«Получится ли у меня?»
– Дедушка, я прочла в твоем дневнике, как тебе помочь. Но мне нужно, знать, сработает ли это и хочешь ли ты этого?
Ресницы, сделанные из тусклых искусственных волосков, казалось, опустились. Стеклянные глаза не смотрели на нее, выражение лица не изменилось. Но у Дженни возникло ощущение, что ее услышали.
– Я видела руны в твоем дневнике и знаю, что они могут изменять реальность. Они могут вызывать события. Руна, о которой я думаю, – Гебо. Дедушка, ты понимаешь? Гебо.
– О чем она говорит? – прошептала Саммер, стоявшая в нескольких шагах позади рядом с остальными.
– Я не знаю. Гебо… Что это? – спросила Ди, но Майкл оборвал их разговор.
Дженни наблюдала за механической фигурой в черной бархатной накидке и ждала.
Вдруг глаза пришли в движение, и вся фигура задрожала, поднимая и опуская волшебную палочку. Пунцовые губы открылись и закрылись, голова закачалась.
Это было совершенно безумное движение, как будто немой человек в смирительной рубашке отчаянно пытался выразить согласие. По крайней мере, Дженни надеялась, что это именно так. Если она не права, это стало бы ужасной ошибкой.
– Очень хорошо, – прошептала она. – Я люблю тебя, дедушка.
Она почувствовала слезы на глазах, но она не будет плакать, нет. Не будет. Ей на самом деле не было грустно. Она была рада, хотя и немного напугана. Было совершенно невероятно, что она увидела своего дедушку снова. Это помогло ей вспомнить его, вспомнить то, как он был добр к ней, как сильно любил ее, – несмотря на все его ошибки. Тогда у нее был шанс сказать ему, что она сожалеет, а сейчас была возможность попрощаться. Это гораздо больше, чем дано многим людям, больше, чем Дженни могла ожидать.
Она опустила руку в карман, чтобы достать нож.
Он лежал там все время, почти забытый. Он пережил пещеру, затопление и все остальное. Дженни особенно радовало, что это был нож Тома, и сейчас он очень ей пригодился.
Она подержала его в руке, затем открыла самое большое лезвие. Со всей силой нажимая на лезвие, она нацарапала на старинном деревянном ящике, прямо над стеклом, наклонную черту. Затем вторую, пересекающую первую. Она вырезала Гебо – руну, обозначающую жертвоприношение. Забавно, у нее было предчувствие, что это случится, когда они вырезали руны на двери чулана.
Дженни отступила назад. Сжав левый указательный палец средним и большим, она наблюдала, как он становится темно-красным от притока крови. Затем без колебаний уколола его ножом.
Вообще-то она не знала, нужна ли кровь. Иза, руна льда, которую она использовала, чтобы остановить затопление пещеры, сработала без нее. Но сейчас она хотела сделать все правильно, она хотела быть абсолютно уверенной.
Она закрасила руну кровью. Затем сделала еще один шаг назад.
Механическая фигура замерла, словно в ожиданий. Все, казалось, замерло, даже мир вокруг Дженни затаил дыхание. Какое-то время она боялась, что не сможет говорить, но темные глаза в конце концов взглянули прямо на нее. В них было молчаливое одобрение. И надежда. Третий шаг – произнести название руны вслух. Дженни сделала глубокий вздох и четко сказала:
– Гебо. Руна жертвоприношения, смерти, дара.
По механической игрушке, одетой в черный бархат с золотыми блестками, пробежала судорога, как будто ее пронзил электрический ток. Обе руки дернулись и поднялись, голова начала вращаться. Трещины поползли по затвердевшей краске на лице.
Кулак с зажатой в нем волшебной палочкой упал. Фигура скособочилась, голова запрокинулась назад. Словно какая-то главная пружина сорвалась или кто-то обрезал ниточки, державшие марионетку. Пунцовые губы чуть раскрылись.
Дженни, едва дыша, пристально смотрела на лицо.
Оно изменилось. Оно по-прежнему оставалось пластиковым – треснувшая пластмасса с облезлой краской. Но стало совершенно очевидно, что это сломанная кукла. И боль ушла. Взгляд, который вначале разрывал ей сердце, взгляд невыразимой тоски – его больше не было. Пунцовые губы, казалось, улыбались, стеклянные глаза смотрели спокойно. Вместе со спокойствием появилось неожиданное достоинство. Лицо выглядело безмятежным и почти благородным. Что бы ни сделал ее дед, в каких бы секретах он ни был замешан, она заплатила за все – и кукла, похоже, знала это. Выражение лица – как будто после очень долгого путешествия человек оказался дома.
