— Вообще-то я не любительница красного. Предпочитаю шампанское. Ты же знаешь.
— Конечно. Твоя неизменная любовь. «Дампьер».
— Не просто «Дампьер» — «Дампьер Кювье де Престиж».
— Ну да. И только урожая 1990 года.
— Разумеется. Оно самое лучшее.
Милош не знал, что ей нравится больше: вкус «Дампьер Кювье де Престиж» 1990 года или тот факт, что оно в два раза дороже, чем «Дом Периньон», и его гораздо труднее найти. Если для нее важна лишь цена и уникальность, она придет в восторг от «Петрю».
— У меня есть кое-что получше. — Подняв графин, он посмотрел его на свет. — Очень редкое красное вино, бордо из винограда, собранного задолго до твоего рождения. В сорок седьмом году.
— В сорок седьмом! — удивилась она. — Тогда еще мой отец не родился. И до сих пор не испортилось?
— Оно великолепно, — заверил ее Милош. — Я вылил его в графин, чтобы немного подышало.
По правде говоря, вино он еще не пробовал, но раз оно стоит таких денег, то должно им соответствовать. И в графин вино вылил не он, а Ким.
Ким был живым подтверждением того принципа, который взял на вооружение Драгович: не обязательно во всем разбираться самому, достаточно нанять знающих людей.
А Ким Сунг, казалось, знал все и обо всем — о еде, вине, одежде и прочих важных вещах. Как косоглазый мог разбираться в таких тонкостях, оставалось для Милоша загадкой, но Ким стал для него поистине незаменимым. Когда Милош показал ему полдюжины бутылок «Петрю» 1947 года, Ким просто заплясал от восторга. Милош и сам предполагал, что это стоящий товар, раз на него нацелился Монне; реакция Кима лишь подтвердила догадку. Он был знатоком красных вин.
Ким посоветовал ему перелить «Петрю» в графин (он делал ударение на последнем слоге, и Милош поспешил это запомнить). Наливать такое вино из бутылки — значит нанести ему оскорбление. Оказывается, у вина есть чувства! Подумать только. Такому вину необходим графин и свечи. Милош ни черта не понял, но решил не спорить и с изумлением стал наблюдать, как Ким медленно переливает вино в хрустальный графин, глядя сквозь горлышко бутылки на горящую свечу.
И теперь Драгович наливал вино из графина в два широких бокала в форме тюльпана, которые Ким специально подал для этой цели. Наполнив бокалы ровно наполовину, один он подал Чино, а другой поднял сам.
— За выходные, полные сюрпризов, — провозгласил он, пристально глядя ей в глаза.
— С удовольствием присоединяюсь, — проворковала Чино.
Милош сделал глоток. Какая гадость... Но он и виду не подал, только задумчиво посмотрел на свой бокал.
Потратить две с половиной штуки на такое дерьмо!
Он сделал еще один глоток. Уже не так противно, но все равно с души воротит.
Милош взглянул на Чино, которая, казалось, вот-вот выплюнет вино в бокал.
— Bay! Как будто пепел в рот попал!
— Не глупи, — оборвал ее Милош. — У него изысканный вкус.
На самом деле она была близка к истине. Вино и вправду отдавало золой.
— Какая дрянь! — фыркнула Чино, отставляя бокал как можно дальше. — Как резиновая подметка.
— Попробуй еще, — сказал Милош, с трудом делая третий глоток. Как же можно это пить? — Превосходное вино.
— Будто тряпку жуешь. Где мой «Дампьер»? Хочу «Дампьер»!
— Ну хорошо.
Он нажал кнопку на кофейном столике. Через мгновение в комнате появился Ким в накрахмаленной белой рубашке и черном жилете. Войдя, он слегка поклонился:
— Да, сэр?
— Даме не понравился «Петрю».
Последовал еще один поклон.
— Какая жалость.
— Ваша святая вода слегка протухла, — заявила Чино.
Милош решил поставить ее на место.
— Попробуй ты, Ким, и скажи даме мнение специалиста.
— Большая честь для меня, сэр, — улыбнулся Ким.
Он извлек из жилетного кармана большую серебряную ложку и налил в нее пол-унции «Петрю». Понюхал, осторожно втянул в себя, словно это был горячий суп, и стал перекатывать во рту. Каков подлец, с восхищением подумал Драгович.
Наконец Ким проглотил вино, после чего закатил глаза и крепко их зажмурил. Спустя мгновение он их открыл с видом человека, узрившего Бога.
— О, сэр, как это прекрасно! Волшебное вино! — Казалось, он сейчас заплачет. — Божественный нектар! Нет слов, чтобы описать его достоинства!
— Вот видишь, — повернулся Милош к Чино. — Я же говорил тебе, что это классное вино.
— Кислятина, — стояла на своем она.
— Возможно, мисс не привыкла к элитным винам. Чтобы оценить старое бордо, требуется некоторый опыт, как у мистера Драговича например.
Ты заслужил премию, Ким, подумал Милош. Но на Чино слова корейца не произвели ни малейшего впечатления.
— Я вполне могу оценить «Дампьер» 1990 года. Когда мне дадут такую возможность?
— Прямо сейчас, мисс, — уверил ее Ким, кланяясь и пятясь к выходу. — Я принесу его вам через минуту.
Разъяренный Драгович вскочил со стаканом в руках, еле сдерживаясь, чтобы не врезать ей по физиономии. Ей нравится, чтобы с ней обращались грубо? Сегодня ночью она свое получит.
Он сделал вид, что рассматривает одну из картин, которыми декораторы увешали все стены. Какая-то мешанина из тусклых красок. Что, черт возьми, это может означать? Но зато дорогая.
Он снова пригубил вина. Неужели Монне и ему подобным нравится эта дрянь? Или они просто делают вид?
— Ты должна попробовать еще разок, — сказал Милош. — Все-таки две с половиной штуки за бутылку...
— Две с половиной тысячи долларов! — воскликнула она. — За вино, отдающее мокрыми опилками? Не может быть!
— Может, — отрезал Милош. — И оно того стоит.
Даже если ее воротит от этого вина, про цену она обязательно всем сообщит.
— Кто это? — вдруг спросила она. — Как на тебя похож.
Обернувшись, Милош увидел, что она стоит у книжных полок, держа в руках рамку с фотографией — единственное, чем украсил комнату сам Драгович.
— Ничего удивительного. Это мой покойный старший брат.
— Покойный?
— Да. Он умер несколько лет назад.
— Ой, извини. — В голосе ее прозвучало искреннее сочувствие. — Вы дружили?
— Да, мы были неразлучны.
При мысли о Петре Милош невольно загрустил. Они так лихо торговали оружием в Боснии, а в Косове случилась осечка. Петр не захотел поставлять оружие албанцам. Только сербам, и никому другому. Как же они ссорились тогда, только братья умеют так враждовать. Петр кричал, что он скорее умрет, чем будет вооружать албанцев, чтобы они убивали его соотечественников.
Как благородно.
Милош до сих пор не мог понять этой идиотской позы. Они всегда продавали оружие обеим сторонам. Армия освобождения Косова имела неограниченный кредит от арабов и могла покупать все, что заблагорассудится. И платили они гораздо больше сербов. Как можно было упускать такую возможность?
