То ли ее слова сотворили волшебство, то ли просто обострилось восприятие, но, так или иначе, восторженным взором она опять увидела… серебряную нить, связывающую ее и Адама. Нить звенела и сверкала и казалась еще сильнее и радостнее, чем прежде. Она накрепко привязала их сердца друг к другу. Потрясенная, Кэсси перевела взгляд на юношу.
Их взгляды встретились, и только тут Кэсси поняла, отчего его серо-голубые глаза потемнели. В них таилось не неверие, а осознание - приходящее понимание, а вместе с ним и изумление. Кэсси стало не по себе.
«Он… он вспоминает, - подумала она. - И видит все, что произошло тогда, в новом свете. Только теперь понимая, что он на самом деле испытывал в тот день».
Она знала, что с ним происходит, слова не требовались: она знала его. Она могла почувствовать каждый удар его сердца; она могла увидеть мир его глазами. Она даже себя могла увидеть такой, какой ее видел он: хрупкое, застенчивое существо, наделенное полускрытой красотой - дикий цветок в тени дерева, но с сердцевиной, выкованной из сияющей стали. И как только она увидела себя его глазами, она смогла прочувствовать его чувства к себе…
Боже, что происходит? Мир замер, и в нем остались только они вдвоем. Адам смотрел на нее широко распахнутым ошеломленным взором, зрачки расширились, и она чувствовала, что тонет в его глазах. Прядь волос упала ему на лоб, прядь его удивительных, спутанных вьющихся волос, вобравших в себя все цвета осени. Он выглядел, как лесной бог, вышедший из чащи на свет звезд, чтобы обольстить стеснительную древесную нимфу. Попробуй откажи такому!
- Адам, - произнесла она, - мы…
Но так и не закончила. Сейчас он находился слишком близко: она чувствовала его тепло, чувствовала, как их биополя перетекают друг в друга. Она чувствовала, как он взял ее за локти и начал медленно-медленно притягивать к себе, покуда руки его не сомкнулись у нее за спиной. Далее отрицать серебряную нить было невозможно.
Кэсси следовало его оттолкнуть, следовало убежать от него. Но вместо этого она, задыхаясь от счастья, уткнулась ему в плечо, в уютный толстый ирландский свитер. Ее окружило тепло, его тепло: оно поддерживало и защищало. Он так вкусно пах: осенними листьями, лесными пожарами, океанским ветром. Ее сердце билось как сумасшедшее.
Тут- то Кэсси и узнала, что значит запретная любовь. А значила она вот что: желать до невозможности сильно, чувствовать себя при этом прекрасно и знать, что это неправильно. Она почувствовала, как Адам слегка отстранился. Она посмотрела на него и поняла, что он ошеломлен не меньше, чем она.
- Мы не можем, - сказал он неожиданно сиплым голосом. - Мы не можем…
Героиня смотрела на него и видела только глаза: они были такого же цвета, как океан в ту страшную ночь, когда он заманивал девушку в свою пучину. Губы Кэсси раскрылись, чтобы произнести беззвучное «нет».
И тут Адам ее поцеловал.
В эту же секунду мысли улетучились у нее из головы. Ее унесла соленая волна ощущений; будто быстрина подхватила ее, накрыла с головой, швыряла вверх и вниз, не останавливаясь; она погибала, но так сладко.
Она безвольно дрожала: если б он ее не держал, она бы рухнула. Ни с одним парнем она такого не чувствовала: в диком и мощном смятении она могла только подчиниться, отдать себя полностью.
Каждый прилив нежности был слаще предыдущего. Она не чувствовала уже ничего, кроме удовольствия, и не хотела больше сопротивляться. Ее не пугала его бешеная, необузданная энергия - она доверяла ему. Он вел ее, маленькую девочку с одичалым от изумления взором, в мир, о существовании которого она и не догадывалась.
И целовал, целовал ее: они как будто оба с ума сошли, одурманенные и потрясенные. Она знала, что щеки и шея ее безбожно горят; она чувствовала жар, исходящий от их тел.
Непонятно, сколько они так простояли в объятиях, способных растопить разбросанные вокруг камни.
Только через некоторое время Кэсси поняла, что Адам, не размыкая рук, усадил ее на кусок гранита. Ее дыхание стало замедляться, и она снова уткнулась ему в плечо.
И обрела там спокойствие. Бешеная страсть сменилась теплой и ленивой негой. Теперь она в безопасности - она нашла свое место. Это казалось так просто, так красиво.
- Кэсси, - произнес он голосом, которым никогда раньше с ней не говорил и от звуков которого душа ее растворилась и отделилась от тела, покидая его через ступни, ладони и кончики пальцев.
Она никогда больше не будет такой, как прежде.
- Я люблю тебя, - сказал он.
Она закрыла глаза, не произнеся ни слова. Она почувствовала, как он приоткрытыми губами коснулся ее волос.
Серебряная нить свила вокруг них светящийся кокон и стояла как неподвижная, наполненная лунным светом вода. Неистовству пришел конец - настало время тишины и умиротворения. Кэсси почувствовала, что может парить так целую вечность.
«Моя судьба, - подумала она, - ты, наконец, нашла меня. Каждый миг моей жизни вел меня именно сюда. Почему я так боялась, почему так хотела этого избежать? Здесь ведь только радость. Мне больше никогда не придется бояться…»
И вдруг она вспомнила.
Ударная волна чистого ужаса окатила ее.
«О боже, что мы наделали?!» - подумала девушка.
Она отшатнулась так резко, что ему пришлось подхватить ее, чтобы она не упала назад.
- О боже! - сказала она, чувствуя ужас, сметающий все на своем пути. - Господи, Адам, как мы могли? - прошептала она.
Еще мгновение его глаза оставались рассредоточенными, открытыми, но не видящими, будто бы он не мог понять, зачем ей понадобилось разрушать их красивый транс. Но затем она увидела, что к нему приходит осознание, и его серебряно-голубой взор разбился вдребезги. В глазах поселилась необузданная боль.
Все еще в его руках, все еще рядом с ним, Кэсси зарыдала.
Как они могли позволить этому случиться? Как она могла поступить так с Дианой? С Дианой, которая спасла, стала ее другом, доверяла ей. С Дианой, которую она любила.
Адам принадлежал Диане. Кэсси знала, что Диана не мыслит своей жизни без Адама, что все мечты и надежды Дианы включают его. Диана и Адам созданы друг для друга…
Кэсси внезапно вспомнила, каким светом загорелись обеспокоенные зеленые глаза Дианы, как только она увидела Адама; она вспомнила, какой нежностью и сиянием наполнялся Дианин взгляд каждый раз, когда она просто говорила о нем.
Адам все еще любил Диану. Это было ясно, как день. Адам идеализировал Диану: он поклонялся ей с той же чистой, сильной и нерушимой любовью, с какой Диана боготворила его.
Но Кэсси видела, что ее Адам тоже любит. Разве можно любить двоих? Разве можно быть влюбленным в двух людей одновременно? И, что бы она там себе ни говорила, нельзя было отрицать ни стремительную химию, возникшую между ними, ни особенное взаимопонимание на грани взаимопроникновения, ни связь, соединившую их навеки. Так что, видимо, любить двоих возможно.
