Остатки домиков, пожалуй, мне знакомы. Половина колоннады, ведущей к проспекту, так-таки уцелела…
Просторно и пусто вышло… и видать этак можно далеко и близко.
По-таковски бомбардировочная авиация поработала? Или же массированный ракетно-артиллерийский обстрел? Возможно, оперативно-тактическими ядерными боеприпасами с большой дури шарахнули?..
На рыцарский сигнум Филипп безотчетно глянул в первую же секунду вынужденной рекогносцировки, рефлекторно, автоматически, как обучили, задержав дыхание. Ни цвет, ни изменяемая огранка бриллианта не засвидетельствовали присутствие в воздухе и на почве опасных концентраций боевых отравляющих веществ или чрезмерно радиоактивного заражения местности.
Точь так же на отработанных воинских рефлексах он, не раздумывая, убедился в наличии и боеготовности оружия. Регул на поясе, Филомат в руке, взведен, снят с предохранителя; два запасных магазина в брючном кармане…
В принципе Филипп где-то и когда-то был полностью готов отправиться на светское мероприятие к лорду Патрику в Филадельфию.
«Подготовлен, как следует, в силах и средствах», — уже вполне сознательно он мысленно перебрал наступательные и оборонительные ритуалы, какие сможет активировать в доли секунды посредством сигнума, наперсного рубинового распятия инквизитора и огненного опала-апотропея в галстуке.
«Будем знакомы, леди и джентльмены, Бонд, Джеймс Бонд… Тукседо-мен, из рака ноги, черные лаковые туфли, черный смокинг и черный юмор…
Все ж таки здесь гораздо уместнее смотрелся бы бесцветный и бесплотный «сумеречный ангел» или на худой конец полевой камуфляж из импрегнированного светопоглощающего «блэкхоул фрииз» и ботинки-гады по колено… Думается, и «снарл» с полудюжиной магазинов тоже не помешают… И полевой питательный рацион…
Ну и дыра, патер ностер! Глубже и дальше засадить некуда сквозь всю вагину через анус профундий… Эдак тут все запущено и разрушено… Жил-был столичный городишко Дожинск и нет его…
Армагеддон и Арзарет, скажем для умных или простодырое вульгарное светопреставление для жлобов. Никак тургеневский Тришка приходил? Какая же сволочь тут порезвилась на просторе? Откровенно натюрморт в экстерьере бывшей городской цивильности…»
Рационально в характерных чертах ознакомившись с местом действия, антуражем и пейзажем, Филипп Ирнеев засим перебрался под защиту завалившейся на бок, хотя выглядевшей достаточно устойчивой изгрызенной и обомшелой бетонной плиты, увенчанной свитыми в косматый клубок ржавыми арматурными прутьями. Сейчас ему следует обратиться к иной ипостаси проникновения в действительность.
Для бесстрастного проницательного инквизитора все и вся тотчас в основном встали на принадлежащие им места в данном, постепенно развертывающимся пред ним пространстве-времени от мира и века того или сего:
«Четверть часа пополудни. Понедельник день третий в месяце июле лета Господня 2051-го. Секулярно город Дожинск и Республика Белороссь боле не существуют в былом политическом режиме и статусе.
Сорок лет спустя преходящего бытия от мирского естества людского…»
Основательно, надлежащим образом углубиться в медитацию и ведение эйдетического протокола инквизитору не позволили объект, облаченный в орденскую камуфляжную плащ-накидку «сумеречный ангел», а также достаточно узнаваемый мужской голос:
— Фил Олегыч!!! Мой дорогой!! Вы и понарошку не сможете себе представить, как же я вас ждал!
Это я, ваш Иван Ирнеев, Рульников, Джанино Альберини и так далее…Очень многие не хотели верить, а я три года подряд выходил вас встречать, согласно пророчеству рыцаря Патрика.
Говорили, негодяи, будто вы теперь альтерон поганый, напрочь потерявший разум между прошлым и будущим. Ничего подобного! Ипостась инквизиторов априори несовместима с типичным модус операнди матрицированных альтеронов в пространстве-времени…
«М-да… Вот и комитет по встрече в одном отлично узнаваемом лице. Господи Боже мой, сорока лет словно и не бывало!!!
Твоя Твоих Тебе приносящих присно и в чаянии веков будущих…
Что ж… будем сообразовываться, соотноситься и соответствовать солидному подобию авторитета, из прошлого выходящего, исходящего… Педагогия, из рака ноги, тождество…»
С отменно невозмутимым видом рыцарь Филипп выбрался из-под укрытия на местности, небрежно сбил несуществующую пушинку с атласного лацкана смокинга, коротко поклонился и официальным тоном заявил:
— Соблаговолите представиться по всей форме, сударь.
— Ах да! Извините, отец Филипп. Разрешите отрекомендоваться. Ваш покорный слуга и харизматический аколит рыцарь-зелот Иоанн Ирнеев-Рульников во время предержащее апостолический инквизитор-коадьютор благочинного округа сего.
Честь имею приветствовать вас, прецептор. Добро пожаловать в наши времена и пространства, мой дорогой друг и незабываемый учитель…
Рубиновое распятие на миг обрисовало высокую плечистую фигуру в крапчатом камуфляжном мундире с неизвестным оружием в руках и очень знакомым клинком за спиной. Одновременно рыцарь Филипп не смог закрыться от мощного импульса ментального воздействия, установившего между ними на кратчайшей мгновение эйдетический контакт.
«Ого чему наш мелкий лихо научился!»
Щелкнув складным прикладом, рыцарь Иоанн вбросил длинный ствол в набедренную кобуру, скинул туманную маскировочную плащ-накидку, ринулся к «незабвенному наставнику, из рака ноги…» Подбежал, преклонил колено и с пиететом прикоснулся поцелуем к рыцарскому сигнуму Филиппа.
Немного погодя ученик и его учитель с чувством и значением обнялись. Для одного разлука длилась несколько десятков лет, а у другого прошло всего лишь несколько часов. Тем не менее или тем более оба они стали на сорок лет старше.
«Что есть старческий возраст человеческий в исчислении наших знаний и сил? Господи, спаси и сохрани наши души, яко мы суть люди Твоя…»
— Пойдемте, пожалуйста, Фил Олегыч. Мой «серафим» на проспекте, вон за теми камнями.
Вас куда сначала? Домой переодеться? Может, сразу к Насте в загородную резиденцию?
— Давай-ка прежде домой, Вань. Пожалуй, стоит глянуть на мой оконфузившийся асилум с другого боку.
Ох мне, дебита ностра…
— Не волнуйтесь, Фил Олегыч! Настя вас очень-очень ждала, как все наши, верила, что вы к нам вернетесь в полном порядке.
— Но валить предполагаемого одуревшего альтерона ты отправился в одиночку?
— Таковы мои непреложные прерогативы, сударь. Надеюсь, вы не против?
— Ни в коем разе, сын мой. Действуйте в соответствии с орденскими уставами и регламентациями…
