— Но как?
Евгений Валерьевич улыбнулся.
— Раньше я не верил в мистику и пришельцев — теперь смогу поверить и не в такое. А самое страшное в том, что пришельцы эти — мы сами. Это те, кто сидят на вершине и правят миром. В данных условиях их всё устраивает, и они не желают что-то менять. Соответственно и система страшится перемен. Я про ту систему, что навязана извне. Вот тут-то и начинаются таинственные исчезновения… Исчезновения во благо выбранного курса.
Элачи нахмурился.
— Вы считаете, что дельфина похитили?
— А вы сами, как считаете? — Евгений Валерьевич в упор посмотрел на собеседника.
Элачи потупил взор.
— Я знаю, что русские полетели к Европе.
— Серьёзно? — Евгений Валерьевич нахмурился. — Я думал, всё это очередная байка…
— Нет, не байка, а свершившийся факт, — Элачи сыграл желваками. — Мне не даёт покоя один момент.
— Какой?
Элачи собрался с духом.
— Они отправили в систему Юпитера неподготовленных людей. Точнее даже не неподготовленных, а вообще непричастных к космосу. Мне кажется, они отправили туда детонатор, для того, чтобы вывести из спячки, засевшую там неизвестность.
В глазах Евгения Валерьевича впервые за всю беседу обозначился неподдельный интерес.
— Вы это о чём?
— Вам никогда не снились сны о бездне? — в лоб спросил Элачи.
Евгений Валерьевич вздрогнул.
— Простите, о чём?
— Сны, пропитанные тьмой. Жуткие твари. И… — Элачи с отвращением коснулся собственной груди. — И мрак, засевший внутри грудной клетки.
— Мрак?
Элачи кивнул.
— Знаете, я думаю, им что-то известно. Гарвер однажды проговорился, что «Апполон-11» спустил на Землю секретный груз.
— С Луны?
— Именно, — Элачи затравленно огляделся. — Там что-то было… на «тёмной» стороне. И, похоже, это что-то… пострашнее всех мыслимых и немыслимых кошмаров. Потому что это — истина. Да-да, та самая истина, которую от нас скрыли.
— И что же это могло быть?
Элачи пожал плечами.
— Не знаю.
Евгений Валерьевич медленно заговорил:
— Знаете, Элачи, однажды мне довелось прочесть мемуары одного не очень популярного писателя. Он как раз писал про необъяснимое. Признаться, меня шокировали его откровения. Оказывается, для того чтобы написать истинный кошмар нужно не так уж и много. А именно: напиться и выйти вечером на балкон или просто под открытое небо, — Евгений Валерьевич искренне посмотрел в глаза Элачи. — Я не знаю, что это… Писатель и сам не смог объяснить. Но он пишет, что это ни с чем не сравнимое ощущение. Ощущение, когда в тебя закачивают информацию. Как на флешку. А стоит только вновь зайти под крышу, как всё тут же прекращается.
— Но зачем? — перебил Элачи. — Я думал, мы сошлись на том, что наша истина — это забвение.
Евгений Валерьевич кивнул.
— Да. Просто мы не знаем конечную цель. Ради чего всё это затевалось.
За спиной деликатно откашлялись.
Евгений Валерьевич и Элачи одновременно повернули головы на звук. В нескольких метрах от них замерли двое в чёрном. Один — высокий и плечистый, другой — низенький и плюгавый.
«Как в фильме… — пронеслось в голове Элачи. — Только тёмных очков не хватает. А так, во истину персонажи Томми Ли Джонса и Уилла Смита».
— Извините, но аттракцион закрыт, — сказал Евгений Валерьевич, тут же теряя к незваным гостям всяческий интерес.
— А что так? — пророкотал высокий, подходя ближе.
Элачи обеспокоенно поднялся на ноги. Евгений Валерьевич последовал его примеру. Даже так незнакомец оказался на целую голову выше и того, и другого.
— Дельфин заболел, — проронил Евгений Валерьевич, разводя руками. — Представления не будет.
Маленький усмехнулся.
— А мы слышали, что дельфин пропал, — его ехидный голосок был под стать комплекции. — Или мы что-то неправильно поняли?
Евгений Валерьевич отступил.
— Кто вы такие?
Высокий надвинулся, заслоняя свет.
— Не важно, — скрипнул контрабас. — Идёмте.
— Куда? — Евгений Валерьевич неумело извернулся, но всё же оказался зажатым в тисках.
Высокий даже бровью не повёл.
— Увидите.
— Позвольте, а какое вы, собственно, имеете право так с нами обращаться?! — Элачи отступил к краю бассейна.
— Право более сильного и развитого. Разве не так устроен ваш мир? Разве не к подобным принципам привязан?
Элачи сам не понял, как оказался всё в тех же тисках.
Высокий походил на кукловода: в каждой руке, по сопротивляющейся марионетке, что ещё не осознали вою судьбу.
— Да вы знаете, кто я такой?! — вскипел Элачи, силясь высвободиться. — Я гражданин Соединённых Штатов Америки! Руки прочь!
— Это не имеет значения, — пророкотал высокий. — Ни для вас, ни для кого бы то ни было, — он резко развернулся, продолжая крепко удерживать добычу. — Ваша система не рентабельна — она порождает монстров. Мы пришли, чтобы прекратить эксперимент.
— Да какой эксперимент?! — не выдержал Евгений Валерьевич. — Вы можете толком объяснить? И, действительно, уберите руки!
Высокий лишь усмехнулся.
— Когда вы разоряете муравейник, разве вы прислушиваетесь к тому, что кричат вам обречённые на смерть муравьи?
— Да ты больной! — Элачи всё же извернулся и, что есть сил, наподдал высокому по голени — тот даже глазом не моргнул. А Элачи заорал от нестерпимой боли в ноге.
Из-за спины высокого выглянул коротышка. Гадко, так, улыбнулся, после чего вытащил из пол пиджака электрошокер.
Евгений Валерьевич дёрнулся из последних сил. Тщетно. Оковы казались несокрушимыми. Тогда он сделал единственное, что оставалось. Оттолкнулся правой ногой от кафельного пола, левую, при этом, просунув назад, за ботинок высокого. Тот явно не ожидал подобного манёвра. По инерции попятился, и все трое опрокинулись в воду.
До последнего Евгений Валерьевич не знал, правильно ли он поступил. Но к Ним он не хотел — лучше смерть. Однако когда в лёгких закончился кислород, с глубины всплыло что-то ещё. И это было пострашнее смерти.
ЕВРОПА. ПОД ДНОМ.
— Мячик, но почему?.. — Светлана смотрела на покачивающуюся тень и плакала. — Я думала, мы друзья.
«Светлана, прости. Я, как и всё человечество, пребывал в забвении. До сего момента. Я думал, что та правда, о которой мне было известно, и есть истина, но на деле… На деле, всё оказалось ложью. Подлой, предательской, злостной. Мы пришли вовсе не для того, чтобы дружить. Мы пришли ради совершенно иной цели. Страшной цели. Потому что поверили Им. Мы подумали, что мир без эмоций станет проще. Хотя… Да, звёзды открылись нам. Но вместе с ними открылась и жуткая истина. По эту грань нет ничего святого. Только Тьма. И Она — повсюду».
