– Слушай, Фрэнни…
– Пройдись, дай взглянуть.
Он прошелся, напоминая матроса, пересекающего палубу в сильный шторм. Когда вернулся к стулу, она плакала.
– Фрэнни, не надо. Милая!..
– Не могу. – Она закрыла лицо руками.
Он сел, взял ее за руки, опустил их.
– Нет. Нет, не надо.
Она смотрела на него, по ее щекам катились слезы.
– Так много людей умерло… Гарольд, Ник, Сюзан… а как же Ларри? Как Глен и Ральф?
– Я не знаю.
– И что сказать Люси? Она придет через час. Она приходит каждый день, и она уже на четвертом месяце. Стью, когда она спросит тебя…
– Они умерли там… – Стью говорил скорее себе, чем Фрэн. – Вот что я думаю. Вот что я знаю… сердцем.
– Не говори этого, – взмолилась Фрэнни. – Не говори при Люси. Это разобьет ей сердце.
– Я думаю, они были жертвой. Бог всегда просит жертву. Его руки в крови жертв. Почему? Не могу сказать. Я не такой умный. Возможно, мы сами навлекли это на себя. Точно я знаю одно: эта бомба взорвалась там, вместо того чтобы взорваться здесь, и на какое-то время мы в полной безопасности. На короткое время.
– Флэгг погиб? Действительно погиб?
– Не знаю. Я думаю… мы не должны терять бдительности. Со временем кто-то найдет место, где создавали такие вирусы, как «Капитан Торч», и завалит это место землей, и засеет землю солью, и потом помолится над ним. Помолится за нас всех.
Тем же вечером, только гораздо позже, почти в полночь, Стью вез Фрэнни по тихому и пустынному больничному коридору в инвалидном кресле. С ними шла Лори Констебл, и Фрэн проследила, чтобы Стью договорился с ней о завтрашнем осмотре.
– Ты выглядишь так, будто тебя самого впору возить в кресле, – заметила Лори.
– Сейчас нога совершенно меня не беспокоит, – ответил Стью.
Они подошли к широкому окну, за которым находилась палата, выдержанная в голубых и розовых тонах. Под потолком висел большой мобиль. Только в одной кроватке, в первом ряду, лежал младенец.
Стью как зачарованный смотрел на него.
«ГОЛДСМИТ-РЕДМАН, ПИТЕР, – гласила надпись на медицинской карте, прикрепленной к кроватке. – МАЛЬЧИК. ВЕС 6 ФУНТ. 9 УНЦ. М. ФРЭНСИС ГОЛДСМИТ, ПАЛАТА 209. ОТ. ДЖЕССИ РАЙДЕР (УМ.)».
Питер плакал, сжав маленькие пальчики в кулачки. Его лицо покраснело. Он родился с черными как смоль волосами, синие глаза смотрели прямо в глаза Стью, словно обвиняя его во всех несчастьях.
Лоб пересекала глубокая вертикальная морщинка… «я-хочу».
Фрэнни снова плакала.
– Фрэнни, что не так?
– Все эти пустые кроватки. – С ее губ сорвалось рыдание. – Вот что не так. Он здесь один. Неудивительно, что он плачет, Стью, он совсем один. И эти пустые кроватки, Господи…
– Один он пробудет недолго. – Стью обнял ее за плечи. – И судя по тому, как он выглядит, все у него будет хорошо. Как думаешь, Лори?
Но Лори уже оставила их одних у окна палаты новорожденных.
Морщась от боли в ноге, Стью опустился рядом с Фрэн на колени и неуклюже обнял ее. Вдвоем они восторженно смотрели на Питера, словно на первого ребенка на Земле. Через какое-то время Питер заснул, прижимая кулачки к груди, а они по-прежнему смотрели на него, дивясь тому, что он вообще есть.
Праздник весны
Наконец зима осталась в прошлом.
Она выдалась долгой. А для Стью, уроженца восточного Техаса, еще и фантастически холодной. Через два дня после возвращения в Боулдер его правую ногу сломали, соединили обломки кости как положено и загипсовали. Гипс сняли только в начале апреля. К тому времени он напоминал невероятно сложную дорожную карту: практически все жители Зоны расписались на нем, хотя казалось, что такое просто невозможно. К первому марта в Боулдер начали вновь приходить люди, а к тому дню, когда в старом мире переставали принимать заявления на возврат подоходного налога, население Свободной зоны составляло почти одиннадцать тысяч человек. Об этом говорили данные Сэнди Дюшен, которая по-прежнему возглавляла переписную комиссию, только работало в ней теперь двенадцать человек и она располагала собственной компьютерной базой, располагавшейся в «Первом банке Боулдера».
Стью, и Фрэн, и Люси Суонн сидели в зоне для пикников на Флагштоковой горе и наблюдали за Майскими салками. Все дети Зоны (и немало взрослых) принимали участие в игре. Майскую корзину, украшенную креповыми лентами и наполненную фруктами и игрушками, вручили Тому Каллену. Идея принадлежала Фрэн.
Том сумел поймать Билла Джеринджера (несмотря на застенчивое заявление, что он слишком старый для такой игры, Билли с удовольствием к ней присоединился), а вдвоем они поймали юного Аршоу… или Апсона? Стью уже в них путался. Втроем отыскали Лео Рокуэя, который спрятался за скалой Брентнера. Том лично его осалил.
Поиски тех, кому пока удавалось ускользнуть, велись по всему западному Боулдеру, группы детей и молодежи прочесывали практически пустынные улицы, Том ревел от восторга и носился со своей корзиной. Потом игра вновь переместилась на Флагштоковую гору. Двести осаленных продолжали поиски еще пятерых или шестерых, которые оставались «на свободе», в процессе пугая десятки оленей, не желавших участвовать в игре.
Двумя милями дальше, в Рассветном амфитеатре, готовился гигантский пикник, на том самом месте, где Гарольд Лаудер ждал подходящего момента, чтобы сказать в «уоки-токи» роковые слова. В полдень две или три тысячи человек сидели там, смотрели на восток, в сторону Денвера, ели оленину, и вареные яйца, и санд вичи с арахисовым маслом и конфитюром, а на десерт – свежеиспеченные пироги. Возможно, больше людей, чем в тот день, вместе в Зоне собраться уже не могли, разве что если решили бы поехать в Денвер и провести митинг на футбольном стадионе, где когда-то играли «Бронкос»[235]. К первому мая потекший ранней весной ручеек переселенцев превратился в бурный поток. После пятнадцатого апреля прибыли еще восемь тысяч человек, и теперь население Боулдера составляло девятнадцать тысяч или около того, причем число это постоянно менялось: комиссия Сэнди Дюшен не успевала сразу вносить всех в список.
В манеже, который Стью принес с собой и накрыл одеялом, громко заплакал Питер. Фрэн направилась к нему, но ее опередила Люси, с огромным животом, на восьмом месяце беременности.
– Сразу тебе говорю, придется менять подгузник, – предупредила Фрэн. – Я это знаю по его крику.
– Я не умру, увидев его какашки. – Люси подняла из манежа негодующе ревущего Питера и принялась покачивать из стороны в сторону. – Привет, малыш! Чем занимаешься? Не перестарался?
