— Я давно уже перестал искать тут смысл.
— А что насчет Герба?
— Теперь можно проделать то же самое с Гербом, — сказал Ренни, передергиваясь и стараясь не вспоминать, как выглядел этот парень в последний раз, когда он его видел. — Только чутье мне подсказывает, что Герб тоже жертва.
Глаза священника мрачно взглянули на Ренни.
— Значит, нам надо искать Сару — фальшивую Сару.
— Правильно. И мы ее найдем.
— Я в этом не так уж уверен, — тихо проговорил отец Билл.
— Что это значит?
Прежде чем священник успел ответить, в приемную вошел врач, один из тех безымянных, безликих белых халатов, что целыми днями шмыгали в палату Дэнни.
— Извините меня. Отец Райан? Я хочу обсудить некоторые процедуры, которые нам было бы желательно проделать с Гордоном.
Ренни заметил, как напружинилось тело священника, словно у зверя, изготовившегося к прыжку.
— Исследования? Опять исследования? Ведь он страдает! А вы проводите одни исследования, когда ребенок все еще агонизирует! Не подходите ко мне с просьбами об анализах, пока не залечите его раны и не прекратите его страдания!
— Мы испробовали все, что могли, — объяснил врач, — но ничего не помогает. Нам необходимы анализы…
Отец Билл сделал два быстрых шага к доктору и сгреб лацканы белого халата.
— В задницу ваши анализы! — завопил он. — Прекратите его страдания!
Ренни вскочил и оттащил священника от врача. Он выпроводил доктора из приемной и усадил отца Билла в кресло.
— Остыньте, отец. Просто остыньте, ладно?
Гнусная мысль мелькнула у Ренни в голове. В случае преступления без свидетелей, первыми подозреваемыми должны быть ближайшие жертве люди. Он помнит, как все, кого он опрашивал у Фрэнси, говорили о привязанности отца Райана к маленькому Дэнни. А что, если он был чересчур к нему привязан? Что, если он решил, что передача парнишки на усыновление будет означать для него чересчур тяжкую потерю? Что, если…
Иисусе! Выбрось это из головы, Аугустино! Он настоящий парень. Прибереги это для уличной мрази.
— Почему бы вам не пойти домой, — сказал он священнику. — Вы совсем развалитесь, если будете постоянно торчать в больничной палате.
Священник отвел глаза в сторону.
— Не могу я его оставить. Кроме того, это единственное известное мне место, где нет телефона.
Ах да. Еще один признак, что отец Билл может тронуться под напором всего этого сумасшествия. Он все толкует про телефонные звонки от Дэнни, когда малыш молит о помощи, упрашивает прийти и забрать его. Верный признак, что…
Священник подскочил, когда в комнате ожидания зазвонил телефон.
— Это он! — хрипло вскрикнул отец Райан, глядя на телефон так, словно тот собирался его укусить.
— Да? Откуда вы знаете?
— Он всегда так звонит, когда это Дэнни.
Телефон словно взбесился. Один долгий нескончаемый звонок, который все звенел и звенел. Но взбесился звонок или нет, Ренни знает, что никакой это не Дэнни Гордон. Он снял трубку.
— Алло!
Детский голосок, испуганный, визжащий.
— Отец, пожалуйста, придите и заберите меня! Придии-ите! Отец, отец, отец, я не хочу умирать. Пожалуйста, придите и заберите меня. Не позволяйте ему убивать меня. Я не хочу умирать!
Ренни почувствовал, как заколотилось сердце в ответ на измученный голосок. Ему захотелось выскочить в дверь, найти его, помочь ему, где бы он ни был.
Но Ренни знал, где он был. Дэнни был дальше по коридору, в палате, в постели, прикованный к полудюжине капельниц и мониторов.
— Это вы, леди? — заорал он в трубку. — Я — детектив сержант Аугустино из нью-йоркской полиции, и вы только что совершили крупнейшую ошибку в своей жизни!
Трубка была мертва. Он нажал на рычажок и вызвал оператора. Представился и спросил, не она ли сейчас соединяла абонента с добавочным 2579. Она ответила отрицательно и поинтересовалась у других телефонисток. Никто не помнил, чтобы сегодня за все утро соединял кого-нибудь с этим добавочным. Он швырнул трубку.
— Она где-то здесь, в больнице! — сказал он.
— Что? — священник снова вскочил на ноги, вытаращив глаза.
— Если звонок шел не через коммутатор, значит, он прямо отсюда. Она, может, сидит где-нибудь в уголке и крутит по телефону запись.
— Вам показалось, что это звучит как запись?
— Если рассудить, то… нет.
Отец Билл вдруг кинулся бежать по коридору.
— Дэнни! Она здесь, чтобы прикончить его!
Ренни последовал за ним. Ему страшно было подумать, чтобы войти к Дэнни в палату, услышать издаваемые им звуки, его безмолвный хрип, словно из проколотой шины выходит воздух. Бесконечный. Не прекращающийся никогда. Все время, пока ты в палате, хрипит и хрипит. Непонятно, как это выдерживает отец Билл. Но он вошел за священником следом. Он вошел бы куда угодно, хоть в ад, чтобы поймать суку, которая совершила такое с ребенком…
Но Дэнни был в том же положении, в каком они его оставили, корчась и ворочаясь с открытым ртом, в агонии. Ренни смог выдержать там одну-две секунды, после чего ему пришлось выскочить, оставив отца Билла одного у кровати.
Билл сел возле кровати, вытащил из кармана четки и начал перебирать их. Но не произносил полагающихся «Отче наш» и «Богородице, Дева, радуйся». Он не мог найти слов. Разум его был возмущен безбожными муками Дэнни. Безбожными. Вот подходящее определение. Где был Бог, когда в Нем нуждался Билл? Когда в Нем нуждался Дэнни? Где был Он в сочельник? В праздники?
И был ли вообще?
Такой вопрос показался бы немыслимым несколько дней назад. Но Билл отверг все оправдания.
Все они были ему известны. Все соображения, оправдывающие то, почему к добрым людям приходит беда и почему даже самые преданные, самые искренние, самые самоотверженные молитвы часто не получают ответа. Он знал, что обстоятельства нередко оборачиваются против лучших людей, против лучших их побуждений. Но это не означало, что тут действует Божественная длань, движет людьми, определяет события, проверяет список имен тех, кому жить дальше и тех, чье время истекло.
С точки зрения Билла, смерть, болезнь, насилие, убийства, несчастные случаи, голод, чума — все это имело земные причины и, значит, земные решения. Будучи созданиями Божьими, мы сами должны искать эти решения. Для этого Он дал нам руки, сердце и разум.
Ни Бог, ни мифический сатана не были причиною наших горестей; если виновниками становились не сами мы и не другие люди, значит, ими были время, обстоятельства, или природа.
По крайней мере, с точки зрения Билла.
Как же объяснить то, что произошло — что до сих пор происходит — с Дэнни?
