Когда дверь душевой захлопнулась и зашумела вода, девушка потерла глаза, решив, что сходит с ума. Этот парень шарахается в сторону при виде протянутой руки, а она надеется затащить его в постель?
Разозлившись на свои глупые фантазии, Белла посмотрела на поднос. Цыпленок с пряными травами, жареная картошка и сквош. Стакан воды и бокал белого вина, два зеленых яблока и кусочек морковного пирога. Поковыряв вилкой мясо, она решила съесть все, чтобы показать, что оценила внимание.
Когда Зетист вышел из ванной голый по пояс, она замерла, открыв рот. Мягкий свет отражался в серебряных колечках и подчеркивал рельеф мышц на руках и поджаром животе. Кроме шрама в форме звезды напротив сердца знака Братства, на груди набухала свежая царапина и приличный синяк.
— Ты ранен?
Он подошел ближе и глянул на тарелку.
— Не много же ты съела.
Она не ответила, зачарованно глядя на пояс штанов, которые держались на честном слове. Над ними выступали бедренные кости. Господи, еще бы на сантиметр ниже… Внезапно Белла вспомнила, как Зет отчаянно пытался отскрести несуществующую грязь. Сглотнув, она попыталась представить, что делали с его телом. Собственное желание показалось ей постыдным. Навязчивым. Но оно не ушло.
— Что-то есть не хочется, — прошептала она.
Зетист подвинул поднос ближе.
— А придется.
Когда она снова принялась за цыпленка, Зет взял с подноса яблоки и ушел в свой угол. Откусил от одного и уселся на пол. Опустив глаза, он медленно задвигал челюстями, пристроив свободную руку на животе.
— Ты пообедал внизу?
Он покачал головой и с сочным хрустом отгрыз еще кусок.
— Это весь твой обед?
Он пожал плечами, и она пробормотала:
— И после этого ты заставляешь меня есть?
— Именно так, женщина. Так что уж приступай.
— Ты не любишь цыпленка?
— Я не люблю еду.
Не поднимая глаз от пола, он настойчиво повторил:
— Ешь.
— Почему ты не любишь еду?
— Я в нее не верю. Никогда не знаешь, что туда кладут…
— Так ты считаешь, что кто-то хочет…
— Я тебе уже говорил, что ненавижу болтовню.
— Ты будешь спать со мной рядом?
Она выпалила это одним духом, решив не дожидаться, пока он окончательно замкнется.
Его брови дрогнули.
— Ты правда этого хочешь?
— Очень.
— Тогда буду.
Пока Зет грыз яблоки, а Белла уминала содержимое тарелки, в комнате стояла тишина. Доев морковный пирог, девушка пошла чистить зубы. А когда вернулась, вампир полировал клыки о последний огрызок.
Трудно представить, что при такой диете хватает сил на сражения. Здоровому мужчине нужно питаться нормально.
Белле захотелось сказать что-нибудь умное, но вместо этого она забралась под одеяло и стала ждать. Время шло, а Зет все выкусывал из середки яблока микроскопические кусочки. Напряжение стало невыносимым.
«Хватит», — решила она. Самое время перебираться в другое место. Довольно издеваться над бедным парнем. Это нечестно.
Но едва Белла собралась откинуть одеяло, как Зет поднялся и двинулся в сторону постели. Сложив огрызки на тарелку, он вытер руки салфеткой и вынес поднос из комнаты.
Вернувшись, он подошел к противоположной стороне кровати и, качнув матрас, устроился поверх покрывала. Скрестив руки на груди и вытянув ноги, закрыл глаза.
Свечи погасли одна за другой. Когда остался последний огонек, он сказал:
— Давай оставим, чтобы не было темно.
Белла кинула на него быстрый взгляд.
— Зетист?
— Что?
— Когда я была… — она откашлялась, — в той яме под землей — я думала о тебе. Мечтала, что ты меня спасешь. Верила, что это случится.
Брови над закрытыми глазами шевельнулись.
— Я тоже о тебе думал.
— На самом деле?
Он кивнул, но она все равно переспросила:
— Это правда?
— Да, я только о тебе и думал.
Белла почувствовала, как застучало сердце. Она придвинулась и подперла голову рукой.
— Серьезно?
Он не ответил, но она уже не могла остановиться.
— Почему?
Зет глубоко вздохнул.
— Как — почему? Хотел тебя спасти.
