Закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, прежде, чем продолжить путь. …Так что же я собираюсь сделать? – эта мысль казалась спасительной, отрывающей от ненужного прошлого; и ответ уже крутился в голове, но она пока не решалась его озвучить. Он был сродни инстинкту, и исходил от стаи бродячих собак; от кошки, рискованно устроившейся на перилах балкона; от невидимых воробьев, чирикавших в ветвях; даже от каждого дерева – он звучал ото всюду, окутывая своим навязчивым многоголосьем…
Увидев знакомую дверь подъезда, Аревик механически полезла в сумочку, но вспомнила, что это не ее сумочка, и там нет нужного ключа. Хотя, не так – это ее, но совсем не та сумочка… Опустилась на пустую скамейку и вновь закурила. Третья сигарета с утра – никогда она не курила так много, но ведь теперь надо запастись никотином на весь вечер.
С каждой затяжкой голоса, шептавшие ей подсказку, будто затихали. Да они стали больше и не нужны, ведь она поняла их, и теперь совершенно не требовалось облекать все в слова. Аревик курила, упрямо разглядывая трещинку в асфальте, из которой вылез растерянный муравей и замер, озирая открывшийся вдруг мир. Наверное, и она походила на этого муравья.
Приближающихся шагов она не услышала, только шорох, и заранее знала, что так шуршат мусорные пакеты, которые выдавались уборщицам в ЖЭУ-24. Подняла глаза. Ну, конечно – это они, целая пачка. Аревик уставилась на пакеты, словно пытаясь наметанным глазом определить точное количество, но на самом деле она просто старалась не смотреть на обладателя руки в застиранной футболке, прижимавшей их к груди.
– Послушай, девочка, – Виталик остановился, оценивая незнакомку целиком – от аккуратного розового педикюра до слегка растрепанных, выгоревших на солнце волос, – тебе не кажется, что мы встречаемся слишком часто? – он присел рядом, – может, имеет смысл познакомиться поближе?
– Катя, – Аревик повернула голову в его сторону.
– Виталик. Слушай, а почему я тебя раньше не видел? Уж в этих домах я знаю каждую собаку; по крайней мере, в лицо.
– А у собаки есть лицо? (…И к чему я это спросила?..)
– Умная, да? – обиделся Виталик, вновь сгребая мешки и собираясь встать. Такое завершение отношений Аревик не планировала, и, вообще, по ее расчетам, он должен был вести себя совсем по-другому.
– Подожди, а… – она растерялась, не зная, что спросить, но Виталику оказалось достаточно и этой короткой, бессмысленной фразы – на лице появилась улыбка, а в глазах радостный блеск.
– Слушай, есть идея, – он снова уселся рядом, – у меня есть ключи от пустой хаты. Может, я сгоняю за пойлом, да посидим?
Аревик торжествовала. Великий План, осуществить который она пыталась всю жизнь, удался с первого раза, причем, безо всяких усилий. Она сразу почувствовала себя свободнее (ну, до поры до времени, конечно), и даже решилась спросить:
– А чья это квартира?
– Одной знакомой, скажем так. Но не бойся, туда никто не придет, – поспешил успокоить Виталик.
– Это твоя любовница? – осмелевшая Аревик хитро прищурила глаз.
– Боже упаси! – при этом Виталик сделал страшное лицо, – видела б ты ее! Столько водки я не выпью.
– А почему у тебя ключи от ее квартиры?
– Тебе-то какое дело? Я сказал, все чисто, значит, чисто.
Аревик подумала, что расспросами может спугнуть его. Нет, она выскажет ему все потом – тогда она за все отыграется.
– Просто так, к слову, – она пожала плечами.
– Тогда пошли.
Дверь оказалась опечатана полоской бумаги с синей печатью. Аревик не стала спрашивать, кто и почему это сделал, а Виталик, ничего не объясняя, с видом хозяина повернул ключ; войдя, включил в коридоре свет. Тяжелый, спертый воздух невидимой стеной остановил Аревик на пороге.
– Ну и воняет тут, – поморщился Виталик, – наверное, крыса сдохла где-нибудь. Ты открой окна, а я в лавку; я мухой, – он захлопнул дверь и для верности закрыл замок на два оборота.
Аревик вошла в комнату и остановилась. Мерзкий запах уже заполнил ее легкие и стал казаться естественным. Может, он был здесь и раньше, просто она не замечала его?..
Упаковки от лекарств с полу исчезли, но все остальное осталось по-старому. Заглянула в ванную – даже футболка с бурыми пятнами вина все еще валялась в углу. Аревик подумала, что ей даже нечего взять отсюда на память. У той же Кати есть целые альбомы фотографий, а у нее?.. У нее, вроде, нет прошлого. Хотя, почему «вроде» – у нее его, действительно, нет! Она создана, чтоб начать новую жизнь.
Раздернув шторы, Аревик открыла окно. Утренний, еще прохладный воздух ввалился в комнату, вытесняя запах смерти. …Да-да, не трупный запах, а, именно, запах смерти, – подумала она, – в этих словах есть существенная разница…
Прошла на кухню. На всякий случай, открыла ящичек, где хранила деньги и документы, но он был пуст. Впрочем, это вполне естественно; другого она и не ожидала. Раскрыла кухонное окно и увидела спешащего к подъезду Виталика. …Надо быть естественной, и все получится… Но тут появился страх. Хотя, что толку поддаваться ему, если в двери уже повернулся ключ?..
– Вот и я, – раздался веселый голос, – как ты тут?
– Такое впечатление, что здесь кто-то умер.
– Я ж говорю, крыса сдохла, – Виталик прошел на кухню и с ходу выставил бутылку портвейна, полбуханки хлеба и банку консервов, – а это тебе, – он отдельно положил пакетик конфет за девятнадцать рублей. Аревик точно знала цену, потому что иногда покупала себе такие же, самые дешевые.
– Спасибо, – она взвесила пакетик на руке. Нет, сладкого ей сейчас не хотелось.
– Так, и где тут у нее посуда? – засуетился Виталик.
– Там, – Аревик указала на шкафчик, висевший над столом.
– А ножи-вилки? – он поставил на стол тарелки и стаканы.
– Здесь, – Аревик выдвинула ящик стола.
– Откуда ты все знаешь? – голос его стал подозрительным, – ты что, знакома с ней?
– Нет, конечно (…рано… еще рано… еще не произошло самого главного…), – Аревик пожала плечами, – у всех женщин на кухне все лежит одинаково (как все будет потом, неизвестно, но пока начавшаяся игра ей нравилась).
Виталик, как истинный джентльмен, порезал хлеб, открыл консервы и аккуратно напил вино «по рубчик».
…Черт возьми, как, оказывается, приятно быть красивой женщиной, – подумала Аревик, – за тобой ухаживают…
– Ну, давай, Кать, за знакомство.
Пил Виталик торопливо, большими глотками, словно стремился поскорее перейти невидимую черту, за которой почувствует себя, то ли проще, то ли увереннее. …Костя пил так же жадно… Сама Аревик отпила меньше половины …Нет, на выставке вино было лучше, – ей пришлось взять конфету.
