Но подобные желания возникали у него ночью. А утром возвращалось ощущение, что они все делают правильно. Он задумчиво посмотрел на Ларри, гадая, а думает ли Ларри о своей Люси поздним вечером… Грезит ли о ней, хочет ли?..
Вернулся Глен в сопровождении Коджака, чуть морщась при каждом шаге.
– Поднимаем их? Да, Коджак?
Коджак завилял хвостом.
– Он говорит: «Лас-Вегас или смерть». Пошли!
По насыпи они поднялись на автостраду 70, теперь спускающуюся к Гранд-Джанкшен, и начали отсчет пройденных миль этого дня.
Во второй половине дня зарядил холодный дождь, проморозив их до костей и утопив разговор. Ларри шагал, погрузившись в себя, сунув руки в карманы. Сначала он думал о Гарольде Лаудере, на чей труп они наткнулись двумя днями ранее – у них вроде бы существовал негласный договор не говорить о Гарольде, – но потом его мысли сместились к Человеку-волку.
Они нашли Человека-волка у самого тоннеля Эйзенхауэра. Здесь автомобили стояли чуть ли не вплотную друг к другу, и все пропитывал запах смерти. Человек-волк наполовину вывалился из «остина», одетый в обтягивающие джинсы с отворотами и шелковую, расшитую блестками ковбойку. Вокруг «остина» лежало несколько убитых волков. Человек-волк сполз с переднего пассажирского сиденья «остина», и мертвый волк покоился на его груди. Руки Человека-волка сжимали шею волка, а пасть волка, в запекшейся крови, находилась рядом с шеей Человека-волка. Они попытались восстановить ход событий. Стая волков спускалась с гор, заметила одинокого человека и атаковала его. Человек-волк отстреливался. Убил нескольких волков, прежде чем укрылся в «остине».
И через какое время голод заставил его покинуть свое убежище?
Ларри не знал, не хотел знать. Но он видел, каким невероятно тощим стал Человек-волк. Через неделю, наверное. Он ехал на запад, кем бы он ни был, собирался присоединиться к темному человеку, но Ларри никому бы не пожелал такой ужасной судьбы. Об этом он как-то поговорил со Стью, через два дня после того, как они вышли из тоннеля, а Человек-волк остался на другой стороне.
«Почему стая волков так долго ждала на одном месте, Стью?»
«Не знаю».
«Я хочу сказать, если им хотелось поесть, разве они не могли найти еду?»
«Думаю, могли».
Эта жуткая загадка не давала Ларри покоя, но он понимал, что никогда не разгадает ее. Кем бы ни был этот Человек-волк, мужества ему хватало. Голод и жажда в конце концов заставили его открыть пассажирскую дверь. Один из волков прыгнул на него и вырвал горло. Но и Человек-волк задушил своего убийцу.
Вчетвером они прошли тоннель Эйзенхауэра, связавшись веревкой, и в этой темноте Ларри сразу же вспомнился тоннель Линкольна. Только теперь его преследовала не Рита Блейкмур, а лицо Человека-волка, застывшее в предсмертной гримасе, когда он и волк убивали друг друга.
Волков послали, чтобы они убили того человека?
Но эту слишком тревожную мысль не хотелось даже рассматривать. Он попытался вытолкнуть из головы все связанное с Человеком-волком и просто идти, однако оказалось, что это далеко не просто.
В тот вечер они встали лагерем за Лоумой, в непосредственной близости от границы штата Юта. Ужин состоял из найденных по пути продуктов и кипяченой воды, как, собственно, и все их трапезы, – они целиком и полностью следовали указанию матушки Абагейл: «Идите в одежде, которая на вас. Ничего с собой не берите».
– В Юте будет куда хуже, – отметил Ральф. – Наверное, там нам действительно предстоит выяснить, присматривает ли за нами Господь. Нас ждет отрезок длиной более сотни миль не просто без единого города, но и без автозаправочных станций и кафе. – Его такая перспектива определенно не радовала.