Так это он выполнял свою работу…
Белла повернулась на другой бок.
— Ну… спасибо, что спас.
В повисшей тишине она наблюдала за мерцанием одинокой свечи. Похожее на слезу, пламя колыхалось в медленном танце…
Голос Зетиста был еле слышен:
— Мысль о том, что ты одна и тебе страшно, сводила меня с ума. И — что кто-то причиняет тебе боль…
Затаив дыхание, Белла повернула голову.
— Я не спал все эти шесть недель, — шептал он. — Когда я закрывал глаза, то видел тебя, зовущую на помощь.
Лицо Зетиста застыло как маска, но голос был нежен и чист, как пламя той свечи.
Он повернулся к Белле и открыл глаза. Темный взгляд пылал.
— Не понимаю, как тебе удалось выжить. Я был уверен, что ты мертва. Но когда мы нашли это место, и я поднял тебя из ямы, и увидел, что он сделал с тобой…
Белла медленно повернулась, стараясь его не спугнуть.
— Я ничего этого не помню.
— И слава богу.
— А когда захочу узнать, ты мне расскажешь?
Он закрыл глаза.
— Если это действительно будет нужно.
На какое-то время воцарилась тишина, потом Зет повернулся на бок и подвинулся ближе.
— Понимаю, что тебе неприятно об этом вспоминать, но я должен знать. Как он выглядит? Ты помнишь какую-нибудь особую примету?
«Не одну, — подумала она. — Целый воз».
— Он… красил волосы.
— Что?
— Ну, я почти уверена, что красил. Примерно раз в неделю. Уходил в ванную, и оттуда воняло химией. Но потом, у самых корней, снова появлялась седина.
— Но ведь лессеры считают, что линять — это круто: значит, давно состоишь в Обществе.
— Не знаю. Думаю, этот парень не был мелкой сошкой. Судя по тому, что я слышала из своей ямы, другие лессеры вели себя с ним очень осторожно. Они называли его О.
— Еще что-нибудь?
Она вздрогнула, на миг погрузившись в недавний кошмар.
— Он любил меня.
Из груди Зетиста вырвалось дикое рычание. Этот звук понравился Белле. Он придал ей сил, чтобы продолжать рассказ.
— Лессер говорил, что… любит меня. И на самом деле любил. Просто сходил с ума.
Она медленно выдохнула, пытаясь успокоить колотящееся сердце.
— Сначала я была в ужасе, но потом стала использовать это чувство, чтобы причинить ему боль.
— Ну и как?
— Я доводила его… до слез.
На лице Зетиста появилось странное выражение, как если бы он испытывал зависть.
— И каковы ощущения?
— Не хочу говорить.
— Потому, что тебе это нравилось?
— Боюсь, ты решишь, что я жестокая.
— Жестокость и месть — вещи разные.
«Это для вас, для воинов», — подумала она.
— Я так не думаю.
Его черные глаза сузились.
— За тебя будут мстить. Ты это хоть понимаешь?
Белла представила, как Зет уходит в ночь на битву с лессером, но не смогла вынести мысли, что его могут ранить. Потом вспомнила о брате, ослепленном гордостью и злостью.
— Нет… не надо. Не хочу, чтобы ты или Ривендж пострадали из-за меня.
Сквозняк пронесся по комнате. Белла сообразила, что холодная волна идет от Зетиста.
— У тебя есть мужчина? — внезапно спросил он.
— С чего ты взял? Господи… Ривендж — мой брат.
Широкие плечи расслабились. Но потом Зет опять нахмурился.
— А раньше был?
— Кто? Мужчина? Да. Но это печальная история.
— Почему?
— Из-за брата.
Она ненадолго замолчала.
— Хотя, может, и нет. В общем, когда этот парень предпочел не связываться с Ривом, внутри у меня что-то сломалось, и я перестала его уважать. А потом… он сделал подробности наших отношений достоянием всей глимерии, и… у меня начались проблемы.
На самом деле то, что произошло, больше походило на катастрофу. Репутация мужчины, естественно, не пострадала, а вот ее — разлетелась вдребезги. Возможно, поэтому-то Беллу и потянуло к Зетисту. Его не волновало, что о нем думают остальные. Он не маскировал свои мысли и желания, не лицемерил и не старался казаться лучше, чем есть. Он был искренен, и всему, что вырывалось из него наружу, пусть это была зачастую только злость, можно было слепо верить.
