Он несся, очертя голову; из-под лап летели комья земли.
Высшее блаженство! Нет, еще не высшее, но все впереди. И Бог, гнездившийся в том, что оставалось человеческим, откровенно выказывал полное одобрение. Не в этом ли был замысел Виссариона, поручившего ему сперва следствие и только потом - ликвидацию, по обстоятельствам?
Инквизитор, должно быть, не осмелился выложить сразу всю правду - и это резонно, Пантелеймон наверняка бы воспротивился такой перспективе, не разумея своего счастья. Сколько же предрассудков живет в человеке, особенно если он глубоко религиозен!
Может быть, и сам Виссарион тайком колет себе местное снадобье?
Запросто. Худо ему, бедняге, если оно так - ни леса поблизости, ни даже приличного парка.
Самого Пантелеймона тянуло в лес, и он еле сдерживался, понимая слова Ликтора о том, что время еще не пришло.
Ликтор вышел на крыльцо и благосклонно следил за ним, попыхивая самокруткой.
Странное и недостойное занятие для сотрудника Службы, но протодьякону было глубоко наплевать на это мелкое прегрешение. В нем зародился новый порыв: метнуться к Ликтору и благодарно вылизать хозяйскую обувь. От полноты чувств можно и укусить.
Возможно, что с Ликтором тогда произойдет то же самое, и они побегут вместе…
Челобитных сдержал себя. Если бы хозяин того возжелал, то присоединился бы к нему без всякого укуса.
Бежать вдруг стало труднее, скорость замедлилась. В голове заварилась густая каша; два начала боролись, и человеческое мало-помалу одерживало верх. Это было отчасти похоже на пробуждение или, скорее, выход из наркоза.
С одной стороны, протодьякон переживал облегчение, открыв неожиданно, что все-таки привычное состояние ему желаннее нового. С другой же, возвращение к людскому существованию аукалось досадой, ибо в причудливом сне ему было намного интереснее и приятнее.
Конечности выпрямлялись на глазах, шерсть таяла, волчье рыло втягивалось и растворялось в костях обычного лицевого скелета. Еще немного - и протодьякон просто пошел, как обезьяна, - голый, болтая свешенными руками и ошарашенно озираясь.
Тьма снова стала чужой и выталкивала его, словно вода.
Вернулись и прежние опасения-подозрения, но теперь в нем жила память об удивительных минутах, проведенных в иной реальности. И память эта была сладостной.
«Это наркотик», - сказал ему Бог, еще совсем недавно благословлявший бессмысленный бег полуразумного животного.
«Опомнись, Пантелеймон».
И протодьякон знал, что это сущая правда. Вкусивши наркотика, однако, он убеждал себя в том, что не потерпел никакого ущерба и может позволить себе повторить. Не сейчас, позднее, но обязательно повторить, хотя бы чуть-чуть. Так начинаются все наркомании, и он это худо-бедно понимал.
- Оклемался? - осведомился Ликтор, раскуривая вторую самокрутку. Он завел руку за спину, нашарил какой-то драный тулуп, швырнул Пантелеймону. - Набрось на себя, прикрой срамоту. Да и ночь нынче холодная.
Челобитных, услышав это, сразу же застыдился и поспешил закутаться в эту неприглядную одежу.
«Дьявол! Кто сказал тебе, что ты наг?»
- Присаживайся, посидим на крылечке, - позвал его Ликтор. - Скоро рассвет, утренняя заря… или звезда. Торжество Люцифера, его победа… Теперь тебе ясно, чего от тебя ждет Господь?
Протодьякон неуверенно кивнул, присаживаясь рядом. Обратное превращение завершилось, и ему было немного дурно, как с похмелья. Волком он чувствовал себя куда лучше.
- Собственно говоря, ничего волшебного в этом нет, - сказал Ликтор, снисходя до объяснений. - Никто не отменял эволюцию, и онтогенез повторяет филогенез, а семь дней творения по человеческим меркам растянулись на миллионы лет. Ты знаешь, что зародышем человек проходит все стадии эволюции - от рыбы, скажем, до млекопитающего. И волки там тоже в известной мере представлены, хотя и не являются прямыми родоначальниками человеческого рода.
- А кто является? - разлепил губы Пантелеймон. - Все-таки приматы?
Ликтор покачал головой:
- Нет, не они. Не человек происходит от обезьяны, а обезьяна от человека. Это же очевидный факт бытия. Человечество деградирует и вырождается. Мы происходим от гипербореев и атлантов - существ намного более совершенных, нежели привычный нам человек. Чудес никто не отменял. На каком-то этапе имел место Божественный акт, высшее вмешательство, и млекопитающие, развившиеся до нужной матрицы-вместилища, одномоментно преобразились.
- Мутация?
- Нет, не мутация. Мутации тоже должны накопиться, а мы имеем дело с принципиально новым качеством, иным состоянием. Тут Божий промысел, и ничто другое. Впрочем, называй, как хочешь, это второстепенный вопрос терминологии.
Потом, после изгнания из Эдема, началось вырождение… А что до волков, то снадобье мое лишь возвращает человеческую особь на низшую ступень эволюции, все это в особи давным-давно, с рождения заложено. Человек становится волком, но не полностью, он сохраняет ряд людских качеств и в придачу приобретает новые. В нем обостряется присущая животным способность к так называемым паранормальным действиям. К телепатии, например, но это - ерунда, ради телепатии не стоит городить огород. Животные теснее контактируют со сверхъестественным, чем люди. А в сочетании с человеческой ипостасью они приобретают особое умение не только воздействовать на это сверхъестественное, но еще и подчинять его себе. В том числе - нежить и нечисть. Настанет день, когда и ангелы подчинятся…
Ликтор внимательно посмотрел на протодьякона, которого начала бить мелкая дрожь.
- Отходнячок… Ничего, скоро пройдет. Меня поначалу колотило и ломало так, что думал: Богу душу отдам. Как это говорится у нынешней молодежи? «Колбасило» и «плющило».
А потом отпустило разом, будто и не было ничего.
Челобитных автоматически кивнул. Мысли его разбегались и тормозили, запутавшись хвостами.
- Ну что? - подмигнул ему Ликтор. - Раздумал меня убивать?
- Пожалуй, - пробормотал протодьякон. Чувства его продолжали оставаться двойственными, хотя разум однозначно противостоял бородачу.
- Смотри, не зарекайся. Но хотя бы повремени. Мы еще с тобой на дело не ходили.
Погоди, вдвоем мы быстренько оприходуем всю округу, а потом и дальше двинемся…
Бесы наглеют, ты сам убедился. Надо преподать им хороший урок.
- Дальше - это куда?
Ликтор неопределенно пожал плечами. Теперь уже было без разницы, что отвечать; он видел: протодьякон вполне созрел, чтобы проглотить любую ахинею!
- Начнем с крошкинцев… Если Бог не выдаст, а свинья не съест, - доберемся до Иркутска, ну а там… Оставим наместников, а сами рванем в центр.
