– Иду, – сказал Эзра выпрямляясь.
Ария сунула в рот мизинец, которым только что касалась руки Эзры. Она смотрела ему вслед, надеясь, что он вернется к ней, но он больше не подошел.
Что ж, тогда возвращаемся к плану Р. Ревность. Она повернулась к Ноэлю.
– Я думаю, что в нашем фильме должна быть сцена секса.
Она произнесла это громко, но Эзра словно приклеился к парте Девон.
– Классно, – сказал Ноэль. – Достанется ли эта роль тому парню, о котором я подумал?
– Да. С женщиной, которая целуется, как гусыня.
Ноэль рассмеялся.
– А как целуются гусыни?
Ария обернулась. Теперь Эзра смотрел на них. Хорошо.
– Вот как. – Она наклонилась и губами ущипнула Ноэля за щеку. На удивление, от него очень хорошо пахло. Кажется, кремом для бритья «Блю Игл» от «Килс».
– Клево, – прошептал Ноэль.
Остальной класс был занят кипучей деятельностью, так что никто не обратил внимания на гусиный поцелуй, но Эзра замер у парты Девон.
– Надеюсь, ты знаешь, что у меня сегодня вечеринка? – Ноэль положил руку на коленку Арии.
– Да, я что-то слышала об этом.
– Ты непременно должна прийти. Будет море пива. И много чего другого… например, скотч. Любишь скотч? У моего отца отличная коллекция, так что…
– Обожаю скотч. – Ария чувствовала, как Эзра прожигает взглядом ее спину. Она наклонилась к Ноэлю и сказала: – Я обязательно приду.
По тому, как авторучка выпала из его рук и ударилась об пол, нетрудно было догадаться, что Эзра все слышал.
18. Где наша прежняя Эмили и что вы с ней сделали?
– Ты собираешься на вечеринку к Кану? – спросила Кэролайн, выруливая на подъездную аллею дома Филдсов.
Эмили пробежалась расческой по влажным волосам.
– Я еще не решила. – Сегодня на тренировке они с Беном не сказали друг другу и пары слов, так что она не была уверена в том, что пойдет с ним. – А ты?
– Не знаю. Может, мы с Тофером просто сходим в «Эпплбис».
Да уж, Кэролайн предстоял нелегкий выбор между пятничной вечеринкой и «Эпплбис».
Они хлопнули дверцами «Вольво» и пошли по мощенной камнем дорожке к дому. Особняк Филдсов в колониальном стиле, построенный три десятка лет назад, был не таким огромным и броским, как большинство домов Роузвуда. Голубая кровля уже слегка облезла, да и каменная дорожка зияла пустотами. Садовая мебель на веранде выглядела несколько старомодно.
Мама встретила их в дверях, держа в руке беспроводной телефон.
– Эмили, мне нужно поговорить с тобой.
Эмили посмотрела на Кэролайн, но та опустила голову и побежала к себе наверх. Ох-хо-хо.
– Что случилось?
Мама разгладила ладонями свои серые широкие брюки со стрелками.
– Я говорила по телефону с тренером Лорен. Она сказала, что ты витаешь в облаках и думаешь о чем угодно, только не о плавании. И… ты пропустила тренировку в среду.
Эмили тяжело сглотнула.
– Я подтягивала ребят по испанскому.
– Так мне сказала и Кэролайн. Поэтому я позвонила мисс Эрнандес.
Эмили опустила глаза и уставилась на свои зеленые кеды «Ванс». Мисс Эрнандес была педагогом по испанскому и отвечала за репетиторство.
– Не лги мне, Эмили. – Миссис Филдс нахмурилась. – Где ты была?
Эмили прошла на кухню и плюхнулась на стул. Ее мама была очень рациональным человеком. С ней можно объясниться начистоту.
Она потеребила серебряную петельку в верхней части уха. Несколько лет назад Эли попросила Эмили сходить с ней в салон пирсинга, где она собиралась проколоть пупок, и все кончилось тем, что они вышли из салона с одинаковым пирсингом на ушах. Эмили до сих пор носила эту маленькую серебряную сережку. Потом Эли подарила Эмили наушники с леопардовым принтом, чтобы скрыть пирсинг. Эмили по-прежнему носила их в самые холодные дни зимы.
– Послушай, – сказала она наконец. – Я просто гуляла с этой новенькой, Майей. Она очень хорошая. Мы подружились.
Мама пришла в замешательство.
– Почему это нельзя было сделать после тренировки или в субботу?
– Я не вижу, в чем здесь проблема, – сказала Эмили. – Я пропустила всего одну тренировку. В эти выходные потренируюсь два раза, обещаю.
Мать поджала свои тонкие губы, так что они вытянулись в ниточку, и села.
– Но, Эмили… я просто не понимаю. Когда ты записалась на плавание в этом году, ты взяла на себя обязательство. Ты не можешь бегать с подругами, в то время как должна заниматься плаванием.
Эмили остановила ее.
– Записалась на плавание? Как будто у меня был выбор!
– Что с тобой происходит? Откуда этот странный тон? И почему ты стала обманывать? – Мама покачала головой. – Ты никогда раньше не обманывала.
– Мам… – Эмили помолчала, чувствуя себя очень усталой. Ее так и подмывало сказать: да, я обманывала тебя, и не раз. Даже при том, что она была паинькой среди своих подруг-семиклассниц, вместе с ними она участвовала во многих проделках, о которых мама даже не догадывалась.
Сразу после исчезновения Эли в ее душе поселилось беспокойство. Эмили казалось, что это, возможно, наказание свыше – за непослушание, за то, что она лгала родителям. За этот злосчастный пирсинг. За Дженну. С тех пор она старалась быть идеальной, выполнять все родительские просьбы. Она заставила себя стать образцовой дочерью, как внешне, так и внутренне.
– Я просто хочу знать, что с тобой происходит, – повторила мать.
Эмили положила руки на салфетку, вспоминая, как она стала другой, ненастоящей Эмили. Эли исчезла не потому, что Эмили не слушалась своих родителей – до нее это дошло только теперь. Мало того что она больше не хотела сидеть на скрипучем диване Бена, чувствовать липкое прикосновение его языка к своей шее, ей была невыносима мысль о том, чтобы провести ближайшие два года в старшей школе, а потом еще четыре года в колледже, изматывая себя ежедневными тренировками в бассейне. Почему Эмили не могла быть просто… Эмили? Неужели она не могла посвятить себя учебе или – прости, Господи – позволить себе хоть иногда развлечься?
– Если ты хочешь знать, что со мной происходит, – начала Эмили и, откинув волосы с лица, сделала глубокий вдох. – Я не думаю, что хочу и дальше заниматься плаванием.
У миссис Филдс дернулся правый глаз. Ее губы слегка раскрылись. Она резко повернулась лицом к холодильнику и уставилась на магнитики с цыплятами. Она молчала, но ее плечи сотрясались. Наконец она повернулась к дочери. Ее глаза слегка покраснели, лицо обвисло, словно она мигом состарилась лет на десять.
– Я звоню отцу. Он быстро вправит тебе мозги.
– Я уже приняла решение. – И, как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, что это правда.
– Нет, еще ничего не решено. Ты сама не знаешь, что для тебя лучше.
