– Учились, – презрительно протянула Мария. – Да, вы ходили с ней в одну школу, точно. Но она хоть раз заговорила с тобой? Она вообще считала тебя человеком? – Глаза Марии подозрительно сощурились. – Нет, не из-за нее идешь ты на эти похороны. Не из-за нее. Из-за чего, Рамон?
Под проницательным взглядом старухи Раймонд Торрес почувствовал, что вся его уверенность, которой он так гордился, исчезает. Как она догадалась? Откуда узнала, что он идет на похороны действительно не ради того, чтобы помолиться за упокой души бывшей одноклассницы, которую не видел с самого окончания школы? Догадалась ли она, что он хочет увидеть боль на лицах ее друзей, в глазах Синтии Эванс, в глазах всех остальных – ту самую боль, что так щедро выпала в свое время на его долю? Нет, наконец решил он, об этом матери нипочем не догадаться, да если и так, он ни за что в этом не признается.
– Из-за Алекса, – помолчав, сказал он. – Я хочу... посмотреть, как он там поведет себя. – Он рассказал матери о случае с Алексом в Сан-Франциско, и старуха кивнула понимающе.
– Знаешь, чья там была могила? – спросила она. – У дона Роберто был брат. Звали его Фернандо, он был священником.
– Думаешь, Алекс Лонсдейл увидел там привидение? – Торрес недоверчиво усмехнулся.
Глаза Марии вызывающе блеснули.
– Не торопись скалить зубы, hombre. О семье дона Роберто ходило много легенд.
– У нашего народа есть легенды о чем угодно, – сухо заметил Торрес. – Собственно говоря, это все, что осталось у нас.
– Нет, – снова сверкнула глазами Мария. – Есть кое-что еще. Наша гордость. Не для тебя, конечно. Тебе всегда было мало гордости. Ты хотел того, что имеют гринго, даже если ради этого пришлось стать одним из них. Что же, ты попробовал? Ты проиграл. Что с того, что у тебя теперь дорогие машины, и костюмы, и образование, как у них. Считают они тебя равным? Нет. И никогда не будут.
Покидая дом, где он появился на свет, Торрес думал о разговоре с матерью. В сущности, она ведь права. На похоронах он чувствовал себя чужим, одиночкой, несмотря на то, что знал всех в лицо.
Но поехал он не напрасно.
С Алексом Лонсдейлом явно что-то произошло. Он неуловимо переменился – на несколько мгновений, до того, как подошел его отец, – но переменился весь, сразу и неузнаваемо.
Его глаза... в них светилась жизнь, и он во что-то напряженно вслушивался.
Но во что?
Именно об этом думал Раймонд Торрес на обратном пути в Пало Альто. Добравшись наконец до Инстатута, он поднялся в свой кабинет и раскрыл папку с историей болезни Алекса.
Да, что-то было не так. Он проявлял все больше признаков эмоционального поведения.
Если это зайдет слишком далеко, то погубит все. И в первую очередь – самого Алекса.
Стоя посреди небольшой площади, Алекс ждал. Ждал знакомой уже боли, которая вот-вот должна пронзить мозг, и за ней снова хлынут странные воспоминания, не имеющие отношения к реальному миру. Он вглядывался в старые здания на противоположной стороне площади, ища знакомые детали – вернее, те, что он ожидал найти. Но все выглядело таким же, как и всегда: городской клуб, некогда бывший католической миссией, библиотека, в которой когда-то размещалась церковная школа.
Боль не приходила, а без нее не появились ни видения, ни голоса, ее сопровождавшие.
Окончательно уверившись в том, что площадь и старые здания бессильны оживить ту странную память, Алекс медленно пересек площадь и, войдя в Здание библиотеки, подошел к столу, за которым сидела библиотекарша. Мисс Арлетт Прингл, занимавшая эту должность в Ла-Паломе уже тридцать лет, увидев его, удивленно подняла брови.
– Алекс? У нас сегодня что, праздник? А мне, как всегда, не сказали ничего.
Алекс покачал головой.
– Сегодня утром были похороны миссис Льюис. Я был там с родителями. А днем... в общем, мне бы хотелось кое-что посмотреть, а в школьной библиотеке этих книг нет.
– А, поняла. – Арлетт Прингл была рада увидеть хотя бы одно юное лицо, ведь в последнее время школьники так редко заходят в библиотеку. И она сразу же предложила Алексу свою помощь: – Что же тебе поискать?
– О городе, – ответил Алекс. – У вас есть какие-нибудь книги по истории Ла-Паломы? Я имею в виду – с тех времен, как сюда прибыли миссионеры-католики?
Утвердительно кивнув, Арлетт Прингл достала из ящика ключ и, отперев застекленный шкаф, извлекла объемистый том в кожаном переплете.
– Если тебя интересуют старые времена – это как раз то, что нужно. Напечатано, правда, лет сорок назад. Ничего более свежего, боюсь, с тех пор не появлялось.
Взглянув на обложку, Алекс открыл увесистый том. На титуле оказался рисунок тушью – та самая площадь, – а над ним надпись: "Ла-Палома – Белая Голубица Калифорнии". На следующем листе было изложена история города. Быстро пробежав ее взглядом, Алекс понял: это именно то, что он искал.
– Могу я взять книгу?
Мисс Прингл огорченно покачала головой.
– К сожалению, это наш единственный экземпляр. Даже Синтии Эванс, когда она изучала историю своей гасиенды, приходилось читать ее здесь, в моем присутствии. Когда она реставрировала гасиенду, – пояснила она. – Признаюсь тебе: после того, как я сама все это прочла, то поехала и посмотрела, что удалось сделать Эвансам с гасиендой. Удивительно – снаружи она в точности, как была в те самые времена. – Заскрипела входная дверь, и Арлетт заторопилась к новому посетителю. – Если будут какие-то вопросы – я сейчас вернусь.
Кивнув, Алекс уселся за один из тяжелых дубовых столов, стоявших в читальном зале, который занимал почти все небольшое здание.
В книге, как оказалось, были собраны в основном старинные рисунки, рассказывавшие о первых годах существования Ла-Паломы, сопровождали их довольно лаконичные подписи. Начиналось все с прибытия францисканских миссионеров в 1775 году, следующие записи относились уже к 1820-м, когда мексиканцы предоставили права на землевладение калифорниос, затем шел рассказ о 1848-м и договоре Идальго Гуадалупе. Целая глава была посвящена истории семьи Мелендес-и-Руис, глава семейства, Роберто, был повешен за попытку убийства американского генерал-губернатора. После его казни семья оставила гасиенду на холме недалеко от города и бежала в Мексику, остальные калифорниос, продав американцам свои дома, вскоре последовали за ними.
Далее на нескольких листах следовали изображения миссии, гасиенды и старинных испанских домов. Именно эти рисунки и приковали внимание Алекса.
Собственно, это были даже не рисунки – лист за листом в книге шли поэтажные и общие планы тех самых зданий, что до сих пор стояли на холмах неподалеку от города. На прилагавшихся фотографиях были четко видны все изменения, – дома на разные лады перестраивали в течение многих лет.
