- И все равно мы считаем, что там послужили бы фюреру гораздо лучше, чем в этих горах.
- Не забывайте, что именно по воле вашего фюрера мы сюда и попали. - Он с удовольствием отметил, что Остер пропустил слово "вашего".
- Но зачем, господин капитан? Какова наша цель? Ворманн повторил заученный текст:
- Командование сухопутных войск рассматривает перевал Дину как важный рубеж обороны на возможном направлении удара из русских степей в сторону нефтяного комплекса в Плоешти. Если отношения между рейхом и Россией ухудшатся, то русские могут внезапно атаковать эти заводы. А без производимого там горючего мобильность вермахта будет значительно снижена.
Остер слушал очень внимательно, хотя слышал все это уже много раз и сам пересказывал примерно то же самое солдатам. Но Ворманн знал, что сержант так и не поверил ему до конца. Однако он не обвинял его. Любой мало-мальски толковый солдат начал бы на его месте задавать вопросы. А Остер служил в армии уже достаточно долго, чтобы понять, насколько все это странно - отправить закаленного в боях офицера во главе двух взводов без второго офицера в глухое горное место, да еще к союзникам. С этой работой справился бы и самый завалящий лейтенант.
- Но ведь у русских хватает и своей нефти. К тому же у нас с ними подписан договор…
- Ну конечно! Как я про это забыл! Договор… Сейчас ведь никто не нарушает договоров…
- Не хотите же вы сказать, что Сталин способен предать фюрера?
Ворманн еле сдержался, чтобы не ответить ему: "Если, конечно, ваш фюрер не предаст его первым". Но Остер все равно ничего не понял бы. Как и многие его сверстники, он уже с детства привык отождествлять интересы немецкого народа с волей Адольфа Гитлера. И со временем стал просто одержим нацистской идеей. Гитлер буквально околдовал его. Ворманн же был слишком стар для такой безрассудной страсти. В прошлом месяце ему исполнился сорок один год. Он хорошо помнил, как Гитлер пробился из пивных баров в канцлерство, а потом почти в боги. Но он никогда не любил его.
Конечно, следовало признать, что Гитлер объединил нацию и открыл ей путь к потерянному самоуважению. И за это ни один верный немец не станет винить его. Но Ворманн никогда не доверял этому австрийцу, окружившему себя южанами - баварцами. Ни один уроженец Пруссии не стал бы всерьез иметь дело с этими горластыми выскочками. В них всегда было что-то мерзкое. И то, что Ворманн видел у Познани, наглядно доказывало всю эту мерзость.
- Пусть люди выходят и вытягиваются в цепь, - сказал он, игнорируя последний вопрос Остера. В любом случае, он звучал риторически. - Проверьте настил, выдержит ли он машины, а я осмотрю пока внутренность замка.
Пройдя по мосту, он с удивлением обнаружил, что дерево под ногами вполне еще крепкое. Потом обвел взглядом скалы, образующие стены глубокого рва. До воды на его дне было далеко - футов шестьдесят, не меньше. Лучше сперва разгрузить машины, оставить в них только водителей и пустить по одной.
Огромные деревянные ворота крепости были настежь открыты, как и большинство ставней в окнах башни и стен. Будто перед их приездом замок проветривали. Ворманн прошел через ворота на вымощенный булыжником двор. Здесь было прохладно и тихо. Только сейчас он заметил, что в замке есть задняя секция, врезанная прямо в скалу. С дороги ее не было видно.
Он не спеша осмотрелся. Над головой нависала угрюмая громада уходящей в небо башни, со всех сторон окружали высокие стены. Ворманну показалось, что он находится в объятиях огромного спящего зверя, пробудить которого никто до сих пор не решался.
И тут он увидел кресты. Изнутри стены крепости были сплошь усеяны ими - сотнями, нет, тысячами крестов! Все они были одинакового размера и одной и той же необычной формы: вертикальная планка около десяти дюймов длиной, горизонтальная - восемь дюймов. Но самым странным было то, что горизонтальная перекладина находилась почти на самом верху вертикальной и с каждой стороны имела на концах по отростку, устремленному вверх. Если продвинуть ее чуть-чуть выше, то из креста получилась бы буква "Т" с перевернутой крышей.
Эти странные символы озадачили Ворманна и породили в его душе какое-то смутное беспокойство. Было что-то гнетущее и тревожное в их уродливых тупых очертаниях. Он приблизился к одному из крестов и погладил его блестящую полированную поверхность. Вертикальная планка оказалась из меди, горизонтальная - никелевая, а сам крест был полностью утоплен в шершавую поверхность гранитной плиты.
Ворманн вновь огляделся. Что-то еще волновало его. Чего-то здесь не хватало. И вдруг он понял чего - птиц. Нигде не было голубей. Во всех замках Германии их полным-полно круглый год - они гнездятся в самых немыслимых закоулках и трещинах, на всех чердаках. Здесь же не было ни единой птицы - ни на стенах, ни у окон, ни в башне.
Внезапно сзади раздался шум, и Ворманн резко обернулся, одновременно расстегивая кобуру и привычным жестом выхватывая пистолет. Румынское государство могло быть и союзником рейха, но Ворманн прекрасно сознавал, что в такой глухомани вполне могут найтись и совсем иные группировки. Например, национальная крестьянская партия, которая яростно выступала против союза с Германией, сейчас была уже фактически уничтожена, но остатки подпольных групп кое-где еще действовали. Так что какие-нибудь партизаны могли прятаться и здесь, в горах, горя желанием убить несколько немцев.
Звук приближался. Это были шаги, но шаги твердые и уверенные - кто-то смело шел прямо к нему. Этот звук доносился с задней части двора, и вскоре Ворманн увидел мужчину лет тридцати в безрукавке из овечьей шкуры. Он, казалось, не замечал Ворманна. В руках у мужчины был мастерок с цементом, которым он принялся замазывать небольшую трещину в стене, встав на корточки и повернувшись к капитану спиной.
- Эй, ты что там делаешь? - рявкнул Ворманн. Он рассчитывал, что замок будет пустым.
Каменщик от неожиданности выронил инструмент, вскочил и с гневным видом обернулся на зов, но когда он увидел военную форму и до него дошло, что к нему обратились на немецком языке, негодование на его широком лице уступило место растерянности и испугу. Он пробормотал что-то невнятное, вероятно, по-румынски. Ворманн с раздражением подумал, что ему придется либо искать переводчика, либо самому учить этот язык, если они задержатся здесь хоть на сколько-нибудь приличный срок.
- Говори по-немецки! Что ты тут делаешь?
Мужчина боязливо и нерешительно покачал головой. Потом поднял вверх указательный палец, будто просил немного обождать, и прокричал какое-то слово, похожее на "папа".
Сверху послышался шум, и вскоре в одном из окон башни показалась голова пожилого мужчины в овечьей шапке. Ворманн не опускал оружие, выжидая, пока незнакомцы быстро переговорят о чем-то между собой. Потом старший из них крикнул сверху:
