Жуля продолжал.
— И вот однажды, дня за два, как мне уже уезжать надо, она наконец открыла рот. Гюрза, бля буду, сказка есть сказка, но после ее истории я еле до дома добрался, по дороге свои штаны в полосочку чуть не обдристал. Да и вся мелюзга тряслась от страха, как горох в банке, когда она рассказывала. Сидит так прямо, будто палку проглотила, как монашка, зырит куда-то в темноту и вещает монотонно, типа молитвы читает. Знаешь, я как вспомню, до сих пор в дрожь бросает.
Неожиданно в квартире погас свет.
— Не бойся, Андрей, — сказал Юра. — Это иногда бывает, свет скоро включат. Продолжай.
— Э-э… Хм… — Жуле вдруг стало страшновато. Мало того, что он окунулся не в слишком приятные воспоминания, а тут еще Гюрза с остекленевшим взглядом, да и свет в придачу вырубили. Он протянул дрожащую руку и нащупал гладкую прохладную поверхность бутылки. Решив, что наливать в рюмку рискованно, он глотнул прямо из горлышка.
— В общем, фишка следующая. Жил-был мальчик с мамой. Жил, не тужил, и однажды мама купила книжку. Большую, тяжелую, черного цвета. Мальчику было интересно, что это за книжка, и он стал просить маму почитать. Но мама все время отказывалась и говорила, что мальчику еще рано читать такие вещи. И каждый раз уходила на работу, а мальчик оставался дома. — Тут Жуля увидел нечто, отчего глаза его превратились в две заглавные буквы О. Гюрза гладил кота, задремавшего у него на коленях, и от шерсти вылетали крохотные искорки статического электричества. Такого чуда ему никогда раньше не приходилось видеть. Гюрза словно гладил чистое ночное небо, и звезды сыпались между его пальцев.
— Ну, что замолчал? Я тебя внимательно слушаю, — терпеливо произнес Гюрза.
— Э… Ну, короче, — промямлил Жуля. — Однажды этот мальчик не выдержал. Он подсмотрел, куда мама кладет ключ от шкафа, где прятала эту странную книжку, и, когда ее не было дома, взял ключ. Он вытащил книжку и пролистал почти всю ее, но ничего интересного так и не нашел, как вдруг увидел, что последняя страница склеилась, знаешь, как у новых книг. Так вот, на последней странице была картинка. Очень страшная картинка.
Жуля замолчал, очевидно, вспоминая в деталях свои первые ощущения от этого рассказа.
— Там была нарисована злая ведьма, она стояла в лесу. Волосы торчат, нос загогулиной, и хитро так улыбается. И руки расставила в стороны, будто обнять хочет. Мальчик заплакал и закрыл книжку. Сначала он хотел ее вообще выбросить, но испугался, что его будет мама ругать.
Гюрза молча слушал, и Жуле стало казаться, что он уснул, как и его кот. Внезапно его посетила мысль — а не слинять ли отсюда? Уж больно некомфортная обстановка…
Вместе с тем он не мог уже остановиться — слова вдруг посыпались из него, как крупа из дырявого пакета.
— Каждую ночь ему снилась эта злая бабка, он пытался забыть о ней, но все напрасно. Мама не могла ничего понять. Однажды она снова задержалась на работе, и мальчик полез в шкаф. Он не понимал, что с ним происходит — будто кто-то управлял им. Так вот, когда он открыл последнюю страницу, то увидел, что ведьма уже стоит не в лесу, а на трассе. Мимо несутся машины, горят фонари, а она стоит и смотрит прямо на него. Смотрит и улыбается. Мальчик снова испугался, но опять ничего не стал говорить маме. Прошел год, и он опять вспомнил про книжку. Он уже понимал, что она плохая и ее нельзя открывать, но ноги сами понесли его к шкафу. Что же он увидел? Страницы книги были в красных пятнах, похожих на кровь, а ведьма стояла на его улице! Она хохотала и тянулась своими скрюченными руками к мальчику, а изо рта торчали звериные клыки. Мальчик понял, что если он и дальше будет открывать эту ужасную книгу, то ведьма будет все ближе и ближе!
И вот прошло пять лет, он учился в школе. Мама уже не прятала ключ от шкафа, и мальчик (тьфу, уже парень), доставая из шкафа зимние ботинки, случайно и открыл книгу. Растрепанная ведьма стояла на его лестничной площадке, и в темноте сверкали ее злые глаза. Все остальные страницы были стухшими и воняли дохлыми мышами. Парень решил выкинуть эту книгу. Но в квартиру вошла мама. Она говорила, но рот и глаза ее не двигались, словно прикрытые маской. На руках ее были перчатки. Когда она ложилась спать, парень подсмотрел и увидел, как мать сняла с себя перчатки и обнажились кривые коричневые пальцы с длинными когтями. А потом она сняла маску, и парень закричал — это была та самая ведьма. Старуха услышала крик и пошла к парню. А тот грохнулся в обморок.
Жуля замолчал. Молчал и Гюрза, искры больше не сыпались от кота. Жуля поболтал бутылку — она была пуста.
— Больше ни парня, ни его мамы (или ведьмы?) никто не видел. Из квартиры стало вонять, и жильцы вызвали ментов. Когда с помощью участкового открыли дверь, то увидели, что квартира заросла мхом и грязью. А посреди комнаты валялась книжка. Мент открыл ее и на последней странице увидел кладбище, а на нем крест с фотографией этого мальчика.
Закончив рассказ, Жуля с удивлением обнаружил, что почти трезв. Через минуту включили свет, и он облегченно вздохнул.
Гюрза сидел, глядя прямо перед собой. Кляксич зевнул, показав розовую глотку с острыми клыками, и снова опустил голову на толстые лапы.
— Кладбище, говоришь? — задумчиво проговорил Гюрза.
— Ага, — сказал Жуля. Он был так рад появившемуся свету, как ликовал бы заключенный, увидев торчащий из скважины замка его камеры ключ, который забыл рассеянный тюремщик.
— Ладно, мне пора… — заторопился он, поднимаясь из-за стола.
— Ты не сказал, почему ты передумал участвовать в акциях, — тихо сказал Гюрза.
Жуля проглотил подкатившийся к горлу комок.
— Да, сказка и в самом деле страшная, но какое это имеет отношение к тебе, а, Жуля? — Гюрза пристально посмотрел на него, и юноша смутился. С другой стороны, он не мог не заметить, что взгляд у Гюрзы стал более осмысленным, и он больше не называет его Андреем.
— Да так… Просто душу хотел отвести, — сконфуженно пробубнил он. Ему не терпелось уйти, но Гюрза словно гипнотизировал его. Как змея.
Вдруг Гюрза рассмеялся. И странно было слышать этот смех, нерадостный и бесцветный, как суховей, несущийся по выжженной солнцем пустыне.
— Ох, Жуля… сказочник. Ладно, — подытожил он. — Звони, если что.
Жