– Хорошо тебе – ты свободный, сильный. А я подневольная, слабая. Что я могу против него? Он держит свою грязную лапу у меня на горле, – она повернулась к нему лицом, словно озарившись какой-то мыслью, и вдохновенно предложила: – Забери меня отсюда. Я буду твоей, пойду за тобой, куда захочешь, только отними меня у него.
Роман колебался с ответом.
– А не боишься, что я ему расскажу? Вот сейчас отведу тебя к нему и расскажу?
– Не расскажешь, – уверенно заявила она. – Зачем тебе это ничтожество? Тебе нужна я.
Она протянула руку и коснулась его локтя. Тыльной стороной ладони провела до плеча и выше.
– Ты сильнее его. Он пресмыкается перед тобой, я видела. А я люблю сильных и красивых мужчин.
– Что ты еще любишь? – спросил Роман, снимая с себя ее руку.
– Деньги. Много денег.
– А если у меня их нет?
– Есть. Я знаю. Но все равно, сильных мужчин я люблю больше денег… У тебя тут душно.
Она расстегнула несколько пуговок на лифе платья и искоса взглянула на Романа, чуть усмехнувшись.
– Расскажи мне о вашей богадельне, – попросил он.
– Богадельня? – она снова рассмеялась. – В самую точку. Он делает из них богов. А они в это верят.
– Что это за «путь бога»? Почему у них искалечены руки?
– Только у мужиков. У женщин другой путь. Хоть это и вздор. Бабы терпеливее, любую боль снести могут.
– Как это происходит?
– Каждый, кто хочет попасть в общину, должен пройти обряд посвящения. Здесь есть специальная комната. Там стоят два предмета – один для мужчин, другой для женщин. Крест и гроб. На крест вешают мужиков.
– Как вешают? – не понял Роман.
– Обыкновенно. Ну… как это называется… распятие? Привязывают к поперечинам, а одну руку гвоздем приколачивают.
– И сколько они так висят?
– Час или два. А женщин кладут в гроб и заколачивают. Тоже на пару часов. Из комнаты посвящения они выходят готовыми идиотами. Зачем тебе знать эти мерзости? – она сделала повторную попытку приласкать его.
Роман, пребывая под впечатлением, не обратил на попытку внимания.
– Профессиональный интерес, – ответил он в задумчивости.
– А какая у тебя профессия? – спросила она, подсаживаясь ближе.
– Литератор.
– Литератор? Это что – писатель? Тебе платят большие гонорары? А что ты пишешь? Любовные романы или детективы? – вкрадчивые вопросы сыпались один за другим.
– Фантастику, – брякнул Роман и вдруг заметил на себе ее ладонь. А ее волосы щекотали ему спину.
Он пулей вскочил и отлетел от нее, моментально покрывшись нервными мурашками.
– У тебя никогда не было женщины?
Роман сел на стул.
– Послушай, – сказал он, – если тебе нужен секс, в этом доме кроме меня еще по крайней мере полсотни мужиков. Почему бы тебе не выбрать кого-нибудь из них?
Она презрительно фыркнула.
– Это не мужчины. Это даже не люди. Кир делает из них гвозди. Как я могу заниматься любовью с бессмысленным гвоздем?
– Какие гвозди?
– Обыкновенные гвозди. Которые заколачивают в крышку гроба. – В ее голосе и лице появилась злость. – Он учит их смерти. А я живая, понимаешь, живая. Я жить хочу, что ты мне гвозди под нос суешь? Меня он, слава богу, в гроб еще не укладывал.
Она сорвалась с места, упала перед ним на колени и горячо взмолилась:
– Давай убежим отсюда. Сегодня. Сейчас. Завтра будет поздно. Я пойду за тобой хоть на край света, ты не пожалеешь. Только помоги убежать. Одна я не смогу. Он найдет меня и убьет, я знаю, он обещал. Возьми меня с собой, прошу тебя…
Она снова разрыдалась, уткнув лицо в ладони и склонив перед ним голову. Разметавшиеся волосы касались его коленей.
Роман протянул руку и медленно провел по ее голове от лба до затылка, словно хотел приласкать и успокоить. Но не об этом он думал. Внезапно схватив ее за волосы, он запрокинул голову женщины назад и взглянул в мокрые от слез глаза.
– Ты хорошая актриса, – сказал он ледяным тоном. – Это он тебя подослал? Я вижу тебя насквозь. Что вы с ним задумали? Говори!
Он с силой тряхнул ее, дернув за охапку волос, зажатых в кулаке.
– Ну ударь меня, если хочешь. Сделай мне больно, бей меня. Я стерплю. Я ведь терпеливая, очень. Только возьми меня с собой. Без меня тебе одному отсюда не выбраться. Здесь хорошая охрана. Но меня они послушают. Они не посмеют мне отказать.
– Лжешь. Почему я должен бежать отсюда? Отвечай!
Он был устрашающе спокоен. Она смотрела на него, не смея отвести взгляда.
– Пусти меня, я отвечу. Теперь уже все равно.
Мгновение Роман был неподвижен. Затем разжал кулак, отдернул руку и посмотрел на нее так, будто впервые увидел.
Быстрым, неуловимым движением она вынула что-то из складок платья.
– Вот, смотри, – на ладони лежал белый шарик. – Это он дал мне, чтобы я подбросила его тебе в вино. Бутылку и рюмки я оставила в коридоре.
– Почему? – не понял Роман.
Тихий смешок сорвался с ее губ.
– Женщина не должна врываться ночью к мужчине с бутылкой. Что бы ты подумал обо мне? Что я алкоголичка и хочу нализаться в твоей компании?
– Я и без того много чего подумал, – Роман взял шарик. – Что это?
– Не знаю. Может, снотворное, а может, яд.
– Почему ты сказала, что завтра будет поздно? Что он задумал?
– Ты чем-то напугал его. Он вдруг заторопился. Он намечал это на другой день, но теперь перенес на завтра. То есть уже на сегодня. Утром все будет кончено.
– Что кончено?
Она снова усмехнулась.
– Кир отправит их всех в последнее путешествие. В систему Сириуса.
Она все еще стояла перед ним на коленях. Роман смотрел на нее, не видя, поглощенный тревогой и сомнениями.
– Он сделает это? – спросил он скорее самого себя.
– Сделает, не сомневайся, – ответила она. – Теперь ты веришь мне? Я сказала правду. Я так одинока здесь. И я ненавижу его и всех их. Пожалуйста…
Она обхватила его за ноги, прижалась всем телом.
– …пожалуйста, люби меня, прошу тебя. Я так истосковалась здесь. Ты не такой, как они, я это сразу поняла, на тебе нет смерти, как на них, ты живой…
– Живой, – бессмысленно повторил Роман, с ужасом глядя на ее волосы, тоненькими змейками расползшиеся по его ногам. – Живой…
Молниеносным движением он оттолкнул ее от себя и вскочил со стула. От сильного толчка она упала на пол.
– Уходи, – сказал он, тяжело дыша. – Сейчас.
Она непонимающе смотрела на него снизу вверх. Волосы дождевыми струями исчертили лицо.
– Убирайся, – повторил Роман.
Он видел, как непонимание сменяется на лице женщины злобой, а затем ненавистью.
– Я ошиблась, – проговорила она с тихой яростью в голосе. – Ты такой же, как он. Ненавижу вас.
Она поднялась и метнулась к двери. Быстро выдернула торчащий в скважине ключ, и через мгновенье Роман услышал звук запираемого с той стороны замка. Он бросился к двери, но опоздал.
