– Нам ее не варить, – вставила Оля.
– Она нам нужна живая, чтобы успокоить одного монстра, – непонятно для чего сказал Артем.
Мужик посерьезнел и понимающе закивал.
– Понимаю, сам женат. Сейчас.
Он зашел за прилавок и вытащил оттуда ящик.
– Выбирайте.
Выбирать особенно было не из чего. Из пяти кур две были черные.
– Я думала, мы никогда ее уже не купим, – сказала Оля, когда они вышли через ворота рынка. И неожиданно для самой себя спросила: – Ты сможешь ее убить?
Артем посмотрел на курицу, погладил ее.
– Может быть. Ты знаешь, я помню, в детстве мой отец брал курицу и топор и отрубал ей голову.
– Очень милосердно, – сказала Оля.
– Ага, – кивнул Серега, – они еще бегают без голов.
– Сомневаюсь, что смогу так же, – произнес Артем и погладил курицу.
– Да, без головы здорово не набегаешь.
Артем посмотрел на Серегу так, будто застал его писающим в фарфоровый сервиз.
– Да расслабься ты. Я же шучу.
– Почему это мне не до шуток? Ах да! У меня же в доме завелась какая-то херня, пропадают люди и по двору бегает взбесившийся гигантский ленивец.
К машине они подошли молча.
– Задушить – еще сложнее, чем топором голову отрубить, – произнес Артем, когда сел в машину. – Сложнее и неприятней.
– А ты подумай, что курочке еще неприятней, и все пройдет.
– Ладно, девочки, – сказала Оля и завела машину. – Если это поможет, я сама ее придушу.
* * *
Они еще раз очень внимательно прочитали нехитрый обряд по усмирению банника и решили, что душить курицу все-таки надо Артему, так как он является хозяином дома. Решить-то решили, но, взяв в руки живое существо, Тихонов понял, что не сможет. Одно дело, когда ты убиваешь, чтобы съесть, и совсем другое – ритуальное убийство. Ритуал, который переворачивал все с ног на голову. Артем не мог понять, почему все так, почему это все происходит именно с ним. Он слышал о подобных существах. Лешие и водяные, домовые и кикиморы, банники и овинники, русалки и черти. Нечисти хоть в прокат выдавай. Но они для него были не более чем фольклорными персонажами, картинками из сказочной книги. И поэтому (в большей степени поэтому) они ни черта не пугали. Банника, лешего и домового он вообще представлял себе добрыми старичками с окладистой бороденкой и хитрым прищуром. Старичок, который не то чтобы кожу содрать, прикрикнуть не мог. Сидел на печи и раздавал деткам леденцы на палочке. Его банник раздал всем по леденцу. Да по такому, что в рот не лезет.
– Ну так что, где ты хочешь придать ее забвению?
Надо признать, юмор Сереги, уместный разве что на концертах Петросяна, и то только за кулисами, Артема начал слегка раздражать. И у него даже появилась мысль (тоже, разумеется, шуточная) придушить Проскурина вместо курицы.
– Я говорю: где душить птицу будешь?
– А это теперь где поймает, – сказала Оля.
Они забыли о курице. Точнее, они помнили о том, что ее надо задушить и закопать, а то, что ее нужно держать все время в руках, позабыли. Чернушка мирно клевала травку у яблони за дровнями.
– Если я ее поймаю, я ее убью.
– Тебе надо поторопиться, а то она умрет от старости.
Артем едва не испепелил взглядом друга-юмориста.
– Ой, она пошла к бане, – вскрикнула Оля.
Артем и Сергей повернулись. Черная курица, словно ребенок из Эдинбурга за Крысоловом, шла к крыльцу бани.
– Что это с ней?
– Похоже, что ее кто-то манит…
– Цыпа, цыпа, – позвал Сергей, но птица не реагировала. Она шла, ворочая непослушной головой.
– Пошли за ней.
Артем, как-то пригнувшись, крадучись, двинулся к бане. Сергей и Оля переглянулись и молча двинулись за Тихоновым. Курица тем временем вспорхнула на первую ступеньку крыльца, покрутила головой, будто прислушиваясь, затем взмахнула крыльями и прыгнула на вторую ступеньку. Артему казалось, что он смотрит замедленное кино – настолько медленно двигалась птица. Более зловещего зрелища в данный момент он и представить не мог. По сравнению с загипнотизированной курицей безголовая Вика была иллюстрацией к фельетону в журнале «Крокодил».
– Она открыта.
Голос Оли долетел до Артема, словно сквозь пелену сна. Он будто проснулся от призыва завтракать. Артем хотел переспросить, о чем она, но увидел, дверь в баню не заколочена. Она была распахнута, а доски валялись у порога. Курица перепрыгнула через них и скрылась в мазутном чреве бани. Артем даже не видел ее силуэта, будто за птицей закрылась черная занавеска.
