Понимаете, тогда я подумал, что на юнгу действует что-то вроде внушения и что он стремится вырваться, чтобы броситься за борт и покончить с собой. Ничего другого мне просто не пришло в голову, хотя теперь я знаю, что на Тэмми набросился призрак. Увы, я был чересчур взвинчен, да и думал в эти мгновения только о том, как удержать парня, поэтому оказался не в состоянии понять, что же происходит на самом деле. Лишь впоследствии я вспомнил и отчасти осознал — надеюсь, вы-то меня понимаете? — что же видели мои глаза, но не зафиксировал разум.
Впрочем, возвращаясь к этим трагическим событиям, должен сказать, что при неверном свете раннего утра прильнувший к Тэмми призрак казался на фоне добела отдраенных досок палубы едва различимой серой тенью.
Потный, запыхавшийся, еще не пришедший в себя после пережитого потрясения, я сидел на бедном парне верхом, а он продолжал вопить и сопротивлялся так отчаянно, что я думал, мне его не удержать.
Именно так это выглядело со стороны.
Потом я услышал крик второго помощника и топот ног по палубе. В следующую секунду сразу несколько человек схватили меня, чтобы оторвать от Тэмми.
— Подлый трус!.. — воскликнул кто-то.
— Держите его, держите! — закричал я. — Он хочет броситься за борт!
Тут до моих товарищей дошло, что я вовсе не пытался обидеть юнгу, поскольку меня тут же отпустили и позволили встать. Тэмми еще брыкался, но двое матросов крепко держали его за руки, и я решил, что парню ничто не угрожает.
— Что тут произошло? — строго спросил второй помощник, подходя к нам. — В чем дело, Джессоп?
— Мне кажется, парнишка слегка спятил, — сказал я.
— Почему ты так решил? — снова спросил Тьюлипсон, но, прежде чем я успел ответить, юнга внезапно обмяк и осел на палубу.
— Парнишка-то, кажись, в обмороке, — сочувственно заметил Пламмер и смерил меня недоверчивым взглядом. — Что стряслось-то? Из-за чего вы поцапались?
— Говорят тебе, мы не ссорились, — огрызнулся я. — Просто он…
— Отнесите его на корму и уложите в пассажирской каюте, — вмешался второй помощник.
Его слова показались мне неожиданными, но потом я понял, что таким образом он хотел избежать ненужных расспросов. Вероятно, второй помощник решил, что мы снова увидели что-то необычное и странное — такое, о чем остальным лучше не знать.
Пламмер наклонился, чтобы поднять юнгу.
— Нет, — быстро сказал второй помощник. — Пусть это сделает Джессоп. Все ребята, инцидент исчерпан, — добавил он, обращаясь к остальным. — Ступайте!..
Матросы послушно отправились на бак, негромко переговариваясь на ходу, а я поднял бесчувственное тело юнги и понес за вторым помощником на корму.
— Не стоит класть его в каюту, — сказал второй помощник, когда мы подходили к юту. — Уложи его лучше на кормовом люке, а я пошлю кого-нибудь за бренди.
Несколько глотков бренди быстро привели Тэмми в чувство. Парнишка даже сел, и, хотя по лицу его было видно, что он пережил сильное потрясение, на вопросы он отвечал спокойно и разумно.
— Что случилось? — были его первые слова. — Я заболел, сэр?!.. — с беспокойством добавил он, увидев перед собой второго помощника.
— Что-то вроде того, — кивнул Тьюлипсон. — Ты потерял сознание. Думаю, тебе следует пойти к себе и прилечь.
— Но я чувствую себя нормально, сэр! — возразил Тэмми. — Мне кажется, я мог бы…
— Без разговоров, юнга! — перебил второй. — И не заставляй меня повторять дважды. Если ты мне понадобишься, я тебя вызову.
Тэмми поднялся и, пошатываясь, побрел в малый кубрик. Ноги его заплетались. Думаю, парень был рад возможности немного отдохнуть.
— Ну а теперь, Джессоп, — сказал второй помощник, поворачиваясь ко мне, — давай выкладывай, что там у вас стряслось на самом деле, да поподробнее.
Я начал рассказывать, но второй помощник почти сразу остановил меня, подняв вверх руку.
— Погоди-ка! Кажется, поднимается ветерок! — С этими словами он взбежал на ют по трапу левого борта и, отдав рулевому какие-то приказания, снова спустился вниз.
— Вахта — наверх! Брасопить фок по правому борту! — крикнул он и засвистел в дудку. — Потом доскажешь, — бросил он на ходу.
— Есть, сэр, — откликнулся я и отправился помочь товарищам управиться с фалами.
Когда мы развернули реи к ветру, второй помощник отправил нескольких вахтенных на парус, а потом подозвал меня.
— Ну, продолжай, Джессоп.
И я рассказал ему об огромном призрачном корабле и добавил несколько слов насчет Тэмми: я уже не был уверен, будто он сам захотел прыгнуть в море. К этому моменту я успокоился настолько, что обрел способность рассуждать и делать выводы. Тут-то и вспомнилась мне странная тень, виденная мною под бортом после того, как клотик корабля-гиганта ненадолго поднялся над поверхностью. Второй помощник не был, однако, расположен выслушивать мои догадки. Едва услышав об огромном корабле, он сорвался с места и бросился к борту, чтобы увидеть все своими глазами. Я пошел за ним и встал рядом, но, как назло, поверхность моря покрылась рябью, и мы не увидели ничего, кроме бесформенных теней.
— Бесполезно, — сказал помощник примерно минуту спустя. — И лучше нам отойти от борта, пока другие нас не заметили. Возьми-ка вон те фалы и заведи их на кормовой шпиль.
До самого конца вахты я трудился не покладая рук, ставя паруса вместе с остальной вахтой. Когда наконец пробили восемь склянок, я поспешил в кубрик, чтобы позавтракать и поскорее лечь спать.
В полдень, когда мы поднялись на палубу на вторую дневную вахту, я первым делом подошел к борту, но нигде под водой не было видно никаких признаков присутствия исполинского корабля. После этого я почти всю вахту трудился над шпигованным матом и присматривал по распоряжению второго за Тэмми, который взялся доплетать линь. Мне, впрочем, показалось, что юнга в полном порядке, да ничего другого я и не ожидал. Единственной замеченной мною странностью в его поведении была необычная молчаливость, ибо до четырех часов, когда мы отправились в кубрик пить чай, юнга не произнес и десятка слов.
Когда пробили четыре склянки и мы снова поднялись на палубу, я обнаружил, что легкий бриз, подгонявший нас на протяжении всего дня, улегся, и «Мортзестус» почти не движется. Солнце клонилось к закату, но небо было безоблачным и ясным, и лишь когда я внимательнее всмотрелся в линию горизонта, мне показалось, будто снова различаю вдалеке странное дрожание воздуха, которое в прошлый раз предшествовало появлению туманной дымки. Дважды я был почти уверен, что вижу, как слева по носу поднимаются над морем длинные и тонкие языки тумана, но они исчезли так же быстро, как появились. В остальном же море выглядело совершенно спокойным и безмятежным. Сколько ни вглядывался в воду, я не мог рассмотреть в глубине огромной, страшной тени исполинского корабля-призрака.
