Билл крутанул ручку газа, и они вдруг круто устремились вверх, в ярко-голубое небо, оставив внизу лесную поляну, шоссе и озеро, раздался оглушительный гром… и она проснулась в своей постели со смятым, скомканным одеялом, вся дрожа и в поту, задыхаясь от какого-то глубинного жара, скрывающегося, казалось, в самой ее сердцевине — невидимого, но могущественного, как солнце во время затмения.
Она сомневалась, что они на самом деле могут полететь, какие бы волшебные слова она ни испробовала, но, так или иначе, решила сохранить цветы подольше. Может, даже засушить несколько цветков между страничками книжки.
Она купила в «Мечтах Элайн» — том салоне, где красила волосы — книжку под названием «Просто, но элегантно: десять причесок, которые вы сможете сделать себе сами». «Твои волосы очень неплохи, — прочла она в книжке. — Конечно, на мой взгляд, прическу женщине всегда должен делать профессионал, но если ты не можешь позволить себе это раз в неделю, а мысль о том, чтобы набрать номер, начинающийся с 800, и заказать парик „Топси Тэйл“, равносильна для тебя самоубийству, то это — вполне приемлемый компромисс. Только обещай мне, что, если какой-нибудь парень пригласит тебя на танцы в загородный клуб в Уэствуд, ты сначала зайдешь ко мне».
Рози уселась и раскрыла «Стиль № 3, классическая коса», который, как сообщалось уже в первом абзаце, был также известен под названием «Классическая французская коса». Она просмотрела черно-белые фотографии, где женщина сначала расплетала, а потом заплетала косу, и, дойдя до конца, сама начала делать это в обратной последовательности. Вечернее расплетание оказалось гораздо проще, чем заплетание по утрам, — у нее ушло сорок пять минут под беспрерывные охи и вздохи, пока коса не стала более или менее похожей на ту, с которой она вышла из салона Элайн прошлым вечером. Тем не менее она того стоила — непроизвольно вырвавшийся у Пам вопль восхищения в «Горячей Чашке» с лихвой компенсировал все ее трудности.
Когда она управилась с косой, ее мысли переключились на Билла Стэйнера (впрочем, она не переставала думать о нем), и Рози стала гадать, понравится ли ему коса. Понравятся ли ему ее волосы блондинки. И заметит ли он вообще какие-то перемены. И расстроится ли она, если он не заметит, — и вздохнула. Конечно, расстроится. С другой стороны, что, если он не только заметит, но отреагирует, как Пам (минус вопли, разумеется)? Может, он даже стиснет ее в объятиях, как пишут в дешевых романах…
Она потянулась к сумочке за расческой и начала погружаться в безобидную фантазию о субботнем утре — о том, как Билл завязывает кончик косы кусочком бархатной ленты (при этом не нужно было объяснять, зачем бы он стал таскать с собой кусочек бархатной ленты — вот что чудесно в таких мечтах), когда ее мысли неожиданно прервал слабый звук, доносившийся с противоположного конца комнаты.
Трр. Тррр-тррр.
Кузнечик. Звук шел не из открытого окна от Брайант-парка, а от какого-то источника намного ближе.
Тррр. Тррр-тррр.
Она пошарила глазами по плинтусу и увидела, как там что-то прыгнуло. Рози встала, открыла шкаф, стоявший справа от раковины, и вытащила стеклянный стаканчик с делениями. Потом прошла через комнату, захватив рекламный каталог, валявшийся на стуле. Встала на колени возле насекомого, почти добравшегося до свободного, дальнего от окна угла комнаты. Там она намеревалась поставить телевизор, если соберется купить его до того, как съедет отсюда. После сегодняшнего дня переезд в более просторное жилье — хотя она успела полюбить свою уютную квартирку, — мог стать реальностью.
Это действительно был кузнечик. Как он забрался сюда, на второй этаж, оставалось загадкой, но это определенно был кузнечик. Потом ей в голову пришла разгадка, заодно объяснявшая, почему она слышала его, засыпая. Кузнечика, должно быть, занес сюда Билл, вероятно, в букете цветов или в манжете брюк. Маленький добавочный подарок к букету.
«Прошлой ночью ты слышала не одного кузнечика, — вдруг подала голос Послушная-Разумная. Последнее время этот голос редко давал о себе знать. Он словно заржавел и звучал слегка надтреснуто. — Ты слышала целый парк с кузнечиками — и ничего».
«Чушь, — беззаботно ответила она, опустив перевернутый стаканчик над кузнечиком. Потом подсунула рекламный каталог под стаканчик и стала тыкать насекомое его уголком, пока кузнечик не подпрыгнул, дав ей возможность надвинуть перевернутый вверх донышком стакан на рекламный каталог. — Просто один кузнечик превратился в моем воображении в целый хор, вот и все. Не забывай, я ведь засыпала. Я, наверное, уже почти спала».
Она подняла стакан и перевернула его, прижимая ладонью каталог к кромке стакана, чтобы кузнечик не смог выскочить. Он между тем энергично прыгал вверх и вниз, отталкиваясь спинкой от фотоснимка новой книги Джона Гришэма, воспроизведенного на каталоге. Напевая «Когда загадаешь желание звездочке», Рози поднесла кузнечика к открытому окну, убрала каталог и выставила стакан наружу. Кузнечик может упасть с гораздо большей высоты и, приземлившись, остаться целым и невредимым (ускакать, мысленно уточнила она). Она была уверена, что где-то читала об этом или, быть может, видела по телеку в какой-нибудь передаче о природе.
— Давай, Джимини, — сказала она. — Будь умницей и прыгай. Видишь, парк вон там? Высокая трава, полно росы для питья. Полно девчонок-кузне…
Она осеклась. Кузнечик не был в букете — от всего, приключившегося с букетом, он давно бы ускакал. И не прибыл наверх в брючных манжетах Билла, потому что в понедельник вечером, когда он пригласил ее поужинать, на нем были джинсы. Она покопалась в памяти, желая вспомнить точно, чтобы обрести уверенность. Желаемая информация появилась быстро и была абсолютно точной. Гарвардская рубашка и джинсы «Левис». Без всяких манжет. Она помнила, как успокоительно подействовала на нее его одежда — это являлось гарантией, что он не поведет ее в какое-нибудь фешенебельное место, где все станут глазеть на них.
Голубые джинсы без манжет.
Тогда откуда же взялся здесь Джимини?
Какая разница? Раз кузнечик забрался сюда не в одной из брючных манжет Билла, значит — в чьих-то еще, вот и все. На площадке второго этажа отдохнул немного, потом вылез, — эй, спасибо, что подвез, приятель. И просто проскользнул под ее дверь — ну и что с того? Она легко могла представить себе гораздо более неприятных непрошеных гостей.
Словно выразив свое согласие с этим, кузнечик неожиданно выпрыгнул из стакана и исчез за окном, растворился в воздухе.
— Счастливо тебе, — сказала Рози. — Заходи, когда вздумается. Я буду рада.
