– Прочешите дом. Главарь может быть вооружен, осторожнее там. Петров, «Скорую», быстро.
– Есть, товарищ полковник.
Роман, расположившись на подоконнике поудобнее, терпеливо ждал освобождения, поглядывая на улицу. Там уже ничего интересного не происходило. Основное действие переместилось в дом. Хлопали двери, раздавались истошные крики сектантов, вытаскиваемых из укрытий, громко топала казенная обувь. Обострившийся слух пленника улавливал малейшие шумы близящегося к завершению Армагеддона. Потом грохнула выломанная дверь, едва не слетев с петель, и в комнату ввалились два спецназовца. Роман мирно приветствовал их:
– Здравствуйте.
Он спрыгнул на пол и встал перед ними, разведя в стороны руки, демонстрируя абсолютную невоинственность.
– Ты тут главный, что ли? – спросил один из них.
– Боже упаси. Меня просто заперли. А у вас здорово получилось выломать эту чертову дверь.
– Заткнись и не делай лишних движений.
– Что вы, я жить хочу, – заверил их Роман.
Его обыскали, и один из спецназовцев повел его вниз. Другой продолжил вышибать двери. Вместе с выловленными в доме общинниками Романа запихнули в милицейский автобус. Операция «Разгром» прошла блестяще. Однако среди отловленных Роман не видел обоих главарей секты.
В компании понурых, молчаливых, тупо озирающихся сектантов его везли в город…
Бледный сентябрьский день выдался чересчур жарким. Агасфер-Вася, Армагеддон местного масштаба, новое пленение – слишком много гирь на одну черепушку. Сюрпризы конца света. Чтобы найти в этом спектакле хоть грамм логики, надо быть гением как минимум о двух головах.
После бессонной ночи Романа сморило под мерное покачивание автобуса.
32. Навязчивое гостеприимство
Если кто не знает, ментовка – это такое специальное место, куда свозят для разбирательства бессознательные тела, бомжей, психов, сектантов и прочий человеческий элемент, не поддающийся воспитательному воздействию общества.
На этот раз у Романа имелось преимущество – он не чувствовал за собой вины и был готов по первому требованию предъявить сработанную за пару минут легенду.
Несколько часов спустя он и предъявил ее в кабинете того самого полковника, которого видел во дворе усадьбы во время Армагеддона. С великолепной невозмутимостью и хладнокровием он поведал историю о том, как, проводя независимое журналистское расследование, он внедрился в секту под видом иностранного религиозного проповедника, собравшегося повысить свою квалификацию и поднабраться опыта у русского коллеги. О том, как поначалу его тепло приняли в общине, как он сдружился с братом Кириллом и сестрой Марией. Далее Роман в подробностях и в красках живописал все, что ему удалось узнать о сектантской жизни, ее обычаях и экзотических ритуалах. И все было, продолжал он печальную повесть, до того гладко и прекрасно, что преподобный Ромас Шлагг, он же журналист Роман Полоскин, уже не ждал никаких подвохов от судьбы и лидеров братства. Однако ночью, накануне внезапного Армагеддона, его заперли в его же комнате, хотели даже отравить, а девица Мария усердно склоняла его к тайному побегу, вероятно, для того, чтобы охранники, из числа тех же синих братьев, застрелили его, приняв в темноте за шпиона или грабителя. Была даже сделана попытка сексуального соблазнения, но он, конечно, отвергнул все домогательства. Ну а окончание этой исторической драмы полковнику известно, добавил Роман, закруглившись.
Тот, разумеется, не поверил ни единому слову, сказав, что за иностранца Романа мог принять только совершенный идиот, а насколько ему известно, Кирилл Скородумов, он же брат Кирилл, таковым не является. В ответ Роман на чистейшем немецком языке заверил его в том, что ему означенный брат Кирилл тоже не показался кретином, поэтому поначалу его немного удивляли и смущали доверие и гостеприимство, оказанные ему в секте. Ведь он был уверен, что ничего из этого не выйдет и надо будет искать другие варианты. Затем то же самое он повторил по-русски, но с ужасным тевтонским акцентом.
Полковник аргументом был сражен наповал, однако все же решил проверить. Роман любезно продиктовал ему номер телефона «Дирижабля». И конечно же, там подтвердили все до единого слова, заверив в благонадежности ведущего сотрудника журнала Полоскина. Иного от Регинки Роман и не ждал.
– Ну что ж, Роман Вячеславич, – огорченно сказал полковник, повесив трубку. – К сожалению, проверить вашу правдивость на очной ставке нет возможности.
– Вы их не взяли? – живо спросил Роман.
– Успели скрыться. – полковник развел руками. – Вероятно, где-то в доме есть потайной ход. Старая постройка, все может быть.
– Досадно.
– Еще бы. Мы их полгода вели. Ждали только удобного случая, чтобы с потрохами взять. – Он протяжно выдохнул, качая головой.
– Но как вам удалось узнать точное время Армагеддона?
– Время чего? – полковник наморщил лоб, соорудив на нем не меньше полудюжины параллельных дорожек.
– Массового суицида в честь конца света, – объяснил Роман. – Ведь, если не ошибаюсь, первоначально день был выбран другой, более поздний. Решение о переносе возникло, по всей вероятности, не далее как вчера и об этом знали только те двое. Как вам это удалось?
– У нас свои каналы, – уклончиво ответил полковник, – и мы не разглашаем наши источники. Между прочим, не следует расценивать этот разговор как интервью.
– А вы мне еще ничего не сказали, – ответно улыбнулся Роман.
Сладкий ужас накрыл его с головой. Он буравил полковника ласковым взглядом, продолжая улыбаться. Его собеседник и сам не понял, как это случилось, что он внезапно принялся откровенничать с молодчиком-журналистом, искренне желая ознакомить того со всеми служебными секретами. Само как-то получилось – легко, просто и даже приятно.
– Ну, мне скрывать от общественности нечего. Дело в том, что две недели назад мы получили письмо. Оттуда.
– Из секты?
– Из секты. Взгляните, – он достал из папки на столе конверт и протянул Роману.
– Конечно, анонимка? – спросил тот, вынимая бумагу из конверта.
– Да нет, имеется подпись, как ни странно. Но мы уже проверили – в общине не было человека с таким именем. Все это очень любопытно.
– Погодите-ка, – сказал Роман, глядя в листок. – Здесь написано, что… «брат Кирилл собирается отправить всех нас в солнечную систему Сириуса посредством умертвления ядом на рассвете девятого сентября…» Все правильно. Но только…
Он поднял вопрошающий взгляд на следователя.
– Только сегодня седьмое сентября.
Полковник ответил ему взором, полным бессмысленности и непонимания. Нижняя губа медленно отъехала со своего места. Он вырвал бумагу из рук Романа и недоверчиво уткнулся в нее.
