Пусть будет Бог с тобой.
Тебе, мой Эдди, ангел снов
Познать господнюю любовь.
Мой милый мальчик, в добрый путь,
Мой Эдди, в добрый час,
Хоть ты теперь в ином краю
И не услышишь нас.
Твой дом у солнца, друг прелестный,
Тебе — жить в Царствие Небесном.
Мы без стеснения пользовались Дарами Небес. Мы были избраны, на многие лета, для мира и процветания. Мы росли числом, богатством и могуществом, как не росла еще ни одна страна. Но мы забыли Бога. Мы забыли милостивую руку, что хранила нас в мире, преумножила, обогатила и укрепила нас.
Авраам Линкольн, провозглашение Дня Всенародного Смирения, Поста и Молитвы
30 марта 1863 г.
I«Нью- Йорк Трибьюн», 6 июля 1857, понедельник:
ОЖЕСТОЧЕННЫЕ СТОЛКНОВЕНИЯ. ГОРОД В СТРАХЕ.
Разборки уличных банд. Любопытные наблюдения от Х. Грили.Дикие стычки, парализовавшие жизнь Манхэттена последние два дня и две ночи, наконец, стихли. По приказу губернатора, милиционеры ворвались в район Пяти Углов вечером, в воскресенье, и из мушкетов открыли упорядоченный огонь по участникам беспорядков. Пока неизвестно число жертв, мертвые тела выложены для опознания на Бакстер, Малберри и Элизабет-стрит — столько погибших вряд ли знает история нашего, да, впрочем, и любого другого города. Беспорядки, судя по всему, начались, когда небезызвестные банды с Пяти Углов, Живодеры и Мертвые Кролики, напали на их общего врага, Коренных. По сообщениям [полиции], резня началась в субботу, около полудня на Байард-стрит, после чего охватила все Пять Углов с быстротой и неумолимостью пожара.
Обыватели были вынуждены забаррикадировать двери домов, чтобы хоть как-то защититься от ножей, пуль и дубин, которые сеяли смерть на улицах. На глазах у владельцев разорялись их магазины; товары были разворованы, либо разбросаны по мостовой. Группа из одиннадцати прохожих — среди которых оказалась и женщина с ребенком — были забиты до смерти без повода, по причине близкого нахождения к месту боя.
ЛЮБОПЫТНЫЕ ДЕТАЛИ БАНДИТСКИХ РАЗБОРОК
«Трибьюн» завален свидетельствами о «странных» и «невозможных» деяниях с вечера субботы до утра воскресенья. Преследуя друг друга, люди прыгали по домам, с крыши на крышу, «словно летали по воздуху», а так же карабкались по стенам зданий с легкостью, «с которой кошки лазят по деревьям».
Один из свидетелей, торговец по имени Джаспер Рубес, клянется, что один Мертвый Кролик «поднял коренного над головой и швырнул на уровень второго этажа [фабрики на Бакстер-стрит] с такой силой, что раскрошился кирпич.
— Невероятно, но жертва приземлилась на ноги, — говорит свидетель. — И снова кинулась в бой так, словно ничего и не было.
— Его глаза, — говорит Рубес. — Были черны, как сажа.
ххххххх
Если Авраам Линкольн в начале 50-х годов и был от чего-то по-настоящему далек, так это от охоты на вампиров.
Десять месяцев спустя после похорон сына, у Эйба и Мэри родился еще один сын. Уильям «Вилли» Уоллас Линкольн, в честь врача, который боролся за жизнь Эдди до самого конца. 4 апреля 1853-го у них родился еще один мальчик, Томас «Тэд» Линкольн. Вместе с десятилетним Робертом они составили довольно-таки «шумный выводок».
«Боб воет в соседней комнате, пока я пишу эти слова», — писал Эйб Спиду в 1853-м году. — «Мэри отшлепала его за то, что он постоянно убегает и прячется. Уверен, не успею я дописать это письмо, как он уже успокоится, снова убежит и снова спрячется».
Эйб сделал немного записей после смерти Эдди. Шесть с половиной тетрадей в мягком кожаном переплете заполнены записями о той части его жизни, что была посвящена вампирам — об оружии и жажде борьбы; о смерти и утратах. Но теперь он начал жить своей жизнью. Наступило новое время. В 1865 году Эйб вспоминал эти годы как «долгие, мирные, полные чудес».
Прекрасные годы, что верно, то верно. Тихие годы. Не надо было ни вампиров, ни политики. Только подумать, сколько времени я потерял в Вашингтоне! Сколько я потерял замечательных мгновений из краткой жизни Эдди! Нет… больше никогда. Теперь все просто! Чему я с великой охотой присягал. Семье! Вот каким было мое обязательство. Когда у меня не получалось остаться дома с мальчишками, я брал их с собой в офис (к великому неудовольствию Лэмона{32}, я полагаю). Мэри и я, независимо от погоды, совершали долгие прогулки. Мы говорили о мальчишках… о наших друзьях и будущем… о том, как быстротечна жизнь.
Я давно не получал писем от Генри. Он не приезжал, и вообще никак не давал о себе знать. Меня не удивило бы, что он смирился с утратой меня как охотника — или что он сам пал жертвой топора. Какой бы ни была причина, я был рад, что он исчез из моей жизни. Насколько я был привязан к нему в те годы, настолько и теперь ненавидел любое упоминание его имени.
Длинный плащ Эйба, изорванный и порезанный во многих битвах, был, без лишних сожалений, сожжен. Его ножи и пистолеты заперты в сундук и упрятаны в подвале. Лезвие топора покрыла ржавчина. Призрак смерти, нависший над головой бывалого охотника на вампиров с девятилетнего возраста, казалось, исчез навсегда.
Он ненадолго вернулся в 1854 году, когда Эйб получил весть от одного старого приятеля из Клари Гроув, что Джек Армстронг мертв. Из письма Джошуа Спиду:
Старого дурака убил конь, представь себе, Спид.
По ранней зиме [в дождь] Джек пытался загнать упрямое животное в стойло. Около часа они тянули каждый в свою сторону. Джек (как истинный Парень из Клари Гроув) и не подумал, чтобы надеть пальто или позвать на помощь, несмотря на то, что у него была лишь одна рука, а сам он промок до костей. Все же ему удалось убрать скотину с улицы, но это стоило ему жизни. Неделю он сгорал от лихорадки, потом потерял сознание и умер. Какая глупая смерть для такого достойного человека, не так ли? Человек, переживший столько схваток со смертью! Человек, видевший те же ужасы, что и мы с вами!
Дальше, по ходу письма, Эйб отмечал, что испытывает «неловкость» из-за «отсутствия скорби» от утраты Армстронга. Конечно, это печально. Но печаль была «совершенно иного рода» , чем то горе, что постигло его после смерти матери, Энн и Эдди.
