— Мне уже пора, — заторопилась Лидия. — Было приятно снова с вами увидеться. Можете пользоваться книгой столько, сколько понадобится.
Мы попрощались, как положено и, прежде чем заговорить, подождали, пока ее машина отъедет.
— Она врет, — пробормотал Ник.
— Думаешь?
Его глаза сузились, когда он уловил мой сарказм, но Ник воздержался от комментариев. По крайней мере пока.
— Хотя, должен признать, если бы мою бабушку убили таким зверским способом, я бы тоже не захотел это обсуждать. Смерть есть смерть.
— Не совсем так.
Он моргнул.
— То есть?
Было нелегко постоянно держать в голове, что Ник знал и чего не знал о моем мире. Эдвард объяснил ему базовые понятия, но что, с точки зрения Эдварда, основное?
— Если оборотень укусит, но не съест, то через двадцать четыре часа появится новый оборотень.
— А если жертва умрет?
— Тогда еще хуже. Мертвые восстают, люди начинают кричать, прибывает желтая пресса. Дурдом, одним словом. Вот поэтому мы стреляем в укушенных серебром, даже если они бездыханны.
— Спасибо за разъяснение.
— Не за что.
— А как насчет Бэзила? — спросил Ник. — Почему Лидия притворялась, что они почти незнакомы?
— Может, ей стыдно.
— Или ему.
Ветер взъерошил мне волосы, и негромкий щелчок заставил меня посмотреть на деревья. Я заметила отблеск луны на металле.
— Ложись! — закричала я за долю секунды до выстрела.
Пуля просвистела там, где только что была моя голова, и с глухим звуком вошла в стену домика. Мне жутко надоело постоянно выступать в роли мишени.
Я ожидала продолжения стрельбы, но услышала лишь шорох удаляющихся шагов. С пистолетом в руке Ник начал подниматься, но я дернула его назад.
— Пойду я.
Прежде чем он успел возразить, я двинулась к краю крыльца, подумала о луне и обратилась. В нос ударил запах другого оборотня, я спрыгнула со ступенек и порысила в лес.
Аромат щекотал краешек сознания. Я не была уверена, то ли дело просто в знакомом волчьем запахе, то ли это определенный оборотень. Даже если так, узнать его не получалось. Но довольно скоро запах смерти пересилил волчий, и я почти споткнулась о тело Бэзила. Его глаза невидяще уставились в небо. Из горла был вырван большой кусок.
Я тихонько зарычала, выразив одновременно настороженность и беспокойство. Кто это сделал? Задрав морду к небу, я завыла, ожидая ответа, но ничего не услышала.
Запах волка облаком окружал тело шерифа. Затем след вел в лес, становясь все слабее и слабее, пока полностью не исчезал. Услышав зовущего меня Ника, я поспешила назад. Не хотелось оставлять его одного беззащитным под луной, пока здесь бродит неизвестный оборотень.
Я рванула сквозь кусты, а Ник одновременно бросился мне навстречу. Перевел взгляд с изувеченного тела на меня и приподнял бровь. Я покачала головой и поскребла землю лапой.
— Они все так говорят. — Ник бросил одеяло за куст. — Подумал, что тебе это понадобится.
Воспользовавшись преимуществами подарка и густой листвы, я обратилась со скоростью, которая, казалось, стала моей навеки, потом завернулась в одеяло как в саронг и вернулась на поляну.
— Что случилось? — Ник уже начал осматривать тело.
— Здесь был другой оборотень.
Ник глянул на меня.
— Нет никаких следов человеческих зубов. Может, у убийцы не было времени обратиться и закончить начатое.
— Похоже на то, — пробормотала я.
— Первое правило расследования убийства: особая жестокость к жертве, повреждения лица или горла означают личные счеты, — процитировал Ник.
— Что возвращает нас к Лидии. Порвать Бэзила — акт очень личный.
— Лидия не оборотень.
— Может, она спала с оборотнем.
— Вела двойную игру?
— Она могла не знать об истинной природе своего второго любовника, — заметила я.
— Надо поговорить с ней еще раз. — Ник вздохнул. — А теперь у нас еще один труп. Я уже не знаю, кому звонить.
— Как насчет мэра? — предложила я.
— Почему бы и нет? — Ник вскинул руки, сдаваясь.
Мы вернулись к домику, и Ник открыл дверь. Я задержалась, хмуро глядя на пулевое отверстие в бревне.
— Зачем Бэзилу понадобилось в тебя стрелять? — спросил Ник.
— Еще интересней вот что… — Я потянулась к пуле и тут же отдернула руку, когда пальцы обожгло. — Почему он выстрелил в меня серебром?
Ник моргнул.
— Правда?
Я кивнула и задумалась. А что, если Бэзил…
— Предатель, — договорила я мысль вслух.
— Что еще за предатель? — спросил Ник.
Я вкратце рассказала ему о том, что еще несколько дней назад было моей самой большой проблемой наряду с Билли.
— Кто-то сливал информацию?
— Да. Хотя не понимаю, как они узнали обо мне. Никто не в курсе, кроме Эдварда. К тому же нет никакого личного дела с галочкой в графе «оборотень».
— Знает не только Эдвард.
— Еще ты. — Я нахмурилась. — Ты бы так не поступил.
— Элиза, ты очень доверчива.
Я склонила голову набок.
— Но ты права — я бы так не сделал, даже знай я, кому тебя продать. Но как насчет остальных?
— Кого?
— Джесси, Уилла, Ли, Дэмьена?
— Они бы никогда...
— Уверена?
Я даже не задумывалась.
— Да.
Может, они меня не понимали. Может, я им даже не нравилась. Но ягер-зухеры держатся вместе, потому что у нас никого больше нет.
— Кто-то тебя сдал.
— Не обязательно, — возразила я. — Бэзил просто мог знать, что здесь есть оборотни, поэтому и зарядил свое оружие серебряными пулями — ведь они сработают на ком угодно.
— Но зачем стрелять в тебя? Что ты ему сделала?
— Теперь уже не узнаешь, — пробормотали за спиной.
Я даже не подскочила, не обернулась, не задержала дыхание. Я знал этот голос так же хорошо, как собственный. Эдвард вернулся.
— Может, ты случайно или намеренно убила кого-то, кто был ему дорог.
Эдвард вышел из домика. Ник попятился, становясь между мной и шефом.
— Сэр, когда вы приехали?
— Не так давно. Представь мое удивление, когда я услышал выстрелы и узнал, что в вас опять стреляли серебром какие-то неизвестные. Что, секретов больше нет?
— Похоже, нет. А вам, как видно, удалось уйти от очередной толпы желающих вас прикончить.
— «Уйти» звучит так, будто я от них убегал. Я же мчался им навстречу, и теперь они... исчезли.
Я понимала, что значило «исчезли», поэтому не стала заострять на этом внимание.
Тем временем пристальный взгляд Эдварда переместился с моих жутко спутанных и торчащих во все стороны волос к одеялу из хлопчатобумажной ткани с каймой и дальше к моим грязным ногам. Шеф ничего не сказал, но я все равно почувствовала его осуждение.
