Но Петр вбил себе в голову, что он прежде всего серб, а потом уже бизнесмен. Ладно. Милош решил вести дела самостоятельно. И тогда Петр переступил черту. Мало того что он не хотел иметь никаких дел с албанцами, так он еще принялся вставлять Милошу палки в колеса...
Милош до сих пор сожалел, что убил брата. Единственным утешением было то, что Петр так и не узнал, кто его убийца, и умер без мучений. Автоматная очередь буквально снесла ему голову.
Милошу приходилось убивать и раньше, и потом. С Корво он прокололся, и сидеть бы ему за решеткой, если бы он не убрал одного из свидетелей, чтобы заткнуть рот остальным. Как звали того парня, которого он велел прикончить? Кажется, Арти. Фамилии он уже не помнил.
Так уж повелось. Убийство решало все проблемы и расставляло все по своим местам. В этих делах Милош предпочитал обходиться своими силами. Не потому, что питал вражду к своим жертвам, нет, он не вкладывал в убийства ничего личного, просто хотел, чтобы его боялись.
Но с Петром все обстояло иначе. Здесь было дело семейное, настолько личное, что он не мог передоверить его никому другому. Он долго горевал и до сих пор с тоской вспоминал старшего брата.
Ах. Петр, думал Милош, глядя на фото, которое Чино держала в руках. Как жаль, что нельзя заглянуть в будущее. Знай он тогда о «локи» и миллионах, которые принесет препарат, ни за что не связался бы с албанцами. Брат остался бы жив, и они вместе наслаждались бы богатством.
У Милоша сдавило горло. Подняв бокал, он произнес:
— За моего любимого брата.
Втайне сожалея, что это не водка, Милош проглотил оставшееся вино, стараясь не обращать внимания на комок в горле.
Надя открыла глаза и приподнялась на кровати. Вокруг темнота. А где ее одежда? И где находится она сама?
Взглянув в окно, она увидела Манхэттенский мост. Все ясно. Она у Дага в постели — и причем одна.
Господи, который час? Судя по красным цифрам на электронных часах, уже довольно поздно.
А где Даг? Она окликнула его по имени.
— А, спящая красавица проснулась, — отозвался он откуда-то издалека.
— Ты где?
— В кабинете. Иди сюда. Я тебе кое-что покажу.
Надя потянулась, выгнув спину под простыней. Вчера они пришли сюда, чтобы вместе проникнуть в компьютерную сеть ГЭМ, но по дороге в кабинет завернули в спальню. Она улыбнулась. В постели Даг не выглядел рассеянным. Все его внимание сосредоточилось на ней.
Потом, лежа в его объятиях, она задремала. Раньше такого не случалось. Почти никогда. Но в последнее время она так не высыпалась.
Выскользнув из-под простыни, она оделась и отправилась на кухню, где обнаружила в холодильнике кока-колу. Вообще-то она предпочитала диетическую пепси, но сейчас сойдет и это. Прихватив бутылку с собой, она пошла в кабинет.
Даг сидел в трусах у монитора и жевал кукурузные хлопья. Она невольно залюбовалась широким разворотом его плеч.
— Вкусно? — спросила она, наклонившись над ним и вглядываясь в цифры, мелькавшие на экране.
Не отрывая глаз от монитора, он протянул ей коробку. Надя с удивлением заметила на этикетке знакомое с детства косоглазое существо с пропеллером на голове.
— Это «хрустики»? — Она вспомнила старый рекламный ролик «Хрустик против Трясучки». — Я думала, их давно уже не делают.
— Я тоже так думал, но оказалось, что где-то в захолустье их еще выпускают. Удалось заказать через Интернет.
Она положила в рот несколько хрустящих пятачков и чуть не поперхнулась.
— Какие сладкие! Раньше они такими не казались.
— Это же сплошной сахар. Но у меня есть кое-что получше, — показал он на свое запястье. — Видишь, что может получить их покупатель.
— Часы от Хрустика?
— И даже более того! — сообщил Даг, протягивая ей золотое колечко с фигуркой того же странного персонажа. — Сгодится, пока я не куплю тебе то самое бриллиантовое?
Надя рассмеялась:
— Ну, ты совсем чокнулся.
— Не чокнулся, а хрустнулся.
Надя кивнула в сторону экрана:
— Как идут дела?
— Пытаюсь найти хоть какие-нибудь данные о финансовом положении ГЭМ. Не ту липу, которую они толкают в годовых отчетах, а реальные цифры.
— Господи! Тебя же накроют.
— Не волнуйся. Я вышел на них обходным путем через Чикаго.
— Через Чикаго? Почему?
— Старый хакерский трюк.
— Прошу тебя, Даг, — взмолилась Надя, стараясь отогнать дурное предчувствие. — Остановись. Добром это не кончится.
Он вздохнул:
— Наверное, ты права. Но пойми, Надж, меня это все время грызет. Они выплачивают мне комиссионные за продажи, которых нет. Прибыль, которую они якобы пускают на исследования, настолько велика, что на нее можно построить десятиэтажный научный центр, доверху набитый оборудованием и сотрудниками. Однако, как нам известно, исследовательский центр ГЭМ занимает всего один этаж и народу там раз-два и обчелся. Значит, деньги идут куда-то еще. Если не на науку, то тогда на что? Или кому?
— Если ты угодишь за решетку, это не будет иметь значения.
— Я буду осторожен.
— Почему бы не отнестись к этому как к необъяснимой загадке?
Даг улыбнулся:
— Знаешь, на уроках богословия в начальной школе я прямо-таки забрасывал монахинь вопросами о Боге, небесах и преисподней. И очень часто они отвечали мне, что «это чудо». И все, вопрос закрыт. Таких объяснений мне всегда было недостаточно — и тогда и сейчас.
Надя вспомнила, как она училась в католической школе. Таких, как Даг, там тоже было полно. В каждом классе обязательно находился ученик, на которого не действовали увещевания типа «надо просто верить» и сентенции из Нагорной проповеди. Они все время задавали вопросы, сомневались и пытались дойти до сути. Весь класс с готовностью проглатывал очередные куски Божественных откровений и двигался дальше. Но только не эти ребята. Им требовалось объяснение. Они хотели знать наверняка.
— О'кей, тогда попробуем другой вариант: нас это не касается.
— Очень даже касается, раз наше благополучие зависит от ГЭМ.
Наше благополучие здесь ни при чем, подумала Надя. Даже если Даг выиграет в лотерею миллион долларов, он все равно не успокоится и будет долбить компьютерную сеть ГЭМ до упора. Просто у него зуд в одном месте.
Она наклонилась и поцеловала его в губы.
— Вызови такси. Мне надо ехать.
— А как же хакерская практика?
— В другой раз. Я должна быть с утра в клинике, как штык.
Даг взял мобильник и заказал такси. Он жил в самом неудобном районе Бруклина — под Манхэттенским мостом такси можно было ждать часами.
Отключив телефон, он усадил Надю к себе на колени.
