— Это похоже на прививку. Как вакцина, знаешь? — объяснила Анита. — Можно делать лошади уколы ядом, понемногу увеличивая дозу, и в конце концов такая лошадь становится нечувствительной к укусам змей. Вот из крови таких лошадей и делают лекарство, чтобы лечить им людей.
— Я никогда не слышала о таком лекарстве, — простодушно призналась Джейни. — В нашей деревне про него даже не говорят. Мы ведь считаем, что от укуса змеи можно вылечиться только молитвами.
— Ну, тогда садись к папе поближе и помолись за него, — нежно сказала Анита и погладила девочку по голове.
Андри Уорнак сжалась в комок в алюминиевом шезлонге, стоявшем в самом дальнем и темном углу подвала. Она мысленно представляла себе, что могло случиться с Гарви, и от этого ее горе становилось еще сильнее. В глубине души она понимала, что ее мужа больше нет в живых, и виной этому — она сама.
Когда днем, оставшись вдвоем в своей комнате, чтобы переодеться к ужину, супруги обменялись первыми впечатлениями, то сразу же рассорились.
Гарви приревновал ее к Чарльзу, заявив, что она «флиртует с ним прямо в открытую», на что Андри моментально отреагировала, буквально следующими словами: «Не понимаю, какое это имеет к тебе отношение. По-моему, после моей операции ты только и мечтаешь о том, как бы побыстрее от меня избавиться».
Она, конечно, и в самом деле флиртовала с доктором. Но вовсе не из-за того, что хотела завести с ним нечто вроде романа: просто ей было интересно, сумеет ли она заинтересовать его своей персоной. Ей было необходимо почувствовать, что она все еще привлекательна, и если не муж, то хоть кто-то другой может пусть не полюбить, но хотя бы испытать к ней определенную симпатию.
Когда Андри начала выздоравливать после длительной и тяжелой болезни, которая чуть не свела ее в гроб, у нее не осталось почти никаких положительных эмоций — даже поддержки собственного мужа. Но потерять его любовь в такой страшный период жизни было для нее просто невыносимо. И по этой причине уже из одного только чувства самосохранения она в тот момент не могла поверить, что теряет его, вернее — не хотела поверить, и всеми средствами заставляла себя думать, что никаких проблем между ними не существует. Но теперь, спустя многие месяцы, когда она набралась уже и физических, и моральных сил, Андри готова была оказать ему достойное сопротивление и сполна отомстить за свою разрушенную жизнь и загубленную любовь.
Однако постоянные сражения с его гневом, недовольством и постепенным отчуждением быстро вымотали ее саму. И Андри пришла к выводу, что в ближайшее время ее замужество должно завершиться разводом. Такой союз просто не имел права на существование. А ее роковая болезнь лишь ускорила естественный ход событий. Видимо, они так никогда по-настоящему и не любили друг друга, но если бы не эта операция, то, Андри, может быть, и до сих пор бы еще не чувствовала, что для Гарви она безразлична.
Осознав этот прискорбный факт, она стала смотреть на мужчин по-другому, оценивать их сильные стороны и сравнивать с достоинствами мужа, которых у Гарви на поверку оказалось не так-то уж много.
Для Андри такой человек, как Чарльз Уолш, казался просто воплощением идеала, потому что совершенно не походил на ее собственного супруга. Чарльз был образован, благороден и умен. Но когда Гарви обвинил ее в том, что она слишком уж внимательно посматривает на доктора, она лишь демонстративно разозлилась:
— Неужели ты вообразил, что я влюбилась в нашего психиатра? И как только у тебя язык поворачивается нести подобную чушь?!
Она не утешила мужа, не успокоила и не рассеяла его сомнения, как советовали Уолши во время ее визитов в Ричмонде. Наоборот, она лишь сильнее распаляла его, и чтобы завести окончательно, продолжала уже открыто кокетничать с Чарльзом и во время ужина, и потом, в гостиной. Именно из-за этого Гарви в полном одиночестве и отправился на прогулку. В этот раз он не смог защититься от нее — довольной, торжествующей, смешавшей его с грязью на глазах у всех.
Но если бы она вела себя хоть чуть-чуть по-другому, он сейчас был бы снова рядом, целый и невредимый…
Хотя теперь все это казалось таким чужим и далеким… Словно чувство вины, которое постоянно приходит во сне и не исчезает, пока окончательно не проснешься. Было невозможно поверить в то, что еще несколько часов назад они ужинали вместе за одним столом, а потом пили херес и разговаривали с простыми и милыми людьми в красивых костюмах и вечерних платьях, перемежая непринужденную беседу своими колкими замечаниями в адрес друг друга. Теперь все переоделись в джинсы и простые рубашки, были запачканы кровью и грязью.
И всех поглотили страх, горе и неизвестность. А кое-кого — еще чувство вины и раскаяния вдобавок ко всему прочему. А Гарви все равно не было… И может быть, его уже не было в живых. Как ей хотелось сейчас, чтобы он вернулся! Андри бы сделала для него все, что угодно, даже если потом они и не будут жить вместе. Но только бы он не умирал…
Размышляя об этих несчастных, запуганных людях, сидящих рядом с ней в тусклом свете керосиновых ламп, Андри понимала, что не одна она хотела бы повернуть время вспять и вернуться на несколько часов назад. По сравнению с тем почти безвыходным положением, в котором все они сейчас оказались, все семейные проблемы, которые, собственно, и привели их сюда, теперь выглядели банальными и даже смешными.
Андри подняла глаза и увидела, что Анита приготовила на переносной плитке кофе, разлила его в чашки и несла одну из них к ней.
— Выпейте горячего кофе, — предложила она. — Надо взбодриться немного. Через пять минут — наша очередь заступать в караул.
— Благодарю вас, — как-то неестественно вежливо произнесла Андри. При одной только мысли о том, что ей скоро придется подняться туда, наверх, в ее кровь поступило столько адреналина, что никакого кофе уже не требовалось для поддержания ее в бодром состоянии.
— Как вы себя чувствуете? — заботливо спросила Анита.
— Нормально… Попробую пережить и это… — мрачно ответила Андри.
— Не думайте ни о чем плохом. Может быть, Гарви заметил, что дом окружен, и сейчас прячется где-то в лесу. Возможно, он нашел себе неплохое убежище… И не исключено также, что скоро он вернется с подмогой из ближайших селений.
— Именно об этом я и думала, — солгала Андри. Внутренний голос подсказывал ей, что Гарви никогда уже не вернется. Сейчас же ей просто хотелось, чтобы Анита поскорее ушла и оставила ее в покое, наедине со своими невеселыми мыслями. Наедине со страхом и чувством вины.
Как и Гарви тогда, ей сейчас нужно было побыть одной.
