С противоположного склона спускается в ров, неуверенно перебирая ногами, пришедший в себя Колян. По пути он, задрав голову, прикладывается к початой бутылке спирта «Ройяль».
Заметив алкаша, Добрыня усмехается:
– А вот была бы водка безалкогольной, как пиво, товарищ вряд ли бы так надрался!
– Ага, пил бы он её тогда! – Злой несколько раз подряд щёлкает зажигалкой. – Или ты хочешь давать её, как плацебо?
Зажигалка не даёт огня. Тем не менее, Злой зачем-то суёт её себе в карман.
– Нет, с ними надо иначе! – он решительно поднимается по склону навстречу пьяному.
– Эй, мужик, хватит бухать!
– Шо? – осоловелым взглядом смотрит на него Колян.
– Вот скажи, нафига ты пьешь?
– Чтоб хорошо было.
– Ну так потом же будет херово.
– Так я опохмелюсь.
– А потом опять по новой?
– Ага.
– А ты не задумывался, что это специально так задумано, чтобы все шло по кругу? По змеиному кругу.
– Шо, кирнуть хочешь?
– Не хочу.
– На, кирни. Мне не жалко.
Злой принимает бутылку и переворачивает её горлышком вниз. Колян лишь хлопает глазами, не врубаясь, как можно таким наглым образом выливать спиртное на землю.
– Мертвое – мертвым, живое – живым, – монотонно произносит Злой при этом. – Водка – это мёртвая вода.
– Ты шо делаешь? – спохватывается Колян, когда в бутылке уже почти ничего не остаётся.
– Не видишь, что ли? Разрываю круг.
– Ты шо делаешь, гад? – выхватывает он у Злого бутылку и, запрокинув её ко рту, судорожно допивает последние капли.
Видимо, капель этих там оказывается недостаточно, поэтому он со злостью выкидывает пустую бутылку в ров.
– Да я тебя, за это! – замахивается Колян кулаком.
Злой уклоняется от удара и алкаш по инерции падает. Скатившись по крутому склону в ров, он ударяется головой о кирпич неподалёку от кострища и вырубается.
Злой спускается к алкашу и тормошит его.
– Вставай!
Тот слегка приоткрывает глаза и бормочет:
– Не, не встану. Меня не поставить на колени. Я лежал… и буду лежать.
К поясу Злого приторочен рулон чёрного скотча. Оторвав два небольших куска липкой ленты, он крест-накрест приклеивает их на лоб Коляна. Крест на лбу человека означает, по его мнению, крест на нём, как на человеке. Тавро.
Осторожно ступая, инквизитор Харитон обходит развалины пожарной части, заглядывает во все проёмы, заходит даже внутрь, но так и не находит здесь одержимых бесами девушек.
Странно, они ведь были здесь! Куда они могли деться?
Он выходит на Бастионный шлях и смотрит по сторонам. Дорога, проложенная над самым обрывом, огибает Ведьмин яр сверху. Он принимает решение идти над обрывом.
Отсюда, правда, видно ему немного. Обзору препятствуют многочисленные деревья, выросшие на склонах. Их чёрные стволы, ветви, сучья и веточки, а также бесчисленные распустившиеся зелёные листья сплетаются в перспективе в плотное чёрно-зелёное кружево, – настолько плотное, что разглядеть в нём кого-либо практически невозможно.
Неожиданно совсем рядом он слышит звонкий девичий смех.
Пройдя несколько метров вперёд, инквизитор замечает невдалеке справа от дороги невысокий вал, а перед ним тропинку, уводящую на лужайку. Свернув на тропинку, он выходит на огромную поляну, на которой уютно расположились возле дымящихся костров несколько весёлых компаний.
С одной стороны поляна ограничена валом, с другой стороны – рвом. Посреди вала чернеет овальная арка потерны. Какой-то парень гоняется за девушкой, та звонко и беспрерывно хохочет.
– О, смотри, поп сюда пожаловал, – замечают его в дальней компании.
– Эй, батюшка, идите сюда! – зовут его в ближнюю.
Легко взобравшись по почти отвесному склону на вал, Димоны подходят к противоположному крутому склону и видят внизу очередную компанию. Несмотря на то, что парни и девушки, сидящие у костра, одеты вполне обычно – в джинсах и футболках, вид их почему-то вызывает вдруг у Димонов дикий ржач.
– Смотри, и в этих! Ой, не могу! Такие прикольные!
Они видят то, чего не видят сами парни и девушки: те светятся изнутри почти всеми цветами радуги. Красные, оранжевые, жёлтые, зелёные и голубые нежити полностью поглотили их тела.
– Ну, я такого ещё не видел! Уа-ха-ха!
Сияющие твари весело подмигивают Димонам и приветливо машут им издали когтистыми лапами. Изумрудная нежить, сидящая в одном из парней, неожиданно показывает им метровый малахитовый язык, неизвестно как поместившийся в её авокадовой пасти.
– А эта, ой, не могу, уо-хо-хо!
Жёлтая нежить, оседлавшая девушку, скалится им золотыми зубами, а голубая гадина виляет им лазоревым хвостом. Димон-А вдруг резко обрывает смех и со всей серьёзностью заявляет О-Димону:
– Никогда не думал, что эти твари сидят в каждом из нас!
Хохотушка взбирается на вал, а затем, увиливая от парня, стремительно сбегает вниз, пересекает всю поляну и прячется за дубом, растущим над обрывом.
Неожиданно оттуда доносится страшный вопль.
– Что? Что? – кидается к обрыву парень.
– Колян! Да что с тобой? Колян! – доносятся из глубины рва истошные крики.
Встревоженные плачем девушки, туда несутся и все прочие из обеих компаний. Последовав за ними, инквизитор Харитон подбегает к обрыву и видит на дне рва распростёртое бездыханное тело Коляна и голосящую над ним девушку.
– Что они с тобой сделали?
– Да уймись ты! Кто ему чё сделал? Это всё водка!
– Да не водка это, а спирт, – замечает кто-то из толпы, обступившей покойника, лежащую неподалёку бутылку «Ройяля».
– Какая разница! Почему же тогда у него крест на лбу?
– Преставился раб божий, – осеняет его своим крестом инквизитор Харитон.
– И с чего бы это он вдруг преставился? – удивляется один из собутыльников.
– А может, эта «Амброзия» была палёной? – замечает другой. – Чего-то мне тоже херово стало.
– И я уже совсем никакой, – оседает рядом третий.
– Какая ещё «Амброзия»? – обеспокоенно спрашивает инквизитор.
– Да была тут одна рекламная акция, – объясняет ему стоящий рядом друг покойного, – предлагали всем на шару божественный нектар. «Амброзия» называется.
Неожиданно из толпы раздаётся чей-то встревоженный возглас:
– Смотрите! Смотрите!
Сначала все сразу смотрят на мужика, который показывает куда-то рукой, затем все смотрят туда, куда показывает его рука – на дуб, росший над обрывом.
– Чёрт! Чё это? Ни черта себе! – раздаются возгласы в толпе.
Инквизитор смотрит на дуб, но ничего не видит, кроме этого самого дуба. Вся толпа устремляется вверх по склону и, поднявшись к дубу, исчезает затем на поляне. Ничего не понимая, инквизитор спрашивает у осевшего на землю парня:
