Через несколько минут пять человек, все, кто оказался под рукой, с оружием на изготовку выскочили на улицу. В этот момент фонари, щедро заливавшие светом окрестности, беспомощно моргнули и погасли. Мелко сеявший дождик в одну секунду превратился в ливень. Отрезая милиционеров от здания филиала, возле крыльца которого в сырой тьме громоздились силуэты грузовиков и мелькали неясные тени, из водяной пелены вышли собаки. Десятки бродячих псов взяли людей в плотное кольцо.
Пылающие яростью глаза, вскипающая вкруг оскаленных клыков слюна, вставшая дыбом мокрая шерсть и угрожающее рычание, рвущееся из множества глоток, ввергли в оторопь даже видавших виды мужиков.
Майор, передернув затвор «Макарова», тыльной стороной левой ладони тщетно пытаясь протереть заливаемые потоками воды глаза, дрогнувшим голосом скомандовал: «Фу! Брысь!». В ответ ближайшая к нему крупная худая дворняга встряхнулась, залилась хриплым лаем и кинулась в атаку. За ней синхронно сомкнулась к центру круга остальная стая.
Дежурный успел подстрелить прыгнувшего первым пса. За его спиной коротко, на три патрона, рыкнула автоматная очередь. Резанул уши предсмертный визг. Но людей было слишком мало, а озверевших, потерявших страх собак слишком много…
Десятью минутами раньше, патрульная группа вневедомственной охраны получила сигнал тревоги из филиала «Экспортбанка». Обученный экипаж рванул к объекту без промедления, кратчайшим маршрутом по набережной канала. До цели оставались считанные минуты, когда в лобовое стекло мчащейся на скорости сто пятнадцать километров в час «девятки» пушечным ядром ударила летучая мышь.
Сила столкновения была столь велика, что триплекс не выдержал. Зверек, в мгновение ока превратившийся в бесформенный кровавый комок, угодил водителю прямо в лицо. Машина резко вильнула влево, перескочив через бордюрный камень, пробила ограждение и, перевернувшись в воздухе вверх колесами, упала в воду.
…На этот раз грабители не стали разыгрывать перед охраной банка спектакль, а, не мудрствуя лукаво, подорвали дверь зарядом пластида. Накануне операции Сергей лично прокусил горло прапорщику-саперу, заведовавшему складом взрывчатых веществ на армейской тыловой базе.
Милиционеров охраны, привлеченных к дверям отслеженной камерами видеонаблюдения непонятной суетой снаружи, смело взрывной волной. Их трупы и табельное оружие забросили в кузов одного из грузовиков вперемешку с денежными мешками. Весь налет занял не более пятнадцати минут.
Сергей, наблюдавший за происходящим со стороны, обеспечивая внешнее прикрытие акции, остался доволен. Теперь он обладал необходимыми финансовыми средствами для начала реализации плана сатаны.
17 августа 2007 года. 08 часов 22 минуты. Санкт-Петербург, Суворовский проспект. Главное управление внутренних дел по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
Начальник Колпинского РУВД, крепко прижимая к правому боку черную дерматиновую папку, торопливо шагал по безлюдному коридору в сторону кабинета начальника Главного управления. Спешил он скорее по привычке, потому как предполагал, чем закончится беседа. Кто-то должен был ответить за резонансные преступления, совершенные на подведомственной территории, и этим кем-то, ни секунды не сомневался подполковник, будет назначен именно он.
Ситуацию усугубляло даже не количество погибших и пропавших без вести сотрудников, а похищенная астрономическая сумма, принадлежавшая известному банку. Такие проколы не прощаются. В лучшем случае последуют поспешные проводы на пенсию. В худшем – обвинение в халатности и неизбежная судимость, чтобы следующий, севший в освободившееся кресло, не вздумал расслабиться.
Секретарша в приемной с каменным лицом не ответила на приветствие, лишь молча кивнула на высокую двухстворчатую дверь. Несмотря на готовность к неприятностям, сердце подполковника дало сбой. Стараясь удержать дрожь в пальцах, он надавил на отполированную множеством прикосновений медную ручку.
Юный по меркам правоохранительных органов, сорокатрехлетний генерал, сидя за рабочим столом, разговаривал по мобильному телефону. Точнее, внимательно слушал собеседника, страдальчески кривясь и морща лоб. Подняв глаза на вошедшего, он ткнул пальцем в ряд стульев у стола для совещаний и подполковник, повинуясь, опасливо присел.
Закончив разговор, генерал поднялся, устало растер лицо ладонями, подошел к вскочившему подполковнику и протянул руку.
– Здравствуй, Константин Викторович.
Подполковник почтительно пожал неприятно холодную, вялую кисть.
– Здравия желаю, Валерий Васильевич.
– Да сиди, сиди, – генерал обошел стол и сел напротив. – Ты, Константин Викторович, догадываешься, с кем я только что общался?
Начальник районного управления неопределенно пожал плечами.
– Да ладно, – хмыкнул хозяин кабинета. – Все ты прекрасно понимаешь, чай не первый день в органах. Небось, за приказом об увольнении ехал?.. Так вот, тот, кто мне звонил, дал пять, от силы, семь суток, найти похищенные из филиала «Экспортбанка» деньги. В противном случае с погонами распрощаюсь я. Ну, а ты распрощаешься со свободой. Ничего себе перспективка?.. Я так понимаю, ты на зону-то пока не стремишься?
Подполковник закашлялся, вытащил из кармана брюк не первой свежести платок, сначала вытер выступившую на лбу испарину, затем губы, и только после этого прохрипел:
– Так уж сразу и на зону?.. Условно-то никак нельзя?
– На зону, на зону, – почти весело подтвердил генерал. – Но есть и хорошая новость. Если мы находим деньги, то обещанной премии тебе вполне хватит на безбедную старость. Усекаешь? – Он бодро встал и деловым тоном продолжил: – Сейчас двигаешь к начальнику Управления уголовного розыска, он в курсе событий в части касающейся. И помни – семь суток, не больше… Все, свободен…
* * *
17 августа 2007 года. 12 часов 00 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Павловская улица, дом 10.
Участковый очнулся от пронзительного звука сигналов точного времени, словно раскаленными иглами прожигающих мозг. Где-то за стеной на полную громкость работал телевизор. Раздражающее пиканье сменилось музыкальной заставкой выпуска новостей, затем что-то неразборчивое забубнил диктор.
Открыв глаза, первое, что он увидел, был плохо оштукатуренный, лупившийся на стыках плит потолок. Перекатив голову влево, уперся взглядом в высокое пыльное окно с широким подоконником. А справа тянулся ряд кроватей с поцарапанными железными спинками.
Мягкий дневной свет слепил, выжимая слезы, и его лицевые мышцы рефлексивно сократились, смыкая веки. Продираясь, сквозь бешено вращающиеся перед глазными яблоками разноцветные круги, фрагменты воспоминаний постепенно склеивались в единую картину. По нему снова ползли тараканы, атаковали крысы, осколки пробитого головой стекла вспарывали кожу. А в черной раме выбитого окна светилось жуткое, мертвенно-белое лицо с бесконечной глубины провалами глаз, и выступающими из-под верхней губы звероподобными клыками.
