— Что со мной случилось?
Я хотела было ответить, что не знаю, но Мика меня опередил.
— Надо бы позвонить Жан-Клоду. Мы знаем, что он уже встал.
Эта мысль мне понравилась:
— Да, пожалуй.
Я даже поднялась было к телефону, но у конца островка, напротив телефона, сидел Ричард, и мне вдруг не захотелось к этому телефону подходить. Правая рука Ричарда была примотана к груди, полностью обездвижена, будто Лилиан стала бинтовать его в мумию, да передумала. На меня он не смотрел — смотрел ниже, на Дамиана.
— Исцеление и небольшая лицевая реконструкция — хорошо у тебя получается, — сказал он, и по тону было ясно, что это не комплимент.
— Я не нарочно.
— Я знаю. — Очень устало он сказал эти два слова. — Жан-Клод мне как-то говорил, что не помнит, как они с Ашером выглядели до знакомства с Бёлль Морт, но зато он видел других до и после. Бёлль никогда не выбирала некрасивых, но некоторые потом прибавляли в красоте. Это не слишком обычно даже в её роду, но случалось достаточно часто, чтобы родилась легенда, будто с её потомками такое бывает всегда.
Я посмотрела на него:
— И когда же это у вас с Жан-Клодом выпало время поделиться такими сведениями?
— Когда ты дезертировала на полгода с лишним. У нас было много времени поговорить, а у меня было много вопросов.
Насчёт «дезертировала» я не могла спорить, а потому пропустила мимо ушей.
— Я его спросила когда-то, не вампирский ли трюк — его лицо и тело, и он сказал, что нет.
— Вампирские трюки — иллюзия, — сказал Ричард, — а это, — он махнул рукой в сторону Дамиана, — реальность.
— Но Дамиан уже давно вампир. Если бы такие изменения должны были произойти, это бы уже давно случилось.
— Я не из рода Бёлль, — сказал Дамиан.
Он ощупывал лицо самыми кончиками пальцев, будто так было менее страшно.
— Но Анита из её рода, — сказал Ричард. — Через связь с Жан-Клодом, она входит в линию Бёлль.
— Я же не вампир, — возразила я.
— Ты питаешься как вампир, — напомнил Ричард.
Наконец-то злость подняла свою мерзкую, но приятную на этот раз голову. Если я разозлюсь, мне станет лучше, и не так меня будет волновать присутствие Ричарда.
— Ты так же связан с Жан-Клодом, как и я. Только случайно я не допустила к тебе ardeur, Ричард. В следующий раз, когда сложится такая ситуация, может настать твой черёд.
— Я не умею исцелять сексом, а ты, кажется, умеешь.
— Ты вызывала мунина, когда была с Дамианом? — спросила доктор Лилиан.
Я покачала головой.
— Не почувствовала, чтобы Райна была поблизости. А её трудно пропустить.
Как далёкое эхо прозвучало у меня в голове, будто «призрак» Райны сказал: рада, что ты заметила. Я тут же эту метафизическую дверь захлопнула поплотнее, заперла и серебряную цепь повесила. Все это, конечно, метафизически, метафорически, но притом и реально. Частично Райна живёт во мне, и, похоже, что бы я ни делала, до конца мне от неё не избавиться. Могу её контролировать в некоторых пределах, но не изгнать. Видит Бог, я пыталась.
— Если не Райна, то кто-то из вас умеет исцелять сексом, — заключила доктор Лилиан вполне логически. Два плюс два — четыре.
Я, оказывается, уже трясла головой, и только потом это заметила.
— Я этого не делала.
— Кто тогда? — спросил Ричард.
На его лице выразились гнев и надменность. В этом виде он почему-то был красивее и недоступнее. Один из немногих случаев, когда я твёрдо была уверена, что Ричард осознает, насколько он красив, когда достаточно злится и хочет блеснуть и заставить страдать. Почему это от гнева люди становятся красивыми? От ярости такого не бывает. Она тебя уродует, а небольшая злость только придаёт пряности. Одна из жестокостей природы; а может быть — её способ помешать нам убивать друг друга ещё чаще.
