– Ричард Моррисон.
Стук-стук-стук. Еле слышно печатала машинка фирмы ИБМ.
– Ваш адрес?
– 29 Мейпл-лейн, Клинтон, Нью-Йорк.
– Женаты?
– Да.
– Дети есть?
– Один ребенок. – Он подумал об Элвине, слегка нахмурился: «один» неточно сказано, правильнее «полребенка». Его сын умственно отсталый и живет в специальном интернате в Нью-Джерси.
– Кто рекомендовал вам обратиться сюда, мистер Моррисон?
– Джеймс Маккэнн, старый университетский друг.
– Прекрасно. Присядьте, пожалуйста. У нас сегодня много народу.
– Хорошо.
Он сел между женщиной в строгом голубом костюме и молодым человеком с модными бакенбардами и твидовом пиджаке, достал пачку сигарет и, обнаружив, что вокруг нет пепельниц, убрал ее.
Ничего, он их игры видит насквозь, выждет сколько надо, а когда будет уходить, закурит. Если они заставят его одного ждать, можно даже стряхнуть пепел на их шикарный коричневый ковер. Моррисон взял журнал «Тайм», принялся листать.
Никотин, накопившийся в его организме, настоятельно требовал добавки. Мужчина, пришедший в приемную следом за ним, достал портсигар, открыл его, щелкнув крышкой, но, увидев, что вокруг нет пепельниц, с виноватым видом, как показалось Моррисону, спрятал его в карман. От этого Моррисон почувствовал себя лучше.
Наконец секретарша одарила его лучезарной улыбкой и пригласила пройти.
Моррисон оказался в тускло освещенном коридоре. Коренастый мужчина с такими белоснежными волосами, что они казались париком, пожал ему руку и любезно улыбнулся:
– Следуйте за мной, мистер Моррисон.
Он повел его мимо закрытых дверей без табличек и номеров. Где-то посередине коридора коренастый открыл ключом одну из них. Они оказались в маленькой комнатке со стенами, обшитыми белыми панелями. Обстановка спартанская: стол и два стула. В стене, за столом, очевидно, проделано маленькое окошко; его закрывает короткая занавеска. На стене, слева от Моррисона, – портрет невысокого седого мужчины с листком бумаги в руке. Лицо его вроде бы показалось Моррисону знакомым.
– Меня зовут Вик Донатти, – представился коренастый. – Если согласитесь пройти наш курс, я буду заниматься вами.
– Рад познакомиться. – Моррисону ужасно хотелось закурить.
– Присаживайтесь.
Донатти положил на стол заполненную секретаршей анкету, достал из ящика стола новый бланк и посмотрел Моррисону прямо в глаза:
– Вы действительно хотите бросить курить?
Моррисон откашлялся, положил ногу на ногу, хотел ответить уклончиво, но придумать ничего не смог:
– Да.
– Тогда подпишите.
Он протянул бланк Моррисону. Тот быстро пробежал его глазами: нижеподписавшийся обязуется не разглашать методы и так далее, и так далее.
– Разумеется.
Донатти дал ему ручку, Моррисон нацарапал свою фамилию, Донатти расписался под ней. Мгновение спустя бланк исчез в ящике стола. «Что ж, – с иронией подумал Моррисон, – я дал клятву». И раньше такое было. Как-то он даже не курил два дня.
– Отлично, – резюмировал Донатти. – Мы здесь пропагандой не занимаемся, мистер Моррисон. Вопросы здоровья, расходов, социального милосердия нас не интересуют, как и причины, по которым вы хотите бросить курить. Мы – люди практичные.
– Прекрасно, – безучастно сказал Моррисон.
– Никаких препаратов не применяем, не читаем проповедей в духе Дэйла Карнеги [46] , не рекомендуем никаких особых диет. Заплатите нам после того, как год не будете курить.
– Боже мой, – выдавил из себя Моррисон.
– Мистер Маккэнн вам об этом не рассказывал?
– Нет.
– Кстати, как у него дела? Все в порядке?
– Прекрасно. Просто великолепно!
– А сейчас… несколько личных вопросов, мистер Моррисон. Заверяю вас, ответы будут храниться в тайне.
– Да? – безразлично спросил Моррисон.
– Как зовут вашу жену?
– Люсинда Моррисон. Девичья фамилия – Рэмзи.
– Любите ее?
Моррисон резко поднял глаза, но Донатти благожелательно смотрел на него.
– Разумеется.
– Ссоритесь с ней? Какое-то время жили врозь?
– Какое отношение это имеет к тому, что я собираюсь бросить курить? – резче, чем ему хотелось бы, спросил Моррисон, но его тянуло – да чего там – он жаждал закурить.
– Самое непосредственное. Отвечайте на мои вопросы.
– Ничего подобного не было. – Хотя в последнее время отношения между ними действительно стали напряженными.
– У вас один ребенок?
– Да, его зовут Элвин, он в частной школе.
– В какой?
– Этого я вам не скажу, – мрачно ответил Моррисон.
– Хорошо, – любезно согласился Донатти и обезоруживающе улыбнулся. – Завтра на первом сеансе курса я смогу ответить на все ваши вопросы.
– Очень приятно, – сказал Моррисон и поднялся.
– И последний вопрос: вы не курили в течение часа. Как себя чувствуете?
– Прекрасно, – солгал Моррисон, – просто прекрасно.
– Вы молодец! – воскликнул Донатти, обошел стол, открыл дверь. – Сегодня еще можете покурить. С завтрашнего дня вы не выкурите ни одной сигареты.
– Не может быть!
– Это мы вам гарантируем.
На следующий день, ровно в три, Моррисон сидел в приемной корпорации «Бросайте курить». С утра он разрывался от сомнений: не идти на встречу или же пойти, просто из-за собственного ослиного упрямства – посмотрим, чего они еще придумали.
В конце концов одна фраза, сказанная Джимми Маккэнном, убедила его, что пойти надо:
Многое переменилось в моей жизни.
Видит Бог, жизнь его нуждается в изменениях. Да и любопытство не на шутку разыгралось. Перед тем как войти в лифт, он докурил сигарету до фильтра. Очень жаль, черт побери, если она окажется последней, – отвратительный у нее вкус.
В этот раз долго ждать не пришлось. Когда секретарша предложила ему войти, Донатти уже ждал. Он пожал Моррисону руку и улыбнулся хищной улыбкой. Моррисону стало немного не по себе и захотелось курить.
– Пойдемте, – предложил Донатти, и они направились в комнату. Донатти сел за стол, Моррисон присел напротив.
– Рад, что вы пришли, – сказал Донатти. – Многие клиенты не приходят после первого обследования. Они понимают, что не так уж сильно хотят бросить курить. Я с удовольствием буду работать с вами.
– Когда начнется курс лечения? – Гипноз, подумал он, наверняка гипноз.
– Он начался с того момента, когда мы пожали руки в коридоре. У вас есть сигареты, мистер Моррисон?
– Да.
– Вы не могли бы дать их мне?
Пожав плечами, Моррисон отдал Донатти пачку. В ней все равно оставалось две или три сигареты.
Донатти положил пачку на стол, улыбнулся Моррисону, сжал правую руку в кулак и принялся молотить им по пачке, она сплющилась, из нее вылетела сломанная сигарета, посыпались табачные крошки. Удары громко отдавались по комнате. Несмотря на их силу, Донатти продолжал улыбаться. У Моррисона по спине побежали мурашки. Может быть, они добиваются именно этого эффекта, подумал он.
