Дом даже не встал. Его грязное лицо побледнело так, что потрескавшиеся губы выделялись на нем, будто выпачканные вином. Широко раскрытые глаза сквозили безумием. Страх буквально прижал их к камням, лишив дара речи. Люк стоял на трясущихся ногах, глядя на край холма, откуда донесся звук, и ждал, что в любой момент появится длинная тень.
Он не мог дышать, как будто легкие слиплись. В голове вертелись какие-то идиотские слова и вспыхивали образы раздробленных останков в сырой яме под заброшенной церковью.
Где-то внутри себя он пытался отыскать то пламя ярости, которое заставило его пойти на встречу с неведомым, когда они нашли бедного Хатча, выпотрошенного, со свисающими между ног и вывалившимися на черную кору ветвей внутренностями.
Но внутри царил лишь хаос, в котором не было места ничему кроме ужаса, оставившего в голове одни лишь имбецильные мысли.
И потом вдруг снова, уже слева от них, жуткий рев разорвал сырой болотистый лес, где каждый торфяник и каждый камень помнил доисторические времена. Звериное хрюканье сменилось какими-то дьявольскими воплями, в которых можно было почти разобрать слова.
Казалось, из самых недр их подсознания кричали невнятные голоса их предков.
Кричали от страха из тех времен, когда ни символами, ни языком нельзя было выразить то, что охотилось и предвещало смерть. Люк почувствовал, будто в этом холоде и тьме они вернулись в то время, когда Земля была молодой. А, может, даже еще раньше. Оно господствовало здесь. Ветви и листья содрогнулись, поверхности болот всколыхнулись, а темные и сырые долины затаили дыхание перед его появлением.
Люк двинулся на звук, к восточному краю холма, где они решили держать последнюю оборону. А может, встреча с ним обернется жертвоприношением. Оно заберет с вершины их трепещущие тела, стремительно набросившись с той радостью и возбуждением, которые бывают у хищников от запаха теплой плоти и фонтанирующей соленой крови.
Люк представил себе мускулистую тьму, пригнувшуюся к земле. Крадущуюся в тенях, с легкостью обходя препятствия. Те самые препятствия, которые хлестали их по ногам и мешали идти. Оно просто обходило их, способное проскользнуть сквозь любой естественный барьер. Каждая пядь земли, наверное, была давно знакома его ноздрям и языку.
Зажав в руке нож, Люк сказал себе, что у него будет один удар. И он должен нанести его быстро. Молниеносно. Быстрее пули. Именно в тот момент, когда оно выскочит, чтобы вцепиться ему в горло, или распороть грудь. Один удар, один шанс.
Приблизившись к краю холма, Люк опустился на корточки и поднял левое предплечье так, как делают полицейские-кинологи. Занесенная для удара рука побелела от напряжения.
Потом он, не задумываясь, развернулся и бросился назад, туда, где сидел и наблюдал за ним Дом. Бросился большими прыжками, не глядя себе под ноги. Бросился со всех ног к Дому, к палатке, держа нож наизготовку.
Волосы на затылке встали дыбом, в ушах раздался звон, а в груди похолодело. Как он и предчувствовал, оно зашло с тыла. Быстро и тихо, выманив одного из них из их лагеря.
Позади палатки посыпался потревоженный гравий. Раздался звук, похожий на храп вола, а потом Люк заметил темную фигуру, метнувшуюся вниз и растворившуюся в темноте, как скользящая тень от тучи. Стоя между елью и провисшей палаткой, он дорисовал в своем воображении образ чего-то длинного, черного, проворного, и жидкого как вода, исчезшего под южным склоном холма.
Люк перестал метаться и бросился, спотыкаясь о покрытые лишайником валуны, за палатку. С силой выдохнул воздух, издав при этом крик, когда окунулся в звериные миазмы, оставленные после себя существом. Он оказался в том самом месте, где оно только что было. Откуда тянулось, чтобы схватить Дома, когда тот сидел перед палаткой и глядел в другую сторону. С подветренной стороны.
— Умный ублюдок.
Именно поэтому Дом не почувствовал ни тяжелый запах, исходящий от сырой и грязной шкуры, ни горячий мясной смрад дыхания, вырывающегося из огромной пасти, ни скотское зловоние воздуха, выдыхаемого широкими ноздрями.
Стоя на краю холма, Люк посмотрел вниз, на дальнюю южную границу леса. Ничего. Ни малейших следов.
— Что? Где оно? — прошептал Дом. Его голос был напряженный и высокий до неузнаваемости.
— Ушло. Туда вниз. — Люк бросил взгляд через плечо в сторону палатки. — Смотри перед собой!
— Что?
— Перед собой! — Люк быстро вернулся туда, где сидел испуганно уставившийся на него Дом.
Люк осмотрел скалистую вершину холма, потом ее края с запада и с севера. Ничего.
Покачал головой и наклонился вперед, уперев руки в бедра и глотая темный воздух. — Боже.
— Что? Где оно?
Люк посмотрел на Дома. — Оно отвлекло меня. Заставило меня пойти на звуки. Но оно пришло не оттуда. А сзади тебя, когда ты смотрел в другую сторону. Оно было за палаткой.
— Нет.
Люк кивнул. — Я внезапно понял, что этот ублюдок собирается сделать. Он подошел сзади, с южной стороны. Сзади тебя.
— Вот, черт. — Дом с трудом поднялся на ноги, опершись на костыль. — За палаткой? Ты видел его?
Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Люк покачал головой. — Но, похоже, оно большое.
— Оно снова было рядом. Ты слышал?
Но когда Люк повернул голову к Дому, глаза у того были закрыты. Он спал мучительным и беспокойным сном, другого этот лес не мог позволить человеку.
Люк потряс Дома за плечо.
Дом медленно открыл глаза. — Я уснул? — спросил он глухим невнятным голосом.
— Иди спать первым, — тихо сказал Люк и посветил фонариком в проход палатки. Было пол одиннадцатого. Первый из восьми часов темноты прошел.
Сев спиной к спине у входа в палатку, они укрылись спальными мешками как одеялами, и стали смотреть, как меркнет последний свет. У каждого в руках был фонарик и нож.
Идти вдвоем в палатку означало верную смерть. Они будут отдыхать по очереди. Люк предложил это раньше, но Дом отказался от идеи оказаться в ловушке внутри палатки, без возможности кругового обзора. Вместо этого он предпочел не ложиться спать, всю ночь бодрствовать и нести дежурство.
— Я не буду спать, — сказал Люк. — Иди первым. Ты должен поспать, Дом. Я подежурю до полуночи. Нам не нужно, чтобы ты уснул прямо здесь.
Но Дом продолжал сидеть рядом с палаткой, прижавшись плечом к спине Люка. Луч его фонарика прыгал по скалистой вершине с его стороны. — Извини. Я больше не усну. Обещаю.
Еще один час прошел без каких-либо происшествий.
Люк вздрогнул. Голова была пустой. Он продолжал держать свой фонарик направленным во тьму. Свет от него стал уже слабым и неясным. Скоро ему придется воспользоваться запасным фонариком Фила. Но его тело было закутано в успокаивающее тепло зимнего спального мешка, и ему не хотелось двигаться. Не сейчас. Впервые за день он почувствовал хоть какую-то капельку комфорта.
