Он снова налил себе, но добавил побольше крепкого спиртного, благо доктор Глуми, отличный врач, но посредственный игрок, верный клубу, отсутствовал и не мог наложить запрет.
Он отпил глоток, нахмурил брови, сделал еще один…
Напиток был приятным, но вкус у него был иной, чем он ожидал.
Он посмотрел на напитки, которые использовал для коктейля — джин, вермут, персиковое бренди, лимонный сок. Он не ошибся.
— Будь здесь Глуми, — пробормотал он, — он сказал бы, что в моем возрасте вкусовая ошибка извещает о появлении кучи смертельных недугов. К счастью, его нет, но мне все же не по себе…
И вдруг его лицо прояснилось; зря он обвинял утренний коктейль, просто в воздухе носился какой-то непривычный запах.
— Явный признак, что я остался гольфистом, — усмехнулся он.
Когда-то он прочел в одной весьма ученой статье, что у тех, кто играет на открытом воздухе, особенно в гольф, развиваются вкус и обоняние и частенько странно дополняют друг друга.
Он вспомнил, что Хольшэм (за три года шесть побед, в том числе Кубок Девона и Чемпионат Шропа) утверждал, что у шампанского вкус никотина, если кто-то за его столиком курил трубку.
Запах плавал в воздухе. Это не был аромат и не вонь; это была смесь того и другого.
И тут старый игрок заметил, что обычно закрытая дверь в коридор, ведущий к раздевалкам, была приоткрыта. Он тут же отклонил предположение, что запах доносился из мужской раздевалки, где всегда стоял тяжелый запах табака, резины и кожи — он буквально скапливался у пола, как углекислый газ в гротах Капри.
— А что же у леди, — начал он философствовать. — Их раздевалка должна быть столь же пуста, как и поле, и меня не смогут обвинить в нескромности, хотя в моем возрасте… А вообще, кто знает…
Однако, он колебался. Что-то раздражало его в этом запахе.
— Думаю, он мне напоминает… — пробормотал он. — Но что именно?
Он снова сел, принялся размышлять, по лицу его пробежала тень.
— Странный механизм у памяти, — ворчал он. Он обернулся к стойке и стал тщательно изучать бутылки.
«Хольшэм, почтивший своим присутствием либо рай, либо ад, однажды изобрел коктейль под названием „Любовь и Гольф“. Почему он так назвал его? Ведь в нем не было ни грана сентиментальности. Однако, напиток был неплохим. Странно, что именно сегодня я вспомнил его состав — виски… мадера… Гран-Марнье… Интересно, буду ли я чувствовать этот проклятый запах после такого огненного напитка?»
Он опустошил стакан, но запах не проходил.
— К счастью напиток придал мне мужества, ибо оно необходимо, чтобы… отправиться на разведку в женскую раздевалку! Но он никак не мог решиться. На висках его выступил пот, и ему показалось, что сотрясавшая его дрожь происходила от подспудного и странного ужаса.
Он схватил бутылку крепкой канадской хлебной водки, обдиравшей небо и обжигавшей внутренности, и поставил ее перед собой. Двойная порция показалась ему безвкусной.
— Да, теперь я вспоминаю и знаю о чем… Хм… еще стаканчик, чтобы втянуться в процесс…
Прошло, минуточку… полвека, быть может, больше… Джуди, прекрасная Юдифь Кларендон только что была представлена в Клубе. Ей было двадцать лет, она приехала из Индии, где ее отец занимал пост в свите вице-короля.
Говорили, что она несравненная гольфистка… А она была мазилой. Но как она была прекрасна!
Леди Рэншо, жена президента, однажды спросила ее, какими духами она пользовалась.
— Это не духи, — ответила Юдифь, — а запах редкого животного, розового питона, который передается тому, кто его содержит.
— Питон? — переспросила леди Рэншо, ибо была невеждой.
— Это — змея, которая живет в болотах Гоа. У меня она есть. Это красивое, доброе и верное животное, ничем не хуже пуделя.
— Запах змеи! — леди Рэншо зло усмехнулась — Ну я то обойдусь…
— Кроме того, змея должна быть самкой, — продолжила мисс Кларендон, — а они встречаются еще реже самцов, которых они убивают после любви.
Я молча выслушал этот короткий разговор. Но несмотря на его краткость, я успел влюбиться в Джуди… в мисс Юдифь Кларендон.
Старейший член снова налил себе бурбона; рука его дрожала, а пот стекал струйками по щекам.
— Неделю спустя я попросил ее руки.
Она расхохоталась мне прямо в лицо и сказала, что уже сделала свой выбор среди гольфистов и остановилась на Пиффи.
Пиффи! Жалкий красавчик, игравший в гольф из снобизма и орудовавший драйвером, как зонтиком!
Целый месяц я не появлялся на поле. Однако, влечение было слишком сильным. Я вернулся, чтобы погонять мячик.
Я направился к клуб-хаузу, где надеялся найти тренера, но вдруг меня окружил странный запах. Тренера не было, но была Джуди; она выглядела очень веселой.
— Злюка, — сказала она мне со смехом, — я вас не видела уже целую вечность. И собиралась послать вам письмо, чтобы сообщить дату бракосочетания с Пиффи!
Вечерело. Последние игроки покидали поле, а кэдди сдавали клюшки старшему кэдди.
— Прогуляемся? — предложил я.
Мы обогнули высокие холмики и уселись рядом с огромным препятствием,[9] глубоким илистым прудом. Позже его засыпали.
По небу лениво бежали низкие облака; вдали прогремел гром; на пустынное поле опустилась почти ночная тьма.
Я предложил Джуди уйти, но она отказалась.
— Сади принимает ванну, я должна дождаться ее.
— Сади?
— Мой чудесный розовый питон… Кстати, вот и он.
Около берега из воды высунулась отвратительная плоская голова.
— Иди ко мне, красавица! — крикнула Джуди.
Змея наполовину выползла из воды, посмотрела на нас ужасным взглядом, но не пожелала идти на зов.
— Из-за грозы, — заявила мисс Кларендон.
И в то же мгновение рептилия вылетела из воды словно чудовищная стрела, обвилась вокруг талии Джуди и увлекла ее в пруд.
Я решительно бросился в воду, но завяз в иле и водяных растениях.
Ни Джуди, ни змея так и не выплыли на поверхность.
— Боже, эта водка — настоящая гадость… И бутылка вроде бочонка? И что это я перед ней разоткровенничался… А запах так и не уходит…
Так вот! Я ничего не сказал. Я слишком боялся, что в мой рассказ никто не поверит, ведь все знали, что я безумно ревновал ее к этому глупцу Пиффи.
Тело мисс Кларендон нашли, но не нашли питона, и коронер[10] решил, что смерть наступила от несчастного случая.
Старейший член рывком вскочил с места и бросился к раздевалке с криком:
— Хватит разговоров… На запах!.. На запах!
Бутылка на столе была пустой.
* * *
— Он воспользовался тем, что остался один, чтобы напиться, хотя это было ему строжайше запрещено, — заявил доктор Глуми, возвращаясь с похорон старейшего члена. — Но зачем ему понадобилось умирать в женской раздевалке, ведь истинный джентльмен и ногой туда не вступит?