– Не ходи за ней. – Серега схватил Артема за руку. – Может, так и должно быть. Он сожрет ее и успокоится.
В следующий момент курица закудахтала. Сначала негромко показывая свое недовольство, а потом с надрывом, и кудахтанье оборвалось. Тишина оглушила. Им казалось, что очень долго ничего не происходит. Курица выбежала молча и очень неожиданно. Она, словно слепая, начала метаться по крыльцу. Наткнулась на стену, развернулась, захлопала крыльями и свалилась замертво со ступенек.
– Она без головы, – прошептал Сергей.
– Он что, отрубил ей голову? – спросила Оля.
– Я думаю, откусил.
Дверь в баню захлопнулась, и из нутра, пропахшего плесенью, раздался смех.
* * *
Нужна была другая курица. Артем выругал себя за то, что сразу не купил двух.
На рынок они приехали к закрытию. Мужик в телогрейке собирал свое нераспроданное хозяйство. Ему помогала женщина. Она складывала коробки с цыплятами в «будку» мотороллера и что-то бубнила себе под нос. Мужик был навеселе и все время ухмылялся. А увидев Артема, Олю и Сергея, расплылся в улыбке и, раскинув руки в стороны, пошел им навстречу.
– Привет! Привет. Ну и как ваш монстр? Успокоился?
– Нам нужна еще одна черная курица, – сказал Артем, уклоняясь от объятий торговца.
– Монстр прожорлив? – спросил мужик и хохотнул.
– Не то слово.
– Эй, мать, есть у нас еще чернушка?
– Ты что, мудак, глаза залил и забыл? – отозвалась женщина и запихнула гуся в «будку».
– Не шуми, слышь. Есть или нет? Моим корешам чернушка нужна, – с деловым видом произнес мужик и подмигнул Оле.
– Ты ж ее вон тому очкарику продал.
– Какому очкарику? – спросил Артем, быстро сообразив, что их последний шанс может ускользнуть.
– Да вон тому, что у нутряков крутится.
Тихонов резко повернулся туда, куда показывала женщина. У клеток, похожих на кроличьи, стоял полноватый мужчина с курицей в руках.
– Артем, а кто это – нутряки? – спросила Оля, когда они направились к толстяку.
– Нутрии, – ответил Сергей.
– А нутрии – это?.. – начала вопрос, замедляя ход, Ольга.
– Это водяные крысы, – произнес Артем.
Ольга остановилась.
– Тогда я никуда не пойду.
Артем собирался возразить или, на худой конец, убедить девушку в том, что твари не представляют опасности, но передумал и молча пошел дальше. Он был решительно настроен заполучить птицу. И даже если толстяк в солнечных очках вздумает сопротивляться, Артем возьмет ее, чего бы ему это ни стоило. Даже силой.
Толстяк спинным мозгом почувствовал, что молодые люди потрепанного вида идут к нему. Он повернулся к ним лицом, поднял очки на потный лоб, а курицу завел за широкую задницу. Приготовился.
– Здравствуйте, – поприветствовал его Артем.
– Здрасси, – процедил сквозь зубы толстяк.
– Да расслабься ты, – сказал Серега. – Нам нужна курица.
– Я ее купил, – будто в свое оправдание, произнес мужчина.
Артем, пока шел, думал, с чего начать, но сейчас мысли покинули голову. Там была только курица.
– Продайте нам ее.
– Купите у Босого.
– У кого? – не понял Сергей.
– У мужика в фуфайке.
– Так у него эта была последней, – сдержанно произнес Артем и достал пятисотрублевую купюру.
– Курица не продается, – твердо сказал толстяк и отступил назад.
«Еще чуть-чуть – и он усядется на клетки», – подумал Тихонов и убрал деньги.
– Значит, ты не хочешь по-хорошему? – Артем сжал кулаки и шагнул вперед. Толстяк, зная, что назад ходу нет, втянул живот и закрыл глаза.
– Постойте! – Оля оказалась между ними. Она достала из сумочки iPhone 5 и протянула толстяку. – Мы можем поменяться.
Мужик покрутил головой, словно курица. Напряжение с лица спало.
– На что он мне? С него супа не сваришь…
– Ты чего кочевряжишься? – не сдержался Сергей.
– Подожди, – остановила парня Ольга. – Вы можете звонить, смотреть телевизор, слушать радио, читать книги, выходить в Интернет… У вас ведь наверняка есть страничка в «Одноклассниках». Ведь есть?
Толстяк залился румянцем и впервые за все время их беседы улыбнулся. Застенчиво, будто девушка после первого поцелуя.
– Бери, мудак, – Артем терял терпение. – Продашь, сваришь суп из павлина.
Толстяк продолжал улыбаться, даже когда передал курицу молодым людям и принялся рассматривать дорогое приобретение.
