– Ты меня запутал…
– Но ты убил его здесь, на острове. А я видел проволоку.
– И я видел проволоку…
– Что? – изумился Макаров. – Ты тоже видел тонкую блестящую линию над головой?
– Над кромкой леса, как и ты! Она то появляется, то исчезает. С каким-то свистом странным.
– Его нет.
– Чего – нет? – уже заметно волнуясь, уточнил Левша.
– Нет свиста. Ты его слышишь, потому что двигается проволока. И твой мозг издает этот свист, ибо любое движение сопровождается характерным звуком. Но это не проволока. Это линия, граница чего-то. Твой мозг не может это понять, поэтому, когда граница смещается, ты слышишь шорох ее в кронах деревьев. Те летчики, с «Эвенджеров», Левша, они тоже видели проволоку перед собой – тонкую, светящуюся линию… За минуту до того, как исчезнуть.
– Но мы-то не исчезли!
Макаров смотрел на Левшу долго. Достаточно долго для того, чтобы тот почувствовал страх.
– «Он ударит ее, и кольцо погнется» – это сказал Питер пять дней назад. Он слишком мал, чтобы оперировать понятиями, понять которые не можем даже мы с тобой. – Сжав локоть Левши, Макаров повел его дальше от стоянки. – Мы увидели в тот день, когда Питер сказал о кольце, погнутую сережку в ухе девушки. Тот мерзавец ударил ее в каюте за отказ уделять ему внимания больше, чем ей бы хотелось. И успокоились, решив размышлять над тем, как это может быть связано с нами. На самом же деле мы снова ошиблись. Наш мозг сработал примитивно. Кольцо – это проволока. Проволока… которой нет. Она в наших головах обозначает границу чего-то…
– Господи, как я хочу курить, – простонал Левша, и Макаров едва не ударил его за напоминание об этом.
– Вчера я видел, как ты в Булонском лесу убивал Дебуа. Расскажи мне настоящую причину этого.
– Макаров…
Рука его с локтя переместилась на плечо Левши.
– Если ты думаешь, что мне было легче рассказать, как я убил свою жену, ты ошибаешься, приятель. И ты уже заметил, наверное, что слово «приятель» я произношу уже не с той интонацией, что произносил на «Кассандре».
Левша поднял голову, и Макаров увидел глаза его с потяжелевшими от усталости веками.
– «Кассандра»… – пробормотал Левша.
– Давай хоть на некоторое время забудем о том, что она придет за нами и это сумасшествие закончится. Расскажи, за что ты убил Дебуа.
– Но ты же говорил, что стоял в двух шагах!
– Левша… черт бы тебя побрал… Я не знаю французского.
– Как же я хочу курить…
Посмотрев на Макарова, он вжикнул «молнией» на сумке и вынул оттуда цветастую, с попугаями, рубашку. Оглядев ее, он с тяжелым вздохом бросил ее Макарову.
– Моя любимая. Потом вернешь.
* * *
Лежа на полу, Левша всем телом чувствовал, как влажен и скользок паркет. В номерах «Бристоля» паркет безупречен. Если бы не был безупречен уровень его, он давно бы съехал, как по льду, в угол. В «Бристоле» безупречно все. В том числе и изоляция. Поэтому криков Мари не слышал никто, кроме Левши. Ну, и еще тех четверых, что зашли в номер Левши, как в свой. И все-таки нашлась заусеница в безупречности «Бристоля». Разве можно заходить в чужие номера без стука?..
Левша тяжело дышал, и кровь из его рта вылетала, как из сифона. Решив передохнуть, трое людей Шарля Дебуа скинули пиджаки и разошлись по углам. Начитавшись вдоволь собственной типографской продукции, Дебуа, владелец «Пари Ревю», встал из кресла.
Осторожно ступая, выбирая на полу участки посуше, он подошел и присел перед Левшой.
– Кто ты?
Левша улыбнулся. Очень смешно было услышать этот вопрос в присутствии многих людей в совершенно обнаженном виде. Не хотел бы он оказаться в такой ситуации во второй раз. Впрочем, было уже известно, что второй такой случай не предвидится. В номере люкс «Бристоля» забивают до полусмерти не для того, чтобы потом извиниться и уйти.
– Мне повторить вопрос, или им снова надеть пиджаки?
– Разве не видно… кто я?… – пробормотал разбитыми губами Левша. – Я портье…
– Сделайте из него урода, – попросил мсье Дебуа и вернулся к столику.
– Нет, Шарль!.. – вскричала Мари. Она уже обессилела от криков и теперь просто умирала от ужаса. – Нет… Это Филипп Маршал.
Левша услышал звук падающего на безупречный паркет глянцевого чтива.
– Маршал? – голос Дебуа, удивленный, сдержанный. – Ты, шлюха, возомнила себя очередной вершиной, которую ему нужно покорить?
Левша почувствовал, как кто-то схватил его за волосы на затылке.
Затекшим глазом он посмотрел в лицо мужа Мари. Хорош парняга… Разве что подбородок тяжеловат. Так он больше смахивает на техасца.
– Так это ты лазаешь по стенам без снаряжения?
– Ответить: я?
Двое подошли и усадили Левшу. Он стукнулся затылком о какую-то музыкальную приставку. Заиграли «Шербурские зонтики». Один из гренадеров подошел и выключил.
– Нет-нет, включи, – попросил Дебуа. – Это наше с Мари любимое.
Пять минут Дебуа сидел на стуле напротив голого Левши и занимался всякими ненужными делами: теребил мочку уха, трогал губу, щелкал себя по носу. Наконец прозвучал вопрос. Почти сразу после того, как отыграли последние звуки мелодии Леграна.
– Ты хочешь жить?
Левша, дрожа губами, улыбнулся.
– Так хочется сказать «нет», ведь тогда я нарушу твой так хорошо обдуманный план.
Настала очередь улыбнуться Дебуа.
– Видишь ли в чем дело, человек-паук, я все время добиваюсь своего. Так что я тоже попробую быть остроумным. Ты хочешь, чтобы жила она?
Левша изменился в лице и бросил взгляд на Мари. Та, закрыв глаза и закусив край простыни, тряслась в рыданиях.
– Она плачет, потому что знает: ответ – «нет», и она умрет.
– Я говорю – «да».
– Хорошо, – Дебуа встал со стула. – Тогда поступаем следующим образом. Эта шлюха сейчас отправится со мной. А ты отлежишься и отправишься в Москву. Там разыщешь так называемый «Дом Мезинга». Не трудись запоминать, здесь – вся информация.
И Левша увидел, как на сломанную их с Мари любовью кровать летит ноутбук.
– Заберешься в одну квартиру и в одном сейфе найдешь одну вещь. После этого я отдам тебе эту дворовую потаскуху.
– Это твоя жена, приятель… – с ненавистью проговорил Левша.
– Я тоже так думал. Так вот, в Москве ту штуку, что вынешь из сейфа, передашь людям, которые тебя найдут. Я должен потерять еще минуту, чтобы объяснить последствия сбоя этого плана?
Левша посмотрел на кровать.
– Ты пришел подготовленным. Значит… Ты задолго до этого знал, что я сплю с Мари?
Дебуа рассмеялся.
– Я не размениваюсь на частности, когда разговор идет о главном. – И своим: – Отмойте эту дрянь и уведите в машину. – И Левше: – Жаль, что вы не русский, Филипп Маршал. Это упростило бы задание в два раза.
