Похожий на золотушного подростка, прыщавый Леня Хохлов, по кличке Слизняк, сломался менее чем за десять минут. Не пришлось даже применять меры физического воздействия, о чем Баринов, особо не грешивший рукоприкладством, в глубине души даже пожалел, так как ему очень хотелось на ком-нибудь оторваться. Но Слизняк, тонко уловил состояние опера и не рискнул испытывать судьбу, играя в молчанку.
Через сорок минут довольный Сергей, не отважившись опохмелится, на сухую заглотил завалявшуюся с незапамятных времен в ящике стола таблетку анальгина, направился докладывать о результатах Коркину. В протоколе, чин по чину подписанном Хохловым, имелся полный расклад по пяти квартирным кражам. Перепуганный Слизняк не только сдал скупщика, которому он сносил ворованное добро, но и указал возможное место пребывание подельника.
Сам Хохлов, в силу крайне низкого уровня умственного развития, был способен разве что вытрясти карманную мелочь у младших школьников, потому как старшие уже могли отобрать наличность у него. Однако отсидевший свой второй срок вор-рецидивист Кувалдин, по кличке Кувалда, открыл у Слизняка настоящий талант форточника. И все было бы замечательно у стихийно сложившейся преступной группы, на горе гражданам и операм успешно вычищавшей квартиры на нижних этажах домов, да вмешался его величество случай.
Как-то рассеянный жилец забыл отключить охранную сигнализацию, и по сигналу тревоги тут же примчалась патрульная группа. Спускавшиеся пешком с пятого этажа два сержанта нос к носу столкнулись с Кувалдой и Слизняком, неосмотрительно вывалившимися из чужой квартиры. Милиционеры может, и не обратили бы внимания на двух невзрачных мужичков, но, на свою беду, сладкая парочка была под завязку нагружена чужими вещами.
Когда воров остановили для проверки, более сообразительный Кувалдин, улучив момент, бросился бежать. Перекрывавший выход водитель к этому времени уже получил сигнал отбоя и успел вернуться в машину. А пока один из сержантов, цепляясь стволом автомата за перила и путаясь в сброшенных под ноги тюках, выскочил из подъезда, его и след простыл…
Раскрутивший Слизняка Баринов, имел неосторожность при докладе начальнику отделения подкинуть идею задержания Кувалды по горячим следам. Хохлов божился, что тот залег у дальних родственников в деревне Грызлово, и Сергей, для очистки совести, предложил смотаться туда за Кувалдиным.
Неожиданно для него Коркин не только ухватился за эту мысль, но и умудрился в течение часа, что само по себе явилось событием невероятным, пробить машину с водителем. Теперь, готовый отрезать себе язык и выбросить его облезлым котам, оккупировавшим ближайший к отделу мусорный бак, опер прикидывал, как не упустить хитрого уголовника.
– Василий, – повернулся Баринов к Бородулину, – ты дом установил?
– А как же, – отозвался участковый, заранее предупрежденный по телефону и успевший собрать необходимый минимум сведений.
– Точно? – с сомнением переспросил Сергей, привыкший за время службы ко всяким накладкам и не очень доверявший наспех собранной информации.
– Обижаешь, начальник, – самодовольно ухмыльнулся участковый.
– Ну-ну. Я обычно своих не сдаю. Но если с домом проколешься, не обессудь. Крайним, однозначно тебя сделаю.
– Не колотись, Серега. Все будет тип-топ, – возбужденно ответил Бородулин, до крайности взбудораженный предстоящим приключением, так как в силу недолгого пребывания в органах, еще не успел наиграться в войну.
Неодобрительно цикнувший зубом Баринов посмотрел на уходящее за горизонт солнце, а потом на циферблат наручных часов:
– Короче так. Выдвигаемся, как только начнет темнеть. Если он нас срисует на подходе, все – кранты. Так что придется изображать разведчиков.
– Это как? – не понял участковый.
– А вот так! – раздраженно окрысился Баринов. – Для особо одаренных, разъясняю: скрытно будем выдвигаться к деревне. То есть огородами.
– Да тут километра полтора по пересеченной местности в темноте переть, – сразу поскучнел Бородулин.
– И попрешь, никуда не денешься! – продолжал давить на него Баринов, которому тоже не светила перспектива ломать впотьмах ноги.
Но оперативник прекрасно понимал, что взять такую хитрую рыбу, как Кувалда, можно только подобравшись на расстояние уверенного броска. А проколоться он сейчас никак не мог.
Сергей помолчал, прикидывая в уме план ближайших действий. Затем достал сигареты и примирительно протянул раскрытую пачку Бородулину. Милиционеры дружно закурили.
Привычно дотянув окурок до самого фильтра, Баринов стукнул кулаком по гулко отозвавшемуся крылу машины.
– Эй, джигит! – успевший задремать Галимов заполошно подхватился. – Не спи, замерзнешь! У тебя фонарь есть?
– Да был где-то, – невнятно, сквозь раздирающую рот зевоту ответил водитель.
– С кем работать приходится? – обреченно махнул рукой опер. – Так не сиди сиднем, ищи. И радиостанции доставай, настраивать будем. Или ты тут месяц загорать собрался? А то смотри, организую.
Пока водитель искал и выкладывал на капот требуемые предметы амуниции, Баринов инструктировал его и участкового. Повторив финальную часть, он переспросил:
– Все понятно?
– Да вроде все, – буркнул Бородулин.
– Ага, – равнодушно протянул Галимов.
– Точно все?! – рявкнул на него Сергей. – Смотри, если облажаешься, я тебя быстро в патрульно-постовую службу пристрою, на самый поганый маршрут! Усек?
– Да понял, понял, – отмахнулся от Баринова совсем не испугавшийся угрозы водитель.
Сергей, с досады плюнув под ноги, на всякий случай проверил крепление кобуры под мышкой. Еще раз внимательно посмотрел на растворяющуюся в густеющих сумерках деревню.
– Все. Еще по сигарете, и двинулись…
11 августа 1989 года. 12часов 20 минут. Ленинградская область. Деревня Грызлово.
Аркадий Григорьевич Кувалдин, он же Кувалда, сидел на чердаке ветхого, как и все в деревне, дома. Низкие, источенные жучком балки перекрытия не только мешали распрямиться во весь рост, но и при малейшем прикосновении обильно осыпали колючей трухой.
На чердак Кувалда полез с целью рекогносцировки на местности, хотя в жизни не слыхал столь мудреного слова. Аркаша за свои тридцать два года прочитал не более десятка книжек, да и те в детстве, когда пришлось целых четыре года учиться в начальной школе. На этом традиционное обучение закончилось, и его единственным университетом стала зона. Сначала малолетка, а потом сразу колония усиленного режима.
Кувалда нисколько не боялся в любой момент вернуться туда, и даже в глубине души загадывал к концу третьего срока, а в его неизбежности сомневаться было бы глупо, короноваться вором в законе. Но пока Кувалдин за колючку не спешил, потому как не успел еще по-полной оттянуться на свободе. Как-никак за вторую ходку он отмотал шесть полных годков от звонка до звонка.
