Женщина в порванной блузке на мгновение оглянулась, мимоходом, потом сорвала другой помидор и впилась в него зубами. Красный сок стекал с подбородка на грязную шею. Она и Джордж сидели на огороде Тома Маккорта, ели овощи, и по какой-то причине на ум Клая пришло название одной из его любимых картин, «Мирное царство».[55]
Он понял, что произнес эти слова вслух, лишь когда Том бросил на него мрачный взгляд и сказал: «Уже нет».
Они стояли у окна и пять минут спустя, когда где-то неподалеку завыла охранная сигнализация. Устало и хрипло, словно очень скоро могла отключиться.
– Представляешь, что это может быть? – спросил Клай. На огороде Джордж покончил с тыквами и вырыл большую картофелину. В результате приблизился к женщине, но не выказывал к ней никакого интереса. Во всяком случае, пока.
– Могу предположить, что генератор в супермаркете «Сэйфуэй», который расположен в центре, вышел из строя, – ответил Том. – Наверное, на этот случай у них есть сигнализация, работающая от аккумулятора, потому что все может сломаться. Но это всего лишь догадка. Насколько мне известно, Первый банк Молдена и…
– Смотрите! – воскликнула Алиса.
Женщина не стала срывать очередной помидор, поднялась и направилась к восточной стене дома Тома. Джордж тоже встал, когда она проходила мимо, и Клай нисколько не сомневался, что он собирается ее убить, как убил старика. Его передернуло от предчувствия ужасного, и он заметил, как Том потянулся к Алисе, чтобы развернуть ее. Но Джордж просто последовал за женщиной, исчез за углом позади нее.
Алиса повернулась и поспешила к двери из кухни.
– Смотри только, чтобы они тебя не увидели, – прошептал Том и пошел следом.
– Не волнуйся, – ответила она.
Клай двинулся в том же направлении, тревожась за всех.
Перейдя в столовую, они успели увидеть, как женщина в грязном брючном костюме и Джордж, в еще более грязном комбинезоне проходят мимо окна, разделенные на сегменты жалюзи, опущенными, но не повернутыми параллельно стеклу. Ни один из них и не посмотрел в окно, а Джордж теперь находился так близко от женщины, что вполне мог впиться зубами в ее шею. Алиса, а следом за ней и Том с Клаем, переместились по коридору к маленькому кабинету Тома. Здесь жалюзи были закрыты, поэтому они увидели лишь две быстро прошедших мимо окна тени. Алиса направилась дальше, к распахнутой, как ее и оставил Клай, двери на застекленное крыльцо. Его заливал яркий свет утреннего солнца. Казалось, горел на половицах.
– Алиса, будь осторожна! – предупредил Клай. – Будь…
Но она уже остановилась. Только смотрела. Потом Том встал рядом, точно такого же роста. Сзади они напоминали брата и сестру. Ни один не принимал каких-то мер, чтобы их не увидели с улицы.
– Святое гребаное дерьмо, – вырвалось у Тома. Из него словно выпустили весь воздух. Стоящая рядом с ним Алиса заплакала. Так, должно быть, мог плакать запыхавшийся, уставший ребенок. Который привыкает к частым наказаниям.
Клай догнал их. Женщина в брючном костюме пересекала лужайку перед домом Тома. Джордж по-прежнему следовал за ней, шаг в шаг. Двигались они совершенно синхронно. Перестроились только у бордюрного камня, где Джордж сместился влево, из второй спины превратился в ведомого.
Сейлем-стрит запрудили безумцы.
По первой прикидке Клай решил, что их с тысячу или больше. Затем объективный наблюдатель в нем взял вверх (хладнокровный, незамутненный глаз художника) и он понял, что это огромное преувеличение, преувеличение, вызванное неожиданностью (еще бы, такое многолюдье на улице, которую он ожидал увидеть пустынной) и шоком от осознания того, что видит перед собой только их. За то, что он не ошибается, говорили пустые лица, глаза, устремленные в никуда, грязная, окровавленная, порванная одежда (на некоторых одежды не было вовсе), редкие нечленораздельные крики и резкие телодвижения. Мужчина в туго обтягивающих когда-то белых трусах и рубашке-поло постоянно отдавал честь. У полной женщины нижнюю губу разорвало надвое, и она висела двумя мясистыми лепестками, обнажая все нижние зубы. Высокий юноша-подросток в синих джинсовых шортах шагал по разделительной линии на мостовой Сейлем-стрит, держа в руке, как показалось Клаю, монтировку с запекшейся на ней кровью. Индийский или пакистанский джентльмен прошел мимо дома Тома, двигая челюстью из стороны в сторону и одновременно стуча зубами. Мальчик (Господи!), ровесник Джонни, шел, не выказывая признаков боли, хотя одна его рука болталась, вывернутая из плечевого сустава. Красивая молодая женщина в короткой юбке и топике, похоже, что-то выедала из красного живота вороны. Некоторые стонали, другие издавали какие-то звуки, которые могли быть словами, но все шли на восток. Клай понятия не имел, то ли их привлекает дребезжание сигнализации, то ли запах еды, но все они шли к центру Молдена.
– Господи, Иисусе, да это же рай зомби, – прошептал Том.
Клай не потрудился ответить. Эти люди не были настоящими зомби, но Том, тем не менее, не погрешил против истины. «Если кто-то из них посмотрит сюда, увидит и решит броситься на нас, мы погибли. Надежды на спасение не будет. Даже если мы забаррикадируемся в подвале. А насчет того, чтобы добыть оружие в доме на другой стороне улицы? Об этом лучше забыть».
Мысль о том, что его жене и сыну (а такое очень даже возможно) придется иметь дело с такими же существами, повергла Клая в ужас. Но это была не книга комиксов, и он не был героем: по жизни он ничего не мог предпринять. Находясь в доме, все трое могли чувствовать себя в относительной безопасности, если говорить о ближайшем будущем, но он уже не думал, что ему, Тому и Алисе удастся покинуть этот дом.
– Они – как птицы, – ладонями Алиса вытерла со щек слезы. – Стая птиц.
Клай сразу понял, о чем она, и импульсивно обнял девушку. Она выразила словами ощущения, которые возникли у него, когда он наблюдал, как Джордж-механик идет следом за женщиной, вместо того, чтобы убить ее, хотя только что убил старика. У обоих в головах было пусто, и, тем не менее, по какой-то невысказанной договоренности они обогнули дом Тома и вышли на улицу.
– Я этого не понимаю, – пробормотал Том.
– Должно быть, ты не видел марша пингвинов, – заметила Алиса.
– Если на то пошло, да. Когда мне хочется увидеть, как кто-нибудь ковыляет во фраке, я иду во французский ресторан.
– Но разве ты никогда не замечал, как ведут себя птицы, особенно весной и осенью? – спросил Клай. – Наверняка, замечал. Они все сидят на каком-нибудь одном дереве или на одном телефонном проводе.
– Иногда их так много, что провод провисает, – подхватила Алиса. – А потом они разом улетают. Мой отец говорит, что у них есть групповой лидер, но мистер Салливан, он преподавал в промежуточной школе естественные науки, объяснял нам, что это стадное чувство. Оно же причина того, что муравьи выползают из муравейника или пчелы вылетают из улья.