— Не знаю, но после секса он так не выглядел. Не таков он был в ванной, когда проявилась Мор… та-кто-его-создала. И в холле он был не таким, — я шагнула ближе к Ричарду, — и в спальне, — ещё ближе, — и в гостиной.
Ещё шаг — и я оказалась с ним рядом, но все ещё видела его лицо, не напрягаясь. Он на фут меня выше, так что есть трудности с ракурсом.
— И самым близким лицом к Жан-Клоду в этой комнате в тот момент была не я.
Он посмотрел на меня своим безупречным профилем.
— Я к нему не подходил.
— Жан-Клод может знать ответ, — сказал Мика.
Он стоял за моей спиной, не слишком близко, но достаточно, чтобы, если я решу сделать какую-нибудь глупость… интересно, он собрался бы вмешаться?
— Мика прав, — заключила доктор Лилиан.
— Ага, Мика всегда прав, — сказал Ричард, и голос его нёс эмоции, на которые даже намёка не было в словах. Первый реальный признак ревности, который я у него увидела. Отчасти я этому обрадовалась, но в тот миг, когда мелькнула первая искорка радости, я поняла, в чем дело. Мне стало стыдно самой себя, а от этого я на себя разозлилась.
— Он почти всегда прав. — В голосе моем не звучала злость. Нам нужны были ответы, а не припадки злобы. Я показала обеими руками: — Позволишь подойти к телефону?
Он отодвинулся с несколько озадаченным видом. У меня мелькнула мысль, не нарочно ли он провоцировал ссору, и если да, то зачем? Ссориться свойственно больше мне, чем Ричарду… Потом. Об этом потом подумаем.
Я уже взялась за трубку, когда телефон зазвонил, и я вздрогнула:
— А, черт!
Наверное, мой голос прозвучал не слишком приветливо, потому что Жан-Клод спросил:
— А теперь что случилось, ma petite?
Я была так рада, что это звонит он, что забыла злиться.
— Ты понятия не имеешь, как я рада тебя слышать.
— Я слышу в твоём голосе облегчение, ma petite. И ещё раз спрашиваю: что случилось на этот раз?
— Откуда ты знаешь, что что-то случилось? — спросила я, уже становясь подозрительной.
— Я почувствовал, как мастер Дамиана отшатнулась от твоих и Ричарда эмоций. Только вы двое такую простую вещь, как вожделение, можете превратить в нечто столь… — он, видно, искал слово, и наконец выбрал: -…обескураживающее.
— Ты не с той третью триумвирата беседуешь, Жан-Клод. Я могу дать ему трубку, и можете обсуждать с ним.
— Non, non, ma petite. Расскажи мне, что там происходит.
— А ты не можешь прочесть мои мысли? Тут вроде у всех получается.
— Ma petite, у нас есть время ребячиться?
— Нет, — мрачно буркнула я, — но Ричард мне сказал, что некоторые вампиры линии Бёлль со временем становились красивее. Это так?
— Превращение из человека в вампира может повлечь небольшие изменения внешности. Это редкость даже в линии Бёлль, но, oui, это случается.
— Так что ты когда-то не был красивым.
— Как я уже говорил нашему любознательному Ричарду, я не знаю. Многие обращались со мной так, будто я красив, но у меня нет портретов моего прежнего лица. Узнать теперь, после нескольких веков, у меня нет возможности. Бёлль никогда особенно не муссировала эту тему, потому что радовалась ложным слухам, будто её прикосновение делает красивым всех. Если бы она особо носилась с теми, кто действительно стал красивее, это бы омрачило её легенду. А ты её видела, ma petite, и ты знаешь, что своей легендой она дорожит.
