Ральф криво усмехнулся.
– Извини, Стью. Похоже, у меня глаза на мокром месте.
Стью сжал его руку, и Ральф отошел в сторону. Подошел Глен. Он тоже плакал.
– Не плачь, крошка. Со мной все будет о'кей.
– Ларри прав. Это несправедливо. Так поступают с загнанными лошадьми.
– Ты знаешь, что другого выхода нет.
– Я, может, и знаю, но кто может утверждать наверняка? Как нога?
– Сейчас вообще не болит.
– О'кей, у тебя есть таблетки. – Глен вытер рукавом слезы. – До свидания, Восточный Техас. Чертовски было приятно с тобой познакомиться.
Стью отвернулся в сторону.
– Не говори до свидания, Глен. Скажи лучше прощай. А то упадешь с этого трахнутого откоса, и проведем зиму вместе, играя в криббедж.
– Прощай, – сказал Глен. Голос его упал до хриплого шепота. – Если будет надо, вытащи штепсель, Стюарт. Не копайся с отверткой.
– Не буду.
– Ну тогда счастливо.
– Счастливо, Глен.
Они стояли вместе на западной стороне оврага. Бросив взгляд через плечо, Глен начал подниматься. Стью следил за его продвижением с растущей тревогой. Он двигался небрежно, едва глядя себе под ноги. Грунт осыпался у него под ногой дважды. Оба раза он беспечно протягивал руку в поисках опоры, и оба раза опора оказалась как раз в нужном месте. Когда он влез наверх, Стью облегченно вздохнул.
Вслед за ним полез Ральф, и когда он был на вершине, Стью подозвал Ларри в последний раз.
– Ты теперь главный, – сказал Стью. – Справишься?
– Не знаю. Попытаюсь.
– Ты будешь принимать решения.
– Мое первое решение было проигнорировано. – Он с упреком посмотрел на Стью.
– Больше этого не случится. Слушай… его люди схватят вас.
– Ну да, уж наверняка. Схватят или пристрелят нас из засады, как бешеных собак.
– Нет, я думаю, вас возьмут в плен и приведут к нему. Мне кажется, это произойдет в ближайшие несколько дней. Когда окажешься в Вегасе, раскрой глаза пошире. Жди. Оно придет.
– Что, Стью? Что придет?
– Я не знаю. То, ради чего нас послали. Будь готов. Не пропусти.
– Мы вернемся к тебе, если сможем. Ты это знаешь.
– Да, о'кей.
Ларри быстро поднялся по откосу и присоединился к Глену и Ральфу. Они помахали Стью. Стью вскинул в ответ руку. Они ушли. Больше они никогда не видели Стюарта Редмана.
Когда Стью увидел приближающийся к нему по оврагу темный силуэт, он приподнялся, опираясь спиной на ближайший валун, и онемелой рукой нашарил увесистый камень. Он продрог до костей. Ларри был прав. Два или три дня при такой температуре его непременно убьют. Впрочем, похоже, эта тварь, кем бы она не была, избавит его от этой участи.
Он сильнее стиснул камень, и темный силуэт остановился в двадцати ярдах выше по оврагу. Потом он снова двинулся вперед.
– Давай-давай, – хрипло прошептал Стью.
Черная тень завиляла хвостом и подошла.
– КОДЖАК?
Это был он. И что-то было зажато у него в зубах, какой-то неясный предмет, который он уронил к ногам Стью. Он сел, виляя хвостом и ожидая комплиментов.
– Хороший пес, – ошеломленно сказал Стью. – Хороший пес!
Коджак принес ему кролика.
Стью достал карманный нож, открыл его и выпотрошил кролика тремя быстрыми движениями. Он подобрал часть внутренностей и швырнул их Коджаку.
– Хочешь?
Коджак хотел. Стью освежевал кролика. Идея съесть кролика живым пришлась не очень по душе его желудку.
– Дрова? – сказал он Коджаку без особой надежды. Вокруг валялось много хвороста и дров, но за пределами его досягаемости.
Коджак помахал хвостом и не двинулся с места.
– Принеси!
Коджак убежал. Он понесся к восточной части оврага и вернулся с большим сухим поленом в зубах. Он уронил его рядом со Стью и залаял.
– Хороший пес, – снова сказал Стью. – Тащи еще, Коджак!
Радостно лая, Коджак побежал снова. Через двадцать минут он собрал достаточно дров для большого костра. Стью аккуратно отщипнул несколько щепок для того, чтобы развести огонь. Потом он проверил свои запасы и выяснил, что у него осталось еще полтора коробка спичек. Щепки занялись со второй спички, и вскоре костер запылал. Стью подвинулся поближе. Коджак лег на противоположной от костра стороне и положил морду на передние лапы.
Когда часть дров прогорела, Стью насадил кролика на вертел и стал его жарить. Привлеченный вкусным запахом, Коджак сел рядом со Стью и стал наблюдать за кроликом с нескрываемым интересом.
– Половина тебе, половина мне, о'кей?
Через пятнадцать минут он снял кролика с огня и разорвал его пополам. Местами мясо подгорело, а местами было наполовину сырым, но консервированная ветчина от «Грейт Вестерн Маркетс» не шла с ним ни в какое сравнение. Они с Коджаком набросились на еду… а когда от кролика почти ничего уже не осталось, до них донесся леденящий душу вой.
– ГОСПОДИ! – проговорил Стью с набитым ртом.
Коджак вскочил на лапы, и шерсть у него на загривке встала дыбом. Он обежал вокруг костра и зарычал. Вой не повторился.
Стью лег спать, положив с одной стороны увесистый камень, а с другой – открытый карманный нож. Звезды смотрели на него холодно и равнодушно. Мысли его повернулись было к Фрэн, но он тут же запретил себе думать о ней. Это было слишком горько.
Он уснул с помощью одной из таблеток Глена. А когда угли костра превратились в золу, Коджак лег и уснул рядом с ним, согревая Стью своим теплом.
Вечером двадцать седьмого сентября они разбили лагерь в городе Фримонт Джанкшен, и наконец-то у них было вдоволь еды.
– Я все жду, когда это кончится, – сказал Ларри Глену в тот вечер. – И с каждым новым днем ожидание становится все более невыносимым.
Глен кивнул.
– Я чувствую то же самое. Забавно будет, если все это только мираж? Всего лишь кошмарный сон нашего коллективного подсознательного.
Ларри посмотрел на него удивленно и оценивающе. Потом он медленно покачал головой.
– Нет, вряд ли это только сон.
Глен улыбнулся.
– Да, и мне тоже так не кажется.
На следующий день им представилась возможность убедиться в собственной правоте.
После десяти часов следующего утра они поднялись на возвышение и на западе, милях в пяти, увидели запаркованные нос к носу машины, перегородившие шоссе. Все выглядело именно так, как Ларри и предполагал.
– Авария? – спросил Глен.
Ральф держал ладонь козырьком.
– Вряд ли. Тогда бы они так не стояли.