– Теперь ты можешь отдохнуть, – сказала Дженни и вытерла глаза рукавом.
Щелчок заставил ее посмотреть вниз – в отверстии появилась карточка с предсказанием судьбы. Дженни равнодушно взяла ее. На ней было написано всего два слова: СПАСИБО ТЕБЕ.
Дженни расплакалась, оглядываясь по сторонам, как будто дедушкина душа витала где-то здесь и ее можно увидеть. Теперь она была свободна.
– А что с ними? – спросила Ди, глядя на черный ящик.
Дженни вытерла глаза и нос, затем заставила себя взглянуть в том же направлении. Головы Слага и Пи-Си были еще отвратительнее, а их глаза следили за ней с отчаянием собаки, просящей вывести ее на прогулку. Дженни проглотила комок, подступивший к горлу.
– Вы меня слышите?
Головы закивали.
– Вы видели, что я сделала?
Кивок. Кивок.
– Вы хотите, чтобы я и для вас сделала то же?
Кивок, кивок, кивок, кивок, кивок, кивок.
КИВОК…
Дженни разрыдалась и продолжала плакать, когда подняла нож. Ей нужно было выплакаться. Она никогда не любила их. Они преследовали ее на пустынной улице, они хотели обидеть ее, они вломились в ее дом и обокрали ее. А сейчас они выглядят как маленькие кивающие игрушечные собачки, которых кладут на заднее стекло машины, и Дженни собиралась их убить.
Она продолжала всхлипывать, когда вырезала две руны, по одной над головой каждого из них, и разрезала ножом, свой палец. Она все еще плакала, когда закрашивала кровью первую руну. Поэтому не заметила нападения, пока Ди не закричала.
Дженни подняла глаза и замерла. Это было еще одно безглавое тело, похожее на то, что схватило Ди у пруда. Единственное отличие состояло в том, что оно не было белым и раздутым и на нем были черная майка и кожаный жилет. Это был Пи-Си.
В ящике голова в черной бандане отчаянно затряслась – как будто хотела отделить себя от движущегося тела, с которым сражалась Ди. Глаза косили в разные стороны, пытаясь проследить за происходящим.
– Я думаю, что Сумеречные люди должны контролировать тела! – закричал Майкл, пытаясь оттолкнуть Саммер в сторону.
Одри попятилась, Ди сражалась с чудовищем, размахивая киркой Одри. Ящики-автоматы по сторонам разрушились.
Дженни, которая было абсолютно не готова к нападению, все еще не могла сдвинуться с места.
– Давай, давай, поторопись! – закричал Майкл, выхватил у нее нож и проколол себе палец.
«Следующее, что он сделает, – подумала она, – это закрасит кровью другую руну».
– Давай, давай, Дженни!
Словно загипнотизированная, Дженни подняла свой палец и провела им по рисунку, оставляя бледно-красные полосы.
Тело без головы схватилось за кирку Ди и попыталось вырвать ее, потянув на себя.
Дженни решительно повернулась к ящику. Освещенные голубым светом головы внимательно смотрели на нее, умоляюще и глупо, и были еще более жалкими.
– Гебо! – закричала она.
Майкл тоже крикнул, потому что и его кровь была на руне. Затем несколько событий произошли почти мгновенно, одно за другим.
Обе головы в ящике дернулись. Их рты раскрылись немыслимо широко, обнажая окрашенные в синий цвет зубы, глаза вращались. Раздались нечеловеческие вопли, которые, казалось, исходили отовсюду, но только не из распахнутых глоток. Послышался страшный грохот.
Тело Пи-Си размахивало киркой, разбивая стекла и круша дерево. Пока Дженни наблюдала за ним, оно молотило все более рьяно, затем остановилось, опрокинулось назад и лопнуло, как воздушный шарик.
Тем временем со всех сторон понеслось щелканье, жужжание, бренчание музыки. Зал игровых автоматов вдруг ожил. Силомер для ног завибрировал. В разбитом вдребезги ящике закружилась механическая балерина. Бродячие танцоры в автомате щелкали деревянными челюстями.
