Вот что писали: «В Уотерфорде, Ирландия, есть небольшое кладбище у разрушенной церкви рядом с башней Стронгбоуз. Легенда гласит, что под землей на этом месте лежит красавица вампирша, готовая убивать тех, кого она сможет завлечь туда своей красотой». Этому не придают никакого значения, что, наверное, едва ли вызовет удивление, если знать, что нет и никогда не было в Уотерфорде башни с таким названием. Вероятно, здесь путаница и имеется в виду башня Реджинальдс, которую Стронгбоу (де Клер, граф Пемброкский) использовал в качестве крепости в 1170 г. и где английский король Иоанн Безземельный устроил монетный двор, отсюда и пошло его название Дандори. Авторитетный ирландский автор, недавно усопший шевалье У. Г. Граттон-Флад, сообщил мне, что не существует легенды о вампире, которая была бы связана с башней Реджинальдс. И вероятно, следующий далее рассказ перепутан с тем, что рассказывает о захвате Уотерфорда англо-норманнами Жиральд Камбренс в своей книге Topographia Hibernica. В траве на лугу у Уотерфорда была найдена лягушка и живой принесена в Корк Роберту ле Поэру, мэру города, который жил в башне Реджинальдс. Все были поражены видом этой лягушки, потому что она была первой лягушкой, обнаруженной в Ирландии. Говорят, что лягушку торжественно похоронили в башне Реджинальдс. Камбренс замечает, что лягушку, вероятно, привез с собой Стронгбоу вместе с добычей, награбленной в Англии.
В Древней Ирландии вампиров обычно называли dearg-dul, «сосущий красную кровь», и их боялись все. В ирландской агиографии есть яркие изображения различных похоронных обрядов. Быть похороненным под пирамидой из камней, несомненно, считалось язычеством, потому что такая куча камней служила отметкой мест, посещаемых призраками. В письме, которое приписывают Теодорету, говорится: «Пусть каждый бросит камень на его могилу, чтобы он нечаянно не возвратился на землю», а Джеффри из Монмута считал погребение под могильным холмом чисто языческим. Бальзамирование тела было языческой практикой, и последствия этого действа следовало загладить, отслужив мессу перед тем, как останки будут положены в освященную землю. Это, безусловно, связано с широко распространенным в Греции представлением о том, что тело, которое не разлагается в могиле, подверглось проклятию или отлучению от церкви. С другой стороны, в истории мы находим рассказы о том, что сохранность тела от тления считается признаком девственной непорочности и святости. Но когда люди в Eyrbyggjasaga, напуганные «похождениями» мертвого Торольфа, идут к каменной пирамиде над его могилой и разбрасывают ее, они видят его тело свежим, не подверженным тлению. Это явный признак вампиризма.
Стоит заметить, что в ирландских сказаниях о святых существует много легенд о волках и очень часто эти животные выступают в самой благородной и доброй роли. Так, святой Молуа (или Лугайд) учредил ежегодный праздник в честь волков. Колман Мак-Лочейн заключил постоянный договор с волками. От имени волков совершаются чудеса. Говорили даже, что один святой, святой Ронан, был обвинен в том, что он вервольф, оборотень. Дело в том, что его всегда сопровождал один волк, кроткий и любящий зверь, который служил ему верой и правдой, так что даже теперь мы говорим «послушный, как волк святого Ронана». Тело этого великого святого лежит в Локронане, и там во второе воскресенье июля проводят в его честь праздник массового прощения. Едва ли вызовет удивление то, что раз о волке в ирландских верованиях идет такая хорошая слава, то вампир, который тесно связан с оборотнем, должен быть в древних преданиях практически неизвестен.
В современной Ирландии, как и Англии, вампира — хотя записи об этом встречаются редко — ни в коем случае нельзя назвать неизвестной фигурой, и я во всех деталях привожу самый интересный и значительный случай, о котором сообщил Р. С. Брин в «Оккультном обозрении» (октябрь 1925 г.)
«Эта история была рассказана мне много лет назад родственниками священника, который в ней фигурирует. Насколько мне удалось выяснить, у меня нет причин подвергать сомнению то, что все, написанное мною здесь, — констатация факта. Одно соображение заставляет меня согласиться, по крайней мере, с намерением рассказчиков быть правдивыми. Этот случай произошел в Ирландии, где огромное большинство жителей всегда были рьяными католиками. Этим людям никогда бы и в голову не пришло придумывать такую историю о церковнослужителе. Их благоговение перед священниками и вера в их святость столь сильны, что почти невозможно понять, как обстоятельства, о которых пойдет речь в рассказе, могли соединиться в уме простых людей с именем и памятью того, кто получил духовный сан. И тем не менее информация была получена от католиков, которые назвали себя свидетелями всего происшедшего. К тому же я прочел, что вампиризм появляется лишь в тех странах, которые являются духовно отсталыми, как в некоторых районах Восточной Европы. Но хотя, как я уже сказал, люди, среди которых произошли эти события, были католиками, они не были высоконравственными. Это дикий, обособленный край, покрытый горами. Даже в недавние годы из этих мест поступали сообщения о совершенных многочисленных ужасных насильственных преступлениях; некоторые из них были особенно бессмысленными. Несколько лет назад мне самому показали место, отмеченное белым крестом на камне у обочины дороги, где двадцатилетний парень за несколько дней до этого вышиб мозги у своего отца без какой-либо явной провокации. Кто-нибудь наверняка сказал бы, изучив обстоятельства дела, что это было очень похоже на дьявольское наваждение. Я никогда еще не был в таком уголке Ирландии, где жители всегда ощущали бы взаимопроникновение того, что невидимо, и того, что все же появляется. Чувствовалось, что они находятся в контакте с царством существ, о котором мы в своем мире ничего не знаем. Они были грубыми, храбрыми и, как мы сказали бы, суеверными. Элемент страха, страха перед неведомым, чувствовался всегда. Большинство обитателей этого края были бедны, но некоторые фермеры имели возможность жить с неким простым комфортом. Трактирщики и фермеры обычно отдавали одного из своих сыновей в лоно церкви.
Член семьи М., связанной с фермерством, получил духовное звание и, со временем, небольшой приход. У него была репутация тихого, безобидного человека, не очень любившего общество своей паствы и больше увлекавшегося чтением и учением. Его прихожане слушали поучительные проповеди своего пастыря, приносили к нему своих детей для крещения, периодически исповедовались ему и принимали из его рук святое причастие по воскресеньям и большим церковным праздникам. Он нечасто бывал в их домах, как это делали некоторые его более общительные коллеги в других приходах. Он проявлял гостеприимство к незнакомым людям и часто предоставлял кровати в своем небольшом домике в распоряжение припозднившихся путников и даже бродяг. И все-таки никому из его ближайших соседей и в голову не приходило прийти к нему неофициально. Они приходили к нему по церковным делам или вообще не приходили. Одним словом, его уважали, хоть и не очень любили.
