Мягкий дневной свет слепил, выжимая слезы, и его лицевые мышцы рефлексивно сократились, смыкая веки. Продираясь, сквозь бешено вращающиеся перед глазными яблоками разноцветные круги, фрагменты воспоминаний постепенно склеивались в единую картину. По нему снова ползли тараканы, атаковали крысы, осколки пробитого головой стекла вспарывали кожу. А в черной раме выбитого окна светилось жуткое, мертвенно-белое лицо с бесконечной глубины провалами глаз, и выступающими из-под верхней губы звероподобными клыками.
Младший лейтенант перекатил голову по подушке, через силу приоткрыл глаза, часто смаргивая наплывающую влагу. Выпростал руки из-под одеяла, провел ладонями по густо залепленным пластырем щекам, ощупал коротко остриженный затылок, убеждаясь в отсутствии серьезных повреждений.
Первое же движение отозвалось острой болью в спине и правом боку, особенно пострадавшем от жесткого контакта с подоконником. Но участковый был человеком опытным, специально обученным без помощи врачей оценивать ущерб, нанесенный организму. Несмотря на значительную высоту падения, судя по ощущениям, он не только ничего не сломал, но даже не получил тяжелых травм. Это подтверждало отсутствие на теле гипса, а также нахождение не в реанимации, а в общей палате. То, что он в больнице, милиционер сообразил сразу же после пробуждения.
Вцепившись в холодные ребра рамы кровати, он медленно сел. Скрип пружин продавленной панцирной сетки разбудил укрытого с головой человека по соседству. Из-под одеяла появилась небритая, опухшая физиономия с подбитым глазом и густо пахнуло свежим перегаром.
– Оба на, прочухался, – радостно просипел сосед. – А я уж, грешным делом подумал, что все, кранты тебе. Со вчерашнего дня бревно-бревном валяешься, – он опустил руку, пошарил под кроватью и, воровато оглянувшись, жестом фокусника извлек початую бутылку водки. – Вздрогнем?
При одном виде дешевого зелья участковый тут же ощутил рвотный позыв и смог только отрицательно мотнуть головой.
– Ну, как знаешь, – мужичонка отвинтил пробку, сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка и, передернувшись, шумно выдохнул: – Уф, хорошо-то как!.. Ты, слышал, прям как я, из окошка сиганул? С какого этажа?.. Я так с третьего. Совсем никакой был, потому, наверное, и башка цела осталась. Копыта, вот, правда, подкачали, – он приподнял край одеяла и продемонстрировал загипсованные до колена ноги.
В палате кроме них никого больше не было, а на глазах хмелеющего соседа явно тянуло к общению. Участковый же, не отвечая, волевым усилием поборов головокружение, осторожно встал. Провожаемый удивленным взглядом переломанного пьянчужки, слегка пошатываясь, вышел из палаты.
Через час, первая половина которого ушла на поиски лечащего врача, а вторая на препирательства с ним, младший лейтенант был выписан на амбулаторное лечение.
…Участковый всю жизнь прожил с матерью в двух комнатах большой четырехкомнатной коммунальной квартиры на центральном проспекте. Отец бросил семью еще до рождения сына. Используя свое нынешнее положение, он мог бы попробовать его отыскать, но, при здравом размышлении, оставил эту мысль.
Пока из будущего милиционера в армии готовили машину для убийства, у матери открылся рак легких. Именно это обстоятельство и помешало ему остаться служить по контракту. Сейчас же болезнь зашла столь далеко, что мать постоянно находилась в хосписе, расположенном в пригородном поселке. Устроить её помогла соседка по коммуналке, работающая там старшей медицинской сестрой, также в одиночку воспитывающая сына пятью годами младше участкового. За пятнадцать лет жизни в одной квартире, они практически стали одной семьей, и соседского Ромку милиционер давно воспринимал как младшего брата.
Младший лейтенант на цыпочках вошел в квартиру и, не зажигая света в длинном темном коридоре, хотел незаметно для соседей проскочить в свою комнату. Но на звук неожиданно громко захлопнувшейся входной двери из кухни выскочил семнадцатилетний, в этом году окончивший среднюю школу, Роман.
– Леха, ты что ли?
Участковый досадливо скривился, он не хотел сейчас никого видеть, но, тем не менее, отозвался:
– Я конечно. А ты думал кто?.. Здорово, – Алексей ответил на крепкое рукопожатие.
– Ты куда пропал?.. Блин! А с рожей что? Кошки драли?.. Или девки? – Роман как-то нервно хихикнул. – Ты меня впустишь, или как?
Младший лейтенант уже взявшийся за ручку двери в свою комнату, плечом ненавязчиво оттирал Романа от входа.
– Или как. Видишь, только со службы, устал, спать хочу, как из пушки. А ты с вопросами своими дурацкими. Отвали Ромка, позже, вечером поговорим.
Участковый лукавил. После суточного беспамятства спать он естественно не хотел. Но ему были крайне необходимы хотя бы пара часов одиночества, преодолеть смятение в мыслях и попытаться привести в порядок энергетику изрядно потрепанного организма. Однако Роман не думал отставать.
– Успеешь. Все равно, пока свою дозу никотина не получишь, не утихомиришься. А у меня дело к тебе, – цепко ухватив Алексея за рукав, он настойчиво тянул его на кухню.
Тот нехотя, но все же двинулся за приятелем. По пути, заглянув в висевшее на стене зеркало, искренне ужаснулся, и подумал, что в таком виде как минимум неделю на улицу показываться не стоит. С окончательно испортившимся настроением, участковый плюхнулся на скрипучий стул, подвинул ближе пепельницу, закурил, и угрюмо буркнул, обращаясь к Роману:
– Излагай.
Парнишка, пристроился на стуле напротив. Ладонью разогнав облако табачного дыма, закашлялся и нервно заметил:
– Окно слабо открыть?
– Ты меня за этим позвал? – Все сильнее раздражаясь, рыкнул Алексей.
На кухне повисла напряженная тишина, готовая в любую секунду взорваться скандалом.
Первым прервал молчание Роман. Крепко сжав голову ладонями, он глухо выдавил:
– Ленка пропала.
– Куда пропала? – По инерции все еще грубо переспросил участковый.
– Я в последний раз с ней на вокзале столкнулся, в понедельник, тринадцатого. Она там с какими-то двумя наркоманами крутилась, – не обращая никакого внимания на тон старшего товарища, продолжил Роман. – Естественно подошел, стыдить начал. Ленка ж до этого неделю дома не ночевала, мать с ума чуть не сошла. А она на меня матом, мол, не суйся не в свое дело. Потом вскочила вместе с этими уродами в автобус на Красный Бор и больше ее никто не видел. Мобильник вон «вне зоны» всю дорогу.
Алексей повернул пронзительно взвизгнувшую ручку оконной рамы, приоткрыл створку, впуская струю свежего воздуха. С досадой раздавил в пепельнице наполовину недокуренную сигарету.
Ленка, о которой шла речь, жила в соседнем доме, и была давней безответной любовью Романа. Алексей никогда не воспринимал его переживания всерьез. С кем в детстве не бывает? Но, вернувшись после службы в армии, с удивлением убедился, что парня заклинило не на шутку. И все было бы ничего, с таким упорством он мог вполне добиться взаимности, только вот его избранница выбрала кривую дорожку. Связавшись с криминальной компанией, бросила школу накануне выпускных экзаменов, и что хуже всего, по данным Алексея, пристрастилась к героину. Роман же, не воспринимая никаких доводов, продолжал обреченно бороться.
