Джеймс Герберт - Святыня

Алиса улыбнулась мальчику, и черные бородавки с серыми краями начали бледнеть.

Мать закричала и вырвалась, она бросилась к сыну и крепко прижала его к себе, ее слезы падали на волосы мальчика и смешивались с дождем.

Над толпой пронесся крик, и все глаза обратились к девочке-подростку с дергавшимся лицом, руки и ноги которой непрестанно судорожно тряслись. Перед этим она вместе со своими родными опустилась на колени, но теперь со спокойствием на лице стояла на ногах. И хотя в ее движениях сквозила осторожность, не было никакого дерганья и выкручивания. Она взглянула на себя, осматривая руки и ноги, потом вышла вперед, медленно, но уверенно; ее грудь начала тяжело вздыматься от радости. Девочка опустилась перед Алисой Пэджетт на колени и заплакала.

Сквозь толпу стал проталкиваться какой-то мужчина с поврежденными катарактой глазами. Люди расступались и тихонько подталкивали его в нужном направлении, молясь за него.

Он упал, не дойдя до девочки, и лежал, всхлипывая; его лицо исказилось от мольбы. Мутность в зрачках стала пропадать. Впервые за пять лет он смог различить цвета. Он снова смог видеть мир, зрение заволакивали только слезы.

Девочка из одного с Алисой интерната, чьи родители, с тех пор как последняя внезапно исцелилась, обрели новую надежду, спросила у матери, почему этот человек на земле плачет. Ее слова звучали не совсем отчетливо, но мать поняла их. Для нее не было звуков прекраснее, так как семь лет из своей короткой жизни дочь не говорила.

Многие в толпе упали и распластались на земле или прислонились к стоявшим рядом, как марионетки с перерезанными веревочками. Фенну пришлось сесть на землю, колени больше не удерживали его. Его глаза перебегали с девочки на толпу, с толпы на девочку, с девочки… на дерево…

Из промокшей толпы раздался новый крик, перешедший в вой. Полный страдания женский стон.

Глаза Фенна пробежали по коленопреклоненным телам и остановились на закутанном в одеяло мальчике, который до того лежал у края полукруга Теперь же мальчик сидел прямо, его глаза сияли каким-то вновь обретенным пониманием Он сбросил одеяло, и со всех сторон к ребенку протянулись руки помощи. Но помощи ему не требовалось. Он стал подниматься, и его движения были одеревеневшими и неуклюжими, как у новорожденного ягненка. Вот он уже стоял на ногах, и руки взрослых поддерживали его. Мальчик двинулся вперед, с трудом сохраняя равновесие, покачиваясь, но стремясь подойти к девочке. Он шел, держась за взрослых, но сам переставлял ноги. Взрослые помогали ему, и только оказавшись совсем рядом с Алисой, он позволил себе опуститься на землю. Мальчик полусидел, полулежал там, сдвинув колени, тонкие ноги скрыла трава, туловище выпрямилось, и отец поддерживал его за плечи.

Отец и сын с благоговением на лицах смотрели на девочку.

Фенн был ошарашен. К нему вернулись силы, но он не чувствовал достаточной уверенности, чтобы встать. Господи Иисусе, что происходит? Это же невозможно!

Он посмотрел на двух священников — один был весь в черном, другой в облачении для воскресной службы: зеленое и желтое на белом фоне. Отец Хэган уже упал на колени, а высокий священник, монсеньер, медленно оседал рядом Фенн не знал, испытали ли они схожую отупляющую слабость, поразившую его самого, или это был их жест смирения. Отец Хэган склонил голову к рукам и раскачивался взад-вперед, а монсеньер Делгард только смотрел вытаращенными глазами на девочку на лугу, которая казалась такой хрупкой под возвышавшимся над ней черным перекрученным деревом.

Риордан устало покачал головой. В этом нет никакого смысла. За тридцать восемь лет его фермерства ничего подобного не случалось. Во всяком случае, с его скотиной. Он подал грузовик задом дальше на луг и кивнул работникам, чтобы те поработали лопатами.

С удрученным видом подошел ветеринар и молча встал рядом. Риордан позвонил ему ранним утром, и когда ветеринар приехал, то понял, что большего сделать не сможет. Не выжили даже те ягнята, которых он вырезал из брюха матерей, сочтя что они достаточно созрели для дальнейшей жизни. Это было необъяснимо. Почему это случилось со всеми одновременно? Накануне в поле было волнение — самое невероятное событие из всех, что ему доводилось слышать — но суягные овцы были далеко от всего этого, на другом участке луга Риордан вздохнул и провел рукой по усталым глазам, а работники тем временем подхватывали на лопаты крошечные поблескивающие трупики и швыряли в кузов грузовика Овец, маток, которых ветеринару не удалось спасти, хватали за окоченевшие ноги и бросали в машину.

Посмотрев на серую церковь в отдалении, Риордан подумал: «Как это люди могут поклоняться такому злобному Богу?» Фермерство — нелегкий хлеб: всегда приходится ожидать несчастий, случайных бед, и даже трагедий. Всходы могут погибнуть, скотина вечно подхватывает какие-нибудь болезни, что приводит к падежу. Болезни не милуют и работников. Но никогда не ожидаешь и не готовишься к такому, что случилось теперь. Этому не было никакого объяснения.

Повернувшись спиной к полю, он смотрел, как отъезжает тяжело нагруженный грузовик.

— Боже милостивый, вы нездоровы, Эндрю?

Епископ Кейнс смотрел на священника, потрясенный переменой в нем Хэган выглядел больным, еще когда епископ разговаривал с ним несколько недель назад, но теперь его вид ухудшился самым тревожным образом. Епископ Кейнс поспешил вперед и, взяв священника за руку, указал ему на кресло у стола, потом вопросительно посмотрел на монсеньера Делгарда, но лицо того ничего не выражало.