– Вода? – спросил Стью.
Ральф пожал плечами:
– И ее немного. Пожалуй, пора спать.
Ларри последовал его примеру и забрался в спальник. Глен задержался у костра, чтобы выкурить трубку. У Стью оставалось несколько сигарет, и он достал одну. Какое-то время они молча курили.
– Долгий путь от Нью-Хэмпшира, верно, лысый?
– Да и до Техаса отсюда не докричишься.
Стью улыбнулся:
– Это точно. Не докричишься.
– Как я понимаю, ты сильно тоскуешь по Фрэн.
– Да. Мне ее недостает, я тревожусь о ней. Тревожусь о ребенке. С наступлением темноты становится хуже.
Глен выпустил струю дыма.
– Ты ничего не можешь изменить, Стюарт.
– Я знаю. Но все равно тревожусь.
– Конечно. – Глен выбил трубку о камень. – Прошлой ночью случилось что-то странное, Стью. Я весь день пытался понять, случилось ли оно наяву или во сне.
– Что же?
– Я проснулся ночью, и Коджак на что-то рычал. Думаю, уже после полуночи, потому что в костре остались одни угли. Коджак находился по другую сторону костра, его шерсть стояла дыбом. Я велел ему замолчать, но он даже не взглянул на меня. Смотрел куда-то вправо. И я подумал: «А вдруг волки?» С тех пор как мы увидели парня, которого Ларри называет Человек-волк…
– Да, зрелище не из приятных.
– Но никаких волков. Я все хорошо рассмотрел. Коджак рычал на пустоту.
– Что-то унюхал, ничего больше.
– Да, но самая безумная часть еще впереди. Через пару минут я начал чувствовать… ладно, нечто странное. Я чувствовал, будто над автострадой что-то зависло и разглядывает меня. Разглядывает нас всех. Я чувствовал, что почти вижу это, надо только правильно прищуриться. Но я не хотел. Потому что по ощущениям это был он. По ощущениям это был Флэгг, Стюарт.
– Возможно, там ничего не было.
– Я чувствовал, что было. И Коджак тоже.
– Что ж, возможно, он каким-то образом наблюдает за нами. Что мы можем с этим поделать?
– Ничего. Но мне это не нравится. Не нравится, что он может следить за нами… если так оно и было. Меня это пугает до смерти.
Стью докурил сигарету, затушил о камень, но не двинулся с места. Посмотрел на Коджака, который лежал у костра, глядя на них.
– Значит, Гарольд мертв, – нарушил он молчание.
– Да.
– Бессмысленная потеря. Смерть Сью и Ника. И его самого, думаю.
– Согласен.
Добавить было нечего. Они нашли Гарольда и его жалкую предсмертную декларацию через день после того, как миновали тоннель Эйзенхауэра. Он и Надин, похоже, воспользовались перевалом Лавленд, потому что рядом они увидели «триумф» Гарольда – точнее, его обломки, – а, как правильно отметил Ральф, протащить через тоннель Эйзенхауэра что-нибудь больше красного детского возка не представлялось возможным. Стервятники сильно объели тело, но блокнот «Пермакавер» в целости и сохранности дожидался в седельной сумке «триумфа». Ствол пистолета так и остался у Гарольда во рту, словно гротескный леденец, и хотя хоронить труп они не стали, пистолет Стью вытащил. Медленно и осторожно. Видя, как эффективно темный человек уничтожил Гарольда, как небрежно отбросил его, едва он сыграл свою роль, Стью почувствовал, что его охватывает еще большая ненависть к Флэггу. У него создавалось ощущение, что они отправились в безумный детский крестовый поход, и пусть он и понимал, что они должны продолжать начатое, труп Гарольда с изломанной, раздувшейся ногой преследовал его так же, как застывшая гримаса Человека-волка преследовала Ларри. Он обнаружил, что хочет отплатить Флэггу за Гарольда, а не только за Ника и Сюзан… но все больше склонялся к тому, что такого шанса ему не выпадет.
