было ничего, что выглядело бы иллюзорным. Улица, отходящая от перекрестка, на котором стояли он, Кэз, Дейл и Лана, являла собой кошмар без какого-либо обозримого выхода. Каждый из них осматривал свою улицу, но всем открывалось одно и то же неприятное зрелище: на них надвигались уродливо преображенные жители нечестивого города.
Из мест, где укоренились семена тумана, прорастали ужасные множественности, преобразующие каждую тварь в отдельное, неповторимое проявление жути. Все они были полностью раздеты, и в довершение ко всему их уже преобразованные тела породили на свет странные напитанные кровью соцветия, в которых теперь формировались следующие поколения семян.
Друзьям во всех подробностях предстала плодотворящая работа семян; новые жертвы конвульсировали, пока их наросты набухали и лопались, извергая соки во все стороны, плоть, окропленная ими, мгновенно раскидывала сети нАлитых красных вен, которые мгновения спустя занимались подпиткой новых множественностей.
Развитие второго поколения было более уверенным, по сравнению с первым, и более активным, как и третьего, и четвертого — экспоненциально. Формы, воплощаемыми ими жизнь, были не просто точными анатомическими подобиями тех мест, куда они приземлялись; это были девиантные, фантазийные копии оригинала.
И снова, как и в случае с их предшественниками, у новых жертв проявлялась настоятельная необходимость обнажиться, оголить каждую нишу и складку для засева, чтобы в течение пары минут количество придатков утроилось, а вновь зараженные продолжали вопить, пока страдания накрывали их волна за волной.
Самыми странными среди новобранцев в этом неописуемом строю были демонические дети, освобожденные от ограничений семейного очага, их тела, при всей видимой уязвимости, стремились к перерождению даже больше, чем тела их родителей. Они хотели стать новым видом: посев предоставлял прекрасный повод высвободить все еретические мысли, которые в сей день могли найти воплощение в плоти.
Даже когда родители достигали пределов развития патологий, их дети стремились дальше, отдавая свои тела грандиозному эксперименту с беззаботностью, каковую старшие слишком долго пытались контролировать в них. Например, мальчик с тридцатью или более руками, укоренившимися в его спине, или девочка-подросток, чьи гениталии разделили ее до самой грудины, а ее влажные крылья волнообразно колебались, приглашая мир сделать худшее, на что тот способен, или младенец, удерживаемый на руках матерью и сидящий, словно в седле, меж ее налитыми молоком грудями, его рука — покрытый волдырями шар, раздувшийся в три или более раз от естественного размера руки, так что она полностью закрывала лицо матери. Что касается его нижних конечностей, то их количество увеличилось в четыре раза, но в процессе преобразования они стали не более чем костями и сухожилиями, а их суставы, не подчиняясь природе, вывернулись назад, чтобы обхватить тело матери, как паучьи многосуставчатые ноги.
Здесь не было места ни жалости, ни, тем более, любви, просто неослабевающая боль и ужас от рождения завтрашнего ада на ложе из стекла и гвоздей замест вчерашнего, находящегося на долгом и грязном пути умирания. И обитатели Нового Ада полностью перекрывали все улицы. Ничего нельзя было сделать, идти некуда. Кольцо врагов сомкнулось вокруг них.
— Гарольд, каков план?
— Умереть? — спросил Гарри.
— Нет, — сказал Дейл скорее с вызовом, чем с испугом. — К черту все. И энергично направился в сторону улицы, наиболее запруженной демонами.
— Дэйл! Вернись! — закричал Гарри.
Дэйл проигнорировал его.
— И их осталось трое, — пробормотала Лана.
Дойдя до первого скопления проклятых и обезображенных, Дейл остановился.
— Эх, просто убирайтесь, — сказал он.
С этими словами он поднял свою трость и ткнул ее острый наконечник в живот мальчика-демона. Молодой демон вскрикнул, поспешно отступая на множестве ног. Гарри увидел метку: маленький черный круг, разраставшийся в геометрической прогрессии и быстро превращавшийся в беспорядочные черные молнии, простреливавшие по венам злодея. Демон потерял равновесие и упал в гущу своих товарищей.
Женщина-демон бросилась к Дейлу. Он поджидал ее с тростью в руке. Серебряный наконечник уколол в гроздь грудей, и дюжина глаз выпучилась в своих свободно висящих глазницах. Она издала вой, и ее кожа слишком быстро превратилась в лабиринт отравленной плоти. Гарри наблюдал за всем происходящим и начинал понимать. Плоть, начиная от раны мальчика-демона, начала сворачиваться, словно лепестки распустившегося цветка, обнажая блестящие влажные мышцы.
Его кожа отслаивалась с особой точностью, площадь увеличивалась, ее симметрию портила только кровь, вытекавшая наружу по мере того, как участок обнаженной плоти становился все больше.
То же самое происходило и на груди женщины-демона, где своего рода чудо оставило свой след. Но скорость увеличения обнаженной площади возросла пятикратно, если не больше, ее многочисленные груди уже почти полностью лишились кожи, а покрытая кровью грудная клетка свисала складками.
Дейл уколол другого демона. И следующего. Каждая жертва билась в агонии, пока место, в которое ее поразили, раскрывалось и разрушалось.
— Какого хрена происходит? — спросила Лана.
— Дэйл. Ты — чертов гений, — сказал Гарри. Так бы и расцеловал тебя.
— Обещания, обещания, — сказал Дейл, нанося удар другому демону. Гарри крепче сжал мачете и направился к своему собственному скопищу обсеянных.
— Новый план, — сказал Гарри. — Хватайте все оружие, которое у вас есть, и начинайте резать.
— Ты уверен? — спросила Лана.
Гарри оглянулся на нее и ухмыльнулся. — Смертельно уверен.
— Возможно, это не лучший выбор слов, но… Сказав все, что хотела сказать, Лана достала два ножа, взяла их в руки, скрестив запястья и выставив локти, и пошла прямо на приближающуюся толпу.
— Думаю, меня это тоже касается, — сказал Кэз.
Он вытащил свое оружие и последовал примеру. Кэз взмахнул оружием и полоснул по седьмому предплечью огромного демонического патриарха. Чудовище зажало рану четырьмя руками, но и противоожеговой простыни было бы недостаточно, чтобы унять кровотечение. Под скоплением пальцев плоть демона расползалась, пожирая мышцы и кости сверху и до многослойного низа.
Гарри и его группа Сошедших прорубали себе путь сквозь толпу грушевидных демонов, и каждому противнику требовалось нанести всего одну рану. Среди демонов не нашлось ни одного наделенного иммунитетом. Никто не устоял, падали и молодые, и старые, их тела сотрясали спазмы, они с отчаянием протягивали руки, стараясь удержать расширяющиеся убийственные пятнышки разложения, но никому не хватало сноровки остановить необратимое. Вскоре повсюду лежали умирающие демоны, в некоторых местах толстыми слоями из дюжин, распростертые друг на друге: груда тел в процессе самосвежевания, лужи крови разливались меж ними.
Гарри оглянулся на Дейла, Лану и Кэза. — Недурно сработали, — сказал он.
Кэз, тяжело дыша, выжидающе смотрел на своих товарищей. — Кто-нибудь хочет объяснить большому тупому гомику что, черт возьми, только что произошло?
— Ты забыл упомянуть "ослепительный", — сказал Дейл.
Кэз посмотрел вниз на Дейла и жеманно улыбнулся, смахивая с плеча отрезанный сосок.
— Мне плевать, как это
