Если они переживут эту ночь, завтра им придется провести здесь еще одну. Потому что если даже он выберется из леса в этот же вечер, минимум еще день уйдет на поиски дороги или поселения и организацию помощи. Две ночи без еды, и один из них травмирован. Смогут ли они развести костер? У них есть зажигалки, но только вокруг нет сухого дерева на растопку. Дождь шел уже четвертый день подряд. Понадобится несколько часов, чтобы собрать подходящие для костра дрова. А к завтрашнему утру все топливо уже иссякнет.
Люк лихорадочно перебирал в голове различные сценарии, потом перешел к детальному рассмотрению возможных последствий каждого из них. Разбирая и отвергая их один за другим, он все равно знал, что лучший шанс на спасение — выбираться в одиночку.
— И что теперь? Как мне перебраться через это гребаное ущелье? — В голосе Дома слышалась нотка обвинения.
— Может… — тихо сказал Люк.
— Может что?
— Может, вернемся к изначальному плану?
— Изначальному плану? Изначальный план был выбираться нахрен отсюда, как можно быстрее, никуда не сворачивая. Мы разве до сих пор не следовали изначальному плану?
В его голосе звучал сарказм. Опять сарказм. Кончится он когда-нибудь? Ковыляет еле-еле со своим бесполезным коленом, критикует и вечно жалуется. Люк — его единственный шанс на спасение, а он продолжает себя так вести. — Вам не понравится, что я собираюсь предложить.
— Я бабки на это поставлю, а, Филлерз?
Фил выглядел растерянным. — Что?
— Он думает свалить. Верно? И просто бросить нас здесь.
— Послушай…
— Не могу поверить, что ты даже рассматриваешь такой вариант.
Люк поджал губы. — Если бы вы могли нормально ходить, разве были б сейчас здесь?
— Что? — Дом покачал головой с отвращением. — Я — никогда. Хотя не знаю, почему я удивлен. Ты забираешь себе карту, и все время корчишь из себя Хатча. Заводишь нас еще глубже в эту глушь. А когда достигаем этого кратера, собираешься просто бросить нас. И это после того, как мы утром согласились, что нужно держаться вместе.
— Вот именно, Люк. Вот именно, — выпалил Фил с настойчивостью, вызвавшей у Люка замешательство.
— Это не так.
— А вот мне кажется, что это именно так, нахер. Каждый за себя, так? Ну, продолжай. Тогда пошел нахер!
— Послушайте…
— Да я устал уже слушать. Сперва яркие идеи Хатча, который дал себя убить, а сейчас твои. А мы все еще здесь. Заблудились. Потерялись, черт тебя дери. — Его голос сорвался на хрип. Люк всеми фибрами своей измученной души желал, чтобы он, наконец, замолчал. Боже, пожалуйста, прекрати!
Люк встал. Дом вздрогнул. Фил напрягся. Они подумали, что он кинется на них. Почему? Он же не такой. Или такой? Он бросает их просто потому, что они мешают ему или он действительно хочет всех спасти? Может быть, Дом прав, и он лишь пытается обосновать свое эгоистичное желание выжить. В экстремальных условиях инстинкт самосохранения берет верх. Пришло время обрубить канат, или пойти ко дну вместе с ними? Он уже не знал.
Ему вдруг стало стыдно. Он представил себе, как удаляется от этих двух несчастных фигур, сидящих у полурухнувшей палатки. Никто из них не смог бы даже поставить ее. Они с Хатчем ставили обе палатки каждый вечер с самого начала похода.
Люк указал на ущелье, отчаявшись вынести новое противостояние. Он взглянул на Дома. — Сможешь перебраться через него?
— Да.
— Точно?
— Да. Точно, нахер.
— Хорошо. Тогда давайте сделаем это.
Фил быстро посмотрел на каждого из них. — Один за всех, — сказал он, повышая интонацию, чтобы в словах прозвучал вопрос.
— Я не могу больше идти. — Дом уставился себе между ног, растянувшись на земле. Его лицо было скрыто капюшоном куртки.
— Я тоже, — пробормотал Фил в знак солидарности.
Люк отвернул голову от них и снова посмотрел на холм, на который они хотели забраться. Один его вид вывел их из равновесия. Такое препятствие казалось им непреодолимым.
Он застонал и снял с себя рюкзаки, сперва с груди, потом со спины. Все тело буквально горело. Он потянулся, и позвоночник пронзила вспышка боли. Наибольший дискомфорт ощущался в плечах. Без веса рюкзаков, действующих как жгуты, его мышцы сокращались от болезненных спазмов. Что случилось с его ногами? Они были тяжелыми, но неконтролируемо дрожали. Он посмотрел на часы. 16.25.
Вытирая пот со лба, уставился на возвышенность. Вдоль всей вершины холма темные пихты и ели были разбавлены белыми стволами берез и карликовых ив. На пике росла одна неуместно длинная ель. Возвышенность была увенчана скалой, серой от оленьего мха, которая могла послужить хорошей точкой обзора. Можно было еще забраться на ель, и осмотреться. Понять, где они находятся. И защищаться будет проще. Дым от костра может разнести ветром. И холм заметен с воздуха. «Ну, наконец, то», — подумал Люк.
Он был одержим этим холмом с того момента, как тот стал периодически попадался ему на глаза в просветах между деревьями, стоило им перебраться через болото. Все его внимание было приковано к этому холму. Он сомневался, что после перехода через ущелье, то есть за три часа, они прошли более трех миль. Большая часть времени ушла на постоянные остановки.
Во всяком случае, дождь окончательно перешел с проливного на моросящий, после того, как они почти два часа мучились под ливнем. За это время они пытались укрыться под деревьями, но закончилось тем, что они просто сидели молча и мокли, пока их не начал бить озноб и не онемели пальцы. Не имея возможности высушить одежду, Люк убедил остальных двух, что лучше идти мокрыми, под дождем, чтобы поддерживать температуру тела. Те молча согласились, с трудом поднявшись на ноги в унисон. Так они и брели по суровой земле, пока не добрались до подножия каменистого холма.
За день они прошли четыре, может, пять километров. Ничего хорошего. Совсем ничего хорошего.
Еще одна ночь здесь была неизбежна. Если они останутся вместе и продолжат тащиться со скоростью, заданной Домом, пока Люк несет большинство вещей, им никогда не выбраться отсюда. Но если бы они смогли забраться наверх, разбить лагерь. Может быть, развести костер из валежника, прячущегося на заросших склонах. Отдохнуть до утра. А завтра он смог бы уйти один и использовать остатки сил, чтобы выбраться из леса и вызвать помощь. Здесь вполне можно было бы оставить Фила и Дома. Им наверняка тоже понравилась бы идея подняться туда.
Как он им скажет? Он мог бы объяснить им это утром, когда они как следует, отдохнут и будут в состоянии мыслить ясно. Что тут еще говорить? Дальше он должен идти один.
