– Насколько я знаю, нет. После того как Эльза выбросилась из окна, к нам приезжали ваши коллеги. Задавали вопросы, и все такое. Но ничего криминального они не раскопали.
Игорь Соболев вздохнул и продолжил:
– Честно говоря, мне их дружба была совершенно непонятна. Ира и Таня должны были ненавидеть Эльзу, а не дружить с ней.
– Почему?
– Потому что люди склонны ненавидеть то, чего они не понимают. Эльза Багирова отличалась от других девушек. Она была недотрогой в старинном, чистом смысле этого слова. Отшивала парней, которые пробовали за ней приударить. А на Иру и Таню смотрела немного свысока. Ну, знаете… как принцесса на шлюх. Хотя, может быть, я все это выдумываю, и ничего такого не было.
Он замолчал. Молчала и Мария, обдумывая все услышанное.
– Там еще была какая-то предсмертная записка… – снова заговорил Игорь Соболев. – Текст записки я не помню, но, думаю, вы сможете разыскать ее в ваших архивах.
– Да. Пожалуй, смогу.
У Марии снова заболело плечо. Боль была слишком неожиданная и резкая.
– С вами все в порядке? – спросил Соболев, тревожно вглядываясь в ее лицо. – Вы побледнели.
– Вам показалось, – сказала Маша. – Здесь просто такое освещение. Игра света и тени.
– Да, – с непонятной задумчивостью проговорил парень. – Игра света и тени. – Парень помолчал пару секунд, а потом устремил свой взгляд на Машу и добавил: – У некоторых игр слишком жестокие правила, вы не находите?
– Да. Пожалуй, – согласилась Мария, думая о флаконе кодеина, который лежал у нее в сумочке.
– И все же нам приходится их принимать. У вас еще есть вопросы, Мария Александровна?
– Нет. Но, возможно, они возникнут в дальнейшем.
– Если захотите продолжить разговор – позвоните на кафедру. Там есть телефоны и адреса всех студентов, в том числе и мои.
После разговора со старостой курса Мария просто не могла не нанести повторный визит профессору Дзикевичу. Окончания лекции она дожидалась, сидя в кафе, размышляя об истории самоубийства Эльзы Багировой. Картина прорисовывалась интересная. И очень четкая. Кто-то отомстил Костриковой и Романенко за смерть Эльзы Багировой. Зная мотив, убийцу найти не так уж и сложно.
Однако по-настоящему Марию радовало другое. Неведомый мститель поквитался с обидчицами Эльзы Багировой, а значит – убийств больше не будет.
Когда прозвенел звонок, известивший об окончании лекции, Маша отправилась в кабинет кафедры антропологии. Дзикевича она встретила в коридоре, перед дверью. Он взглянул на Машу удивленно и, как ей показалось, недовольно.
– Вы все-таки вернулись.
– Как видите. Вы не рассказали мне о скандале, связанном с самоубийством студентки.
Дзикевич пожал сутуловатыми плечами:
– Вы меня не спрашивали.
– Это неправда. Я интересовалась обстоятельствами перевода Костриковой и Романенко в другой вуз. Вы скрыли от меня эти обстоятельства. Могу я узнать – почему?
Профессор посторонился, пропуская мимо себя группу студентов, и сказал:
– Давайте поговорим в другом месте. В нашем здании, на этаж ниже, есть хорошее кафе.
– Да, я знаю.
– Если вы не против, мы можем спуститься туда и обстоятельно обо всем побеседовать.
Мария не стала возражать.
Пришлось взять еще одну чашку кофе, хотя Мария знала, что лимит кофеина на сегодня уже превышен и что эта чашка может обернуться для нее бессонницей.
Профессор Дзикевич приступил к разговору первым.
– Видите ли, Мария Александровна… – начал он, помешивая ложечкой чай с лимоном, – репутация факультета напрямую зависит от…
– Речь идет о самоубийстве студентки и о зверском убийстве двух других, – нетерпеливо проговорила Маша. – А вы мне толкуете про репутацию вуза?
Дзикевич снисходительно улыбнулся (хотя улыбка вышла напряженной и фальшивой):
– Мне понятно ваше негодование. Но поймите и вы меня. Что сделано, то сделано, прошлого уже не вернешь. Вынося сор из избы, мы можем повредить другим студентам, а значит, и всему факультету.
– Вы повредите им, если утаите правду, – сказала Мария.
Профессор замолчал. Некоторое время он смотрел на свою чашку, а потом глухо проговорил:
– Что ж… Возможно, вы и правы. С возрастом человек делается пугливым и осторожным. Порой даже слишком. – Он снова поднял взгляд на Машу. – Эльза Багирова была очень талантливой студенткой. Когда пришло известие о ее самоубийстве, мы испытали настоящий шок. Впрочем, деталей я уже не помню. Ведь прошел уже год.
– Из-за чего, по-вашему, это случилось?
– Понятия не имею.
Маша отпила глоток кофе. Посмотрела на бледное, отечное лицо Дзикевича, на его тусклые, красноватые глаза и подумала о том, что чай с лимоном – не самый крепкий из напитков, которые профессор себе дозволяет.
– Расскажите мне про Эльзу Багирову, – попросила она.
– А что именно вас интересует?
– Что это была за девушка? Чем увлекалась?
– Девушка она была серьезная и вдумчивая. А насчет увлечений… Помню, ее очень интересовала мифология Древнего Китая. Особенно это касается отношения древних китайцев к смерти и, в частности, к насильственной смерти. Одна из курсовых Эльзы Багировой была посвящена традиции «мстительного самоубийства».
Глаза Маши заинтересованно блеснули.
– Можете рассказать об этом подробнее?
– Конечно. Хотя… это довольно жуткая вещь. В Древнем Китае человек, которому нанесли обиду, приходил к дверям дома своего обидчика и совершал там самоубийство.
– Зачем?
– Китайцы верили, что душа самоубийцы обращается в мстительного духа. Таким образом, обиженный человек, покончив с собой и став духом, мог с большей легкостью, чем при жизни, отомстить врагу.
Маша передернула плечами:
– Действительно жуткая история.
– В древнекитайской мифологии дух мщения называли словом «гий». По сути, это неупокоенная душа, которая превратилась в призрак, чтобы мстить живым людям. Согласно народным представлениям, мстительный гий похож на человека, но он не отбрасывает тени, может становиться невидимым и способен принимать облик зверя.
– Зверя?
– Да. Например, лисы, волка или…
– Собаки?
Профессор кивнул:
– Да. В этом нет ничего необычного. Мифология всех страх мира пестрит упоминаниями об оборотнях. Впрочем, иногда дух мщения принимает облик других людей. Цель этого превращения одна: завлечь своих обидчиков в ловушку и отомстить им за свою смерть.
– А есть в этих мифах упоминание о костях? – спросила Мария.
– О костях?
– Да.
– В каком смысле?
– Ну, может быть, призрак-убийца забирает у своих жертв кости? В качестве трофея.
Дзикевич улыбнулся.
