Беспроигрышная ситуация. Типично для Эдварда.
Я глянула на Ника из-под завесы волос. Его лицо одновременно выражало ярость и растерянность. Ник понятия не имел, во что вляпался, когда настоял на том, чтобы сопровождать меня в Фэрхейвен.
Если бы он остался и кто-то узнал, что я его люблю, его жизнь оказалась бы в опасности. Угроза исходит от всех монстров — живых или мертвых. У меня действительно нет выбора.
Я вступила в пятно струившегося с неба серебристого света. Распростерла руки, запрокинула голову и впустила в себя луну, открыв ей разум.
Сила полилась в меня ослепительно-белым светом. Я слышала то, что не мог услышать ни один человек, видела невообразимые миры, улавливала запах несуществующих волков и даже слышала их — кружащую в небе призрачную стаю.
Луна наполнила меня, приласкав и изменив. Покрывало спало, когда я превратилась в волчицу — быструю, сильную, проворную.
— Прекрасное животное, — пробормотал Эдвард. — Мозг человеческий, а тело волчье. Их очень трудно убить.
Первое, что я увидела, открыв глаза, был Ник. Он упал на землю. Его грудь тяжело вздымалась, и я испугалась, что ему стало плохо, но он просто пытался вдохнуть, чтобы не потерять сознание.
Не могу его винить. Не каждый день увидишь, как женщина превращается в волка. Он реагировал ещё достаточно спокойно.
— Как так? — смог выдавить Ник, приподнимая голову.
Я подползла поближе, и когда он поднял глаза, то почти коснулся носом моей морды и растерянно отпрянул.
— Отличительная черта оборотня, — продолжал вещать Эдвард с непонятным оптимизмом, — человеческие глаза. Это придает фразе «Не стреляйте, пока не увидите белки их глаз»[8] конкретный смысл, jawohl.
Повернувшись к Эдварду, я глухо зарычала. Шеф только рассмеялся. Ник быстро подался назад, вскочил на ноги и потянулся за отсутствующим пистолетом, от чего мое сердце дало трещину.
До этого момента я и не понимала, как надеялась, что Ник видел настоящую меня и ему было все равно. Он опустил руку.
— Ягер-зухеры вовсе не на бешеных волков охотятся, — пробормотал он.
— Nein.
— Тогда на кого?
— На оборотней. И не только.
Казалось, опасение Ника уступило место любопытству. Но быть цирковым уродцем мне хотелось еще меньше, чем бесноватым ожившим ужасом.
— Она оборотень.
— Случай Элизы особенный. Она единственный...
Я гавкнула.
— Ах да. — Эдвард пожал плечами. Судя по выражению лица, он относился к моему уточнению скептически. — Элиза и Дэмьен — единственные оборотни в команде.
— Дэмьен, — пробормотал Ник. — Вот уж не ожидал.
— Как и Ли. — Тон Эдварда утратил веселость. — Ее это повергло в шок.
— Могу представить. Что вы имели в виду, говоря «и не только»?
— Разных монстров. Поэтому у нас разные потребности и рабочие группы.
— Разных монстров? — Ник слегка позеленел. Я заскулила, и он тут же заверил: — Со мной все нормально. Каких еще монстров?
— Любых, какие придут на ум, но в основном тех, кого трудно даже вообразить.
— А вы точно не из ФБР? — спросил Ник. — Подразделение «Секретных материалов»?
— Что за «Секретные материалы», о которых я так часто слышу? — Эдвард поглядел на меня, но я была не в том облике, чтобы ответить.
— Телесериал, — рассеянно пояснил Ник. — Вам, наверное, не понравится.
— Даже не сомневаюсь. Телевидение — такая трата времени!
Развлечения Эдварда были немногочисленны: оружие, пули и смерть. Что за жизнь. Правда, моя немногим лучше: сыворотки, противоядия и оборотни. Да уж.
— Зачем вы мне это рассказываете? — поинтересовался Ник. — Собираетесь меня убить?
— Конечно, нет, мистер Франклин.
Мы с Ником выдохнули с облегчением, которое, правда, длилось недолго — до следующих слов Эдварда.
— Я думал предоставить эту возможность Элизе.
Повисшая пауза настолько затянулась, что с каждой секундой становилось все более неловко.
— Шучу, — рассмеялся Эдвард.
Я глухо зарычала, и шеф тут же притворно удивился:
— Ты же сама всегда говорила, что мне надо развивать чувство юмора.
— Вам надо еще над этим поработать, — заметил Ник.
— В этом-то вся и проблема. Юмор — понятие субъективное.
Мне захотелось сбить Эдварда с ног и усесться у него на груди — такой себе оборотничий юмор. Но шеф скорее вынесет мне мозги серебряной пулей, чем рассмеется. Да уж, каждый понимает шутки по-своему.
— Мистер Франклин, я не собираюсь вас убивать. Как Элиза уже несколько раз замечала, убийства раздражающих меня субъектов приносят больше проблем, чем выгоды. Думаю, с мертвым агентом ФБР забот будет полон рот.
— Тогда зачем вы мне это рассказываете? — повторил свой вопрос Ник.
— Вам все равно никто не поверит, — пожал плечами Эдвард.
— Поверят, если я ...
— Что? Приведете Элизу? Подвергнете ее допросу, отдадите на растерзание правительству и прессе? А как же пробы, инъекции, анализы крови?
Ник сузил глаза и пробормотал «ублюдок» так тихо, что услышала только я. Потом наклонил голову, как будто учуял что-то интересное. Когда он повернулся ко мне лицом, я прямо-таки увидела, как его озарила догадка.
— Так чем вы занимались в той секретной лаборатории, доктор Франкенштейн?
Я моргнула. Он думал, что я штамповала монстров?
Внезапно от всех этих вопросов, тайн и лжи навалилась жуткая усталость. Эдвард хотел, чтобы Ник обо всем узнал? Пусть тогда сам и рассказывает.
Лес позвал меня, и я помчалась к нему, оставив позади Эдварда, Ника и целый мир.
— Разыщи Джесси и Уилла, — крикнул шеф мне вслед. — Они пошли далеко на север на поиски шерифа. Что-то их долго нет.
Другими словами, я должна была доказать, что все еще служу ему, а не злу, но меня жутко бесили такие приказы — когда нужно было принести палку, как собака. Хотя, думаю, лучше быть сердитой, чем мертвой.
Где-то в голове крутилась мысль, что амулет был в кармане спортивных штанов, а не у меня в руках, когда я обратилась со скоростью света. Что бы это значило?
Может, чудовище начало брать надо мной верх? Но тогда почему мне кажется, что я лучше контролирую ситуацию, что я стала сильнее и действую правильнее, чем когда-либо еще?
Пусть у оборотней и человеческий разум, но все же было трудно сосредоточиться на загадке мгновенного обращения, обрабатывая сенсорную информацию об окружавшей меня новой лесной чаще.
Тело охватило непреодолимое желание бежать. Если бы я захотела, то смогла бы пробежать за день километров сто пятьдесят, потом еще десять гнаться за стадом, а затем снова припустить. Оборотню не нужны сверхчеловеческие способности — сам факт того, что он волк, уже делает его необычным.
