– Не выдержала наплыва чувств. Как увидела, так и бросилась…
Павел Борисович во все глаза смотрел на чересчур активную посетительницу. Он ничего не мог понять. Какая любовь, какие чувства?.. Он разговаривал с этой девицей всего несколько раз в жизни, и никакого интереса она у него не вызывала. Так, неопределенное существо, на которое не стоит обращать внимания. Лишь последнее их общение было экстраординарным. От воспоминаний Величко даже содрогнулся.
– А ты и не понял, – продолжала изливать душу Вера.
– Очень даже хорошо понял, – отозвался Павел Борисович. – Никогда со мной ничего подобного не случалось. Напала, как… – Он попытался найти подходящее слово, одновременно и строгое, и такое, на которое нельзя всерьез обидеться.
– Напала, как львица, – наконец выдал он.
– От чувств, – сообщила Вера, потупив головку.
«Да она взаправду сумасшедшая, – тревожно подумал Величко. – Не зря ее в психиатрическую больницу увезли. Интересно, как она оттуда выбралась?»
– Так что же ты желаешь? – осторожно спросил он.
– Я ничего не желаю! – с горячностью произнесла Вера. – Я только хочу извиниться за свои противоестественные деяния!
– Ну, допустим, я извиню.
– А если извинишь, то не гони прочь!
– Что значит не гони прочь? Это же больница. Здесь посторонним не место.
– Не гони прочь из своей жизни!
– С работы, что ли?
– При чем тут работа?! Я готова находиться рядом с тобой хоть целый день. Причем совершенно бесплатно.
– Вот этого не нужно!
– Я умоляю… Я согласна на все! Желаешь, я сию минуту разденусь. Только для тебя!
В доказательство своих слов Вера расстегнула пальтишко, сбросила его на пол и принялась за блузку.
«Точно, чокнутая! – ужаснулся Величко. – Начнешь ей перечить, сейчас же набросится. Один раз уже было… Поэтому лучше не противоречить».
Однако он все-таки попытался остановить нашу героиню, которая и не думала прекращать свое занятие.
– Погоди, как тебя… Кажется, Воропаева. Погоди. Не здесь же.
Нужно заметить, что больше всего в жизни Павел Борисович любил разглядывать голых женщин. Не важно где: на пляже ли, в сауне, да хотя бы на страницах журналов для мужчин. И теперь он с большим интересом взирал на манипуляции Веры. А та справилась с блузкой и принялась стягивать джинсы.
«А неплоха! – мысленно оценил Верины стати Величко. – Вон груди какие налитые. Эффектная бабенка. Притом сама идет в руки. Любит, говорит… А может, и вправду любит. Ради чего же она сюда приперлась? Разжалобить меня, что ли? И место здесь самое подходящее. Не в кабинете же ее… А тут интимная обстановка, как в гостинице…
Между тем девушка осталась только в черном белье. Она действительно выглядела сногсшибательно: высокая, длинноногая, светлые волосы рассыпаны по круглым плечам… Ну, вылитая Лорелея!
Дверь позади скрипнула. Вера услышала «Ой!» и обернулась.
На пороге стояла секретарша Павла Борисовича с большой картонной коробкой в руке. Изумление на ее лице постепенно сменилось выражением величайшего гнева.
– Вот как! – воскликнула она и отшвырнула коробку. Крышка отлетела прочь, и ее содержимое – десяток пирожных «Наполеон», – разлетелось по полу.
– Ну, ты и сука! – воскликнула секретутка, обращаясь непосредственно к Вере.
– Погоди, Анжела! Ты не поняла! – завопил Величко, но та не стала ждать продолжения. С воплем «Все я поняла!» она опрометью бросилась вон из палаты.
– Ну вот… – тоскливо произнес Павел Борисович. – И пирожные рассыпала…
– Я соберу, – поспешно подобрав коробку, сказала Вера.
– Не нужно. Тут есть кому собирать. Я попрошу тебя одеться.
И пока Вера производила с одеждой обратные манипуляции, он внимательно следил за ее телодвижениями.
Только дома Вера понемногу пришла в себя. Она ничего не могла понять. Что случилось? Ведь она вовсе не желала признаваться Павлу Борисовичу в любви. Более того, никаких иных чувств, кроме неприязненных, она к нему не испытывала. Почему же она повела себя столь странно?
Величко был вовсе не в ее вкусе. Невысокий, полный… Безвольный подбородок, серо-голубые выпуклые глаза… И на мужика-то нормального не тянет. Так, чучело-мяучило! А замашки-то! Малограмотный, а корчит из себя знатока. Книжек отродясь не читал, в журналистике – полный профан. Очевидных вещей не знает! Она вспомнила Де Сику и Титикаку. Идиот! А она-то, она!.. «Я вас люблю! Жить без вас не могу!» И в придачу стала раздеваться. Вот дура!
Собственно, ради чего она старалась? Ради того, чтобы ее восстановили на работе? Чепуха! Газеток в городе – не меньше десятка. Где-нибудь да найдется место корректора, тем более ее жалованье – пять тысяч рублей, – не ахти какое великое. Так ради чего эти прыжки и гримасы? Непонятно. Абсолютно непонятно, что на нее нашло!
И как же теперь вести себя дальше? Ей показалось, Павел Борисович на нее клюнул. Допустим. И что из этого следует? Возьмет он ее опять к себе на работу. А раз она расточала такие авансы, то дальнейшее развитие событий напрашивается само собой. Секретаршу он отставит, а в качестве замены использует ее.
Она лежала в своей кроватке, уставив раскрытые глаза в потолок. По потолку проносились яркие всполохи света, отражения фар проезжавших по шоссе автомобилей. Такие же бессвязные, отрывочные мысли мелькали в ее головке.
Что будет дальше? Как же быть?! Ведь ее позор созерцала эта секретутка и расписала его в редакции, скорее всего, сильно преувеличив увиденное. Но, собственно, чего уж тут преувеличивать. Если только выдумать, что она застала корректоршу Воропаеву в постели с главным редактором. И ведь поверят! Что же делать?.. Что делать?!
– Выйти за него замуж, – вдруг услышала она женский голос, показавшийся смутно знакомым.
– Кто тут? – Вера вскочила с кровати и заметалась по комнатке.
– Успокойся, это я. – Голос исходил как бы со всех сторон.
– Кто ты?!
– Баронесса Амалия фон Торн.
Вере стало до того страшно, что она юркнула в кроватку и укрылась одеялом с головой. Полежав некоторое время неподвижно, она выглянула из-под своего укрытия. В комнатке никого не наблюдалось. Если первое общение с баронессой выглядело как сон, да и вчера на кладбище происходящее скорее напоминало мираж, то теперь голос звучал вполне правдоподобно.
– Ты где? – прошептала она.
– Можешь не произносить вслух. Я прекрасно тебя слышу.
– Да где же ты?
– В тебе.
– Значит, заклинание подействовало?
– А ты только сейчас это поняла?
– Я думала, мне все приснилось.
– Приснилось?! И на кладбище тоже снилось?
– Как будто.
– Не будь дурой. Ты же сама просила… И я общаюсь с тобой не в первый раз.
