в Неббе.
– Из какого материала? – Сиб выходит на понтон.
– Из смеси разных… – Он перечисляет все материалы, но я запоминаю только два: древесная стружка и нагретый природный газ.
И вновь Габриэле протягивает мне руку.
И вновь я ее не беру, переходя на понтон, затем протискиваюсь мимо Сиб к монарху фейри, который словно бы стал выше ростом. Наверняка так кажется из-за короны.
Его взгляд медленно скользит вниз по моему телу, обводя полосы мерцающей ткани, которые облегают мои скромные изгибы – прозрачные вокруг ключиц, рук и ног; матовые в остальных местах.
– Я польщен, что вы надели мое платье.
– Ваше платье? – Я приподнимаю бровь. – Не знала, что вы носите платья, Маэцца.
Его зрачки сужаются, прежде чем расшириться, как и рот.
– Вижу, пребывание в Небесном Королевстве не лишило тебя чувства юмора. Я боялся, что тебя вернут такой же угрюмой, как и вся братия Рибио.
– Вернут? Я не какой-то дешевый гостинец, который Лоркан послал обратно.
Говоря начистоту, я вообще не подарок. Приподнявшиеся уголки рта Данте вновь опускаются.
– Я не это имел в виду, Фэл.
– Фэллон. Вы потеряли право сокращать мое имя в тот день, когда бросили меня на той горе и украли моего коня. Кстати, я хочу его вернуть. Где мой прекрасный жеребец?
Проходит целая минута, наконец Данте бормочет:
– На острове бараков.
– Пожалуйста, распорядитесь, чтобы его доставили в дом Энтони.
Данте скрежещет зубами.
– Габриэле проследит, чтобы его доставили благополучно.
Король и его командор обмениваются странными взглядами, и я спешу добавить:
– В целости и сохранности.
– Полагаешь, я способен из вредности прислать тебе мертвого коня? Как же тебе промыли мозги во владениях Лоркана?
– В отличие от фейри, вороны не промывают мозги своему народу, Маэцца.
Сиб глядит на меня такими огромными глазами, что они занимают целую треть ее лица.
– Фэл… – шипит она, но Данте ее перебивает:
– Я пригласил тебя сюда, чтобы загладить вину за последний разговор и за твой дом. Не для того, чтобы ты вытирала о мое королевство ноги и называла меня монстром, Фэллон.
От упрека сжимается грудная клетка, и я опускаю взгляд на его начищенные до блеска сапоги.
– Вы правы. Вы этого не заслужили.
Несколько мгновений мы так и стоим: я смотрю на его ноги, он – на мою опущенную голову. Как низко мы пали, когда он возвысился.
Данте, должно быть, меня простил, поскольку вздыхает и подставляет мне локоть.
– Позволь проводить тебя на веранду?
Я поднимаю взгляд: действительно ли предложение адресовано мне? Его голубые глаза смотрят прямо в мои фиолетовые, и мне еще совестно за язвительные замечания. Мне не нравится эта девушка, в которую я превратилась: озлобленная и мрачная, первым делом ищущая в людях плохое.
Беря его под руку, я бормочу:
– Ты сильно меня ранил, Данте.
Он молчит почти целую минуту.
– Я говорил о платье, которое подарил тебе для праздника Марко.
Мои ресницы взлетают, тем временем он продолжает:
– Это платье похоже на то, что я просил для тебя сшить. – Его кадык поднимается и опускается, когда он следит за тканью, которая обтягивает мои ноги при каждом шаге. – Я думал… Я надеялся, что ты помнишь о нем и поэтому надела похожее. Надеялся, что ты вернулась… – он облизывает верхнюю губу и понижает голос, заканчивая: – ради меня.
Данте никак не повлиял на мое решение вернуться в Люче.
– Ты счастлив? – спрашиваю я.
– Счастлив?
– Да. Ты счастлив, что сидишь на троне и женишься на принцессе?
– Я бы предпочел жениться на другой принцессе.
Сердце сжимается от воспоминания о бледнолицей глейсенке.
– Возможно, еще не поздно поменяться с Лором.
Лоб Данте морщится, прежде чем вновь разгладиться.
– Фэллон, я говорил не об Алёне.
– О ее сестре?
Он останавливается.
– Я говорил о тебе.
Сердце замирает, как и мы оба.
– Я не принцесса.
– Твоя прабабушка сидит на троне Шаббе.
– Во время нашего последнего разговора ты назвал Шаббе островом.
Он пожимает плечами.
– Когда есть общий враг, – его взгляд скользит поверх моего плеча, – отношения могут меняться.
– Речь о Мериам?
Он кивает.
– Как ей удалось сбежать?
Его внимание возвращается к моему лицу, поднимается по раковине моего уха к колечку, украшенному кристаллом цвета охры.
– Я считаю, что ее освободил Лазарус. Лоркан отказывается винить целителя.
Лазарус?! Мы минуем один золотой мост за другим, и нелепая теория Данте крутится у меня в голове.
Гигантский фейри хотел избавиться от Марко, а не от Лоркана. Освобождение Мериам ставит под угрозу правление Лора, а Лазарус, казалось, его ценит. Что-то не складывается.
– Как ищут Мериам? – спрашиваю.
– Я поручил это Дардженто и нескольким легионам спрайтов.
Я отвожу взгляд от оливковой рощи.
– Ты ведь шутишь, да? Сильвию?
– Именно Сильвию.
– Он жаждет моей смерти.
– Он также жаждет доказать свою преданность новому королю. Он тебя не тронет.
Я фыркаю.
– Что? – От раздражения Данте стискивает зубы.
– Возможно, не напрямую, но если он найдет Мериам, то за ручку подведет ее к моей двери и вручит кинжал.
– Я назначил спрайтов присматривать за тобой и выдал Лоркану разрешение привезти на мои земли еще несколько птиц. Пожалуй, в настоящее время тебя охраняют лучше, чем меня. К тому же благодаря заданию Дардженто будет далеко отсюда. Разве не этого ты хочешь?
– Я хочу, чтобы его не существовало, – бормочу я себе под нос.
Даже если Данте меня услышал – а он не мог не услышать, будучи чистокровным фейри и находясь всего в нескольких сантиметрах от меня, – то пропустил мои слова мимо ушей: либо ему все равно, либо не хочет вмешиваться.
Когда мы поднимаемся по мерцающим каменным ступеням и проходим под узорчатой аркой, на мгновение мое недовольство рассеивается великолепным видом веранды с колоннами, которые украшены высеченными цветами и обвиты растениями в полном цвету.
Данте останавливается и медленно отпускает мою руку.
– Фэллон, позволь познакомить тебя с моей невестой Эпониной и ее отцом, королем Роем.
Мое внимание переключается с каменных красот на богато украшенный обеденный стол. Сиб – они с Габриэле шли позади – врезается в меня.
– Санто Калдроне, – бормочет она. – Мы будем обедать с двумя королями?
Мои вороны-стражи ныряют под арки. Часть садится на балюстрады, часть же поднимается к высоким каменным карнизам. Взвизгнув, Эпонина роняет золотой кубок, который подносила к своим ярким губам. Он не трескается, но разбивает большую терракотовую тарелку, с края слетают малиновые капли, забрызгивая бордовый бархат платья. Слуги, которые еще не оправились от вида моих пернатых
