«…USARMY…1945…» – и еще что-то, что было покрыто окалиной после взрыва.
В голове Левши зашевелились мысли. Первое, что пришло в нее, да там и осталось – на острове остался заряд времен Второй мировой. Кто-то, увлекшись погоней или побегом, задел взрыватель. Сработало.
– Левша!..
Он сразу узнал этот голос. И отошел от дерева, чтобы встретить Катю подальше от осколка и изувеченного гигантского питона.
Растрепанная, со слезами на глазах, бежала к нему она. А за ней торопился Артур.
Катя ворвалась в объятия Левши, и ловушка захлопнулась…
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Она качала головой и плакала. Кажется, ей очень хотелось увидеть в эту минуту именно его, Левшу.
– Откуда взялись здесь эти твари?..
Левша сыграл желваками и заставил себя улыбнуться.
– Я думал, ты спросишь, что это взорвалось.
– Прежде всего… твари! А взорвалось… что?
Но он ее уже не слышал.
– Ну что, мой друг, ты закончил свой крестовый поход? – освободившись от рук Кати, Левша шагнул к Артуру и без раздумий вложил все оставшиеся силы в удар… – Ты из тех, кому, чтобы понять, что не прав, нужно обязательно добиться своего?
Левша дрожал от гнева. Ему казалось, что поднимись сейчас Артур, и он выбьет из него дух. Он будет бить его руками, ногами, забыв о правилах боя. С одним лишь желанием – покалечить…
Но Артур вставать не торопился. Опершись на локоть, он ладонью другой руки стирал кровь с губы и рассматривал ее. Поняв, что продолжения не будет, Левша развернулся и пошел прочь.
– Людей хотя бы собери… – бросил он напоследок.
На опушке он стоял и ждал, когда соберутся пассажиры третьего катера. В какое-то мгновение он выключился из происходящего вокруг – словно штекер, питавший его от настоящего, кто-то задел ногой и выдернул. Он стоял и смотрел тугим взглядом вниз, туда, где присыпанная землей распрямлялась в своем стремлении уйти в небо трава.
Катя подошла сзади и провела рукой по его волосам. И Левша почувствовал, как гнев спадает, как простыня с бедер…
– Мари…
– Что ты сказал?
Прижав кулак ко лбу, Левша обернулся и стал разглядывать Катино лицо, словно видел его впервые. А потом провел пальцами по ее щеке и отвернулся.
– Левша, мне страшно…
Ему захотелось вырвать из себя остатки воли и закричать, что ему тоже страшно, но он вдруг услышал:
– В моей жизни это уже было однажды, Левша…
– Что, летающее дерево?
– Нет, взрыв… И обломки вокруг… обломки и – кровь…
Он обмяк и выпрямился с поднятым с земли автоматом.
– Что люди?
– Они все живы, – прошептала Катя. – Одного слегка придавило стволом пальмы, но он может ходить. Защити меня, прошу…
Левша поднял голову.
В сторону поляны был прорублен широкий проход. Теперь, когда пыль осела, лес золотился светом. Левша поднял голову и едва заметно улыбнулся.
Катя так и не поняла, чему…
Москва, июль 2009-го…
На столе стояли: наполовину пустая бутылка виски и полупустой стакан; лежали: дрель, молоток, «болгарка», контейнер.
На краю столешницы, словно забытые впопыхах, располагались руки Левши, а сам он сидел, откинувшись на спинку стула, и не моргая смотрел в потолок. На лбу его выступили крупные капли пота. Они словно ждали команды, чтобы сорваться с места и помчаться по лицу к подбородку. В квартире дома на улице Улофа Пальме, дома, где находили себе приют депутаты Государственной думы, пахло паленым металлом и витал среди него амбре туалетной воды Левши и тонкий, чувственный аромат «Джи энд Би». Изнеможенно подавшись вперед, Левша уронил голову на руки и посмотрел под ноги. Там лежали спиленные до основания диски от портативной «болгарки» и несколько сгоревших сверл по металлу. И два окурка, опущенных мимо пепельницы.
Он размял руку и взял теплый еще контейнер. «Осталось две попытки» – горело на его крошечном табло красными буквами. Левша осмотрел контейнер в тридцатый, наверное, раз. На панели размером со спичечный коробок – кнопки с латинским алфавитом и арабскими цифрами. Fackme, как известный ему код доступа к содержимому, оказался липовым.
– Как же тебя препарировать?.. – прошептали губы Левши, и он неадекватно медленно посмотрел на телефон, который звонил уже пять или более того секунд.
Это была трубка для разговоров с Дебуа.
– Да, – как можно развязнее бросил Левша, прижав ее к уху.
«Чудится мне, что верхолазов нужно предупреждать трижды, – раздался голос француза. – Я недооценил вас. Как же так? Вы звоните мне и говорите, что вынуть из сейфа контейнер беретесь завтра, а между тем контейнер уже у вас. Нехорошо».
– Что, хозяева уже подняли шум?
«А вы как думаете? Они будут стоять и смеяться, глядя на пустой сейф?»
– А вы как думали? Что я буду вскрывать сейф под контролем ваших головорезов? Чтобы на выходе они приняли меня и девочка не долетела до Острова свободы? Вы должны простить мне этот маленький обман.
«Ну и как, код подошел?»
Левша выбрал из рассыпанных на столе сигарет одну.
– «Фак ми»? Нет, не открывается…
В минуты раздумий ему нужно было что-то перекладывать. Раньше, лет пятнадцать назад, в годы юношества, это были спички. Сейчас ничего лучше сигарет под руками не оказалось. Выкладывая из них колодцы, пушки, конверты и другие известные ему городошные фигуры, Левша думал.
«И не пилится, правда?»
– Хоть бы царапина. Видок у него какой-то странный. Не то прозрачный, не то матовый.
«О стол попробуйте ударить».
– Сверлить пытался, резать пытался – бесполезно, – дожидаясь, когда начнется разговор по существу, проговорил Левша.
«Может, гвоздиком? Попробуйте гвоздиком ковырнуть», – посоветовал Дебуа.
Левша промолчал. Положив трубку на стол, он стянул через голову майку. В надежде на быстрое вскрытие контейнера он сел за стол по возвращении в квартиру как был – в джинсах и майке. И вот уже третий час пытался испортить содержащее, чтобы добраться до содержимого.
Майка полетела в коридор. Левша с брезгливостью посмотрел на свою грудь, сияющую от пота. В душ он не хотел идти, пока не закончит с делом.
«Послушайте меня внимательно. Я хочу сохранить вам силы. Этот контейнер сделан из молекул «углерода-шестьдесят», а материал называется «агрегированные наностержни алмаза». Прочность материала измеряется по тому, как меняется его объем под давлением при постоянной температуре. У алмаза этот показатель составляет четыреста сорок два гигапаскаля, а у контейнера, на который вы сейчас смотрите взглядом беззубого бобра, четыреста девяносто один. Вы можете положить этот предмет на асфальт, а потом бить по нему сверху ковшом экскаватора, можете бросить в мартеновскую печь, но на выходе вы все равно будете иметь болванку весом четыреста восемьдесят семь граммов без учета веса находящегося там предмета и надписью на ней: «Осталось две попытки». Этот предмет старания экскаватора за вторую попытку даже не сочтет. – Дебуа закашлялся, и Левша услышал в трубке звуки, издаваемые пьющим человеком. – Простите, ангина замучила… Так вот, единственное, чем вы можете унизить этот тубус, это вставлением его в задний проход. Но и после этого на нем будет значиться, что у вас осталось все те же две попытки. Зачем вы меня обманули?»
