— Эйб, — сказала она, когда кормила его. — Посмотри — что мы сделали.
Признаюсь, слезы выступили на моих глазах. О, я бы хотел, чтобы эта минута продлилась целую вечность.
Роберт Тодд Линкольн (Мэри настояла, Эйб сдержался и промолчал) родился ровно десять месяцев спустя после свадьбы своих родителей.
Я ловлю себя на том, что смотрю на него часами. Прижимаю его к груди и чувствую, как бьется его сердце. Глажу пальцами его гладкую пухлую кожу, ножки. Признаюсь, мне нравится запах его волос, когда он спит. Сжимать его пальчики, когда он тянет ко мне свою руку. Я его слуга, я сделаю все, чтобы заслужить его улыбку.
Эйб подошел к своему отцовству со всей серьезностью. Сказалось два десятилетия утрат любимых людей. Когда Роберту исполнилось несколько месяцев, Эйбом овладела навязчивая мысль, во что бы то ни стало, избежать потери сына — от болезни или несчастного случая. В своих записях того времени он делает то, чего не делал много лет: пытается договориться с Богом.
Я лишь хочу, чтобы он вырос человеком. Чтобы он вместе со своей собственной семьей приходил к моей могиле. Больше ничего. Я отказываюсь от собственного счастья ради него. От собственных достижений ради его достижений. Господи, прошу, не причини ему вреда. Пусть с ним не случится несчастья. Если мои грехи требуют искупления, прошу — накажи меня.
Надеясь дожить до совершеннолетия Роберта, а также сохранить супружеское счастье, осенью 1843 Эйб пришел к непростому решению.
Мои танцы со смертью должны прекратиться. Я не могу рисковать оставить Мэри без мужа, а Роберта — без отца. Я сегодня же утром напишу Генри и скажу, что он больше не может рассчитывать на мой топор.
После двадцати лет боев с вампирами, пришло время повесить плащ на гвоздь. К тому же, после восьми лет в Законодательном Собрании Штата, к нему пришло признание. В 1846 он был выдвинут кандидатом в Государственный Конгресс.
При выборе принять предложение или отклонить, есть одно правило — не важно, принесет ли оно зло, важно, чего в нем больше, зла или добра. Очень мало вещей, которые содержат только зло или только добро.
Авраам Линкольн, из речи в Палате Представителей
20 июня 1848 г.
IКогда в 1843-м Эйб решил отойти от охоты, он оставил невыполненным последнее указание Генри.
Я намекнул об этом в письмах и Армстронгу, и Спиду, и (на что я в тайне и надеялся) оба выразили глубокий интерес к делу. Поскольку они еще недостаточно овладели искусством охоты, мне показалось, им будет лучше работать вместе.
Джек Армстронг и Джошуа Спид впервые встретились в Сент-Луисе 11 апреля 1844-го. Письмо Спида (пришедшее три дня спустя) содержало впечатление о новом напарнике, и оно было не очень лестным.
Как ты и написал, вчера в полдень мы встретились в таверне на Маркет-стрит. Твое описание [Армстронга] оказалось точным! Он больше бык, чем человек! Здоровый, как сарай, и сильный, как Самсон! Ты упомянул о его неприветливости. Я же нашел его насколько здоровым, настолько и тупым. Прошу прощения, я знаю, он твой друг, но в течение всех тридцати лет своей жизни я еще не встречал более угрюмого, задиристого и лишенного юмора человека! Есть очевидные причины, по которым ты призвал его в наше дело (причины, сродни которым покупают здоровенного буйвола — тянуть гужевые повозки). Но как ты — с твоим умом и темпераментом — умудрился прообщаться с ним столь долгое время, остается для меня загадкой.
Армстронг никогда не писал о своих впечатлениях относительно Спида, но, без сомнения, он тоже был не в восторге. Богатенький и поверхностный парень из Кентукки был пронырливым и болтливым, а эти качества в других мужчинах Армстронг находил чересчур утомительными. Спид был худощав и не очень силен физически, чего, по мнению Парней из Клари Гроув, было достаточно, чтобы заколотить в бочку и отправить в плавание по Сангамону.
Лишь из уважения к тебе мы решили отказаться от взаимных претензий и сконцентрироваться на поручении.
Их целью был широко известный профессор, доктор Джозеф Нэш МакДауэлл, декан медицинского факультета в Кемперском колледже.
Генри предупредил меня [насчет МакДауэлла] . Доктор относился к сорту «людей особо параноидального толка», как он его охарактеризовал. Паранойя проявлялась во многих вещах, например, в ношении на груди, под одеждой, защитной пластины, чтобы его невозможно было околовать в сердце. Я предупредил об этом Спида с Армстронгом и добавил: смерть МакДауэлла наделает в Сент-Луисе много шума, поэтому они должны сделать все по возможности незаметно, даже избежать расспросов о местонахождении доктора. Иначе дело может иметь для них катастрофические последствия.
Армстронг и Спид нарушили оба указания.
Недовольные друг другом, они расположились на углу Девятой и Сьера-стрит, где, тихим апрельским полднем бросались в глаза своими выпуклыми от орудий плащами, спрашивая каждого входящего в четырехэтажное здание медицинского факультета:
— Сэр, вы не подскажете, как нам найти доктора Джозефа МакДауэлла?
Наконец нам указали на круглой формы с крутыми ступенями зал. Вроде миниатюрного колизея с рядами вокруг центра, огороженного турникетом, где респектабельные джентльмены в свете газовых ламп наблюдали за препарирующим труп человеком с бесформенной прической и бледным лицом. Мы заняли места на верхних рядах, откуда и видели, как доктор Макдауэлл вырезал из груди сердце и показал его зрителям.
— Оставьте поэтические фигуры, — сказал он. — То, что у меня в руках, не знает ни любви, ни страсти. Оно знает только ритмические сокращения, — МакДауэлл несколько раз сжал сердце в руке. — Прекрасная, благородная цель… нести свежую, обогащенную кровь в самые дальние уголки организма.
Вампир учит людей анатомии! Эйб, ты представляешь? (Лично мне даже понравилась эта наглость).
Он продолжал орудовать скальпелем, вырезая из трупа все новые органы, пока тот не стал похож на выпотрошенную рыбу. (Армстронг оказался слабоват для подобного рода вещей — я же нашел это довольно увлекательным).
Лекция закончилась «деликатным стуком трости о перила», и студенты МакДауэлла направились к выходу. Все, кроме двух. Быстро скидав инструменты и бумаги, доктор «поспешил к маленькой двери в задней части аудитории, за которой и исчез». Армстронг и Спид последовали за ним.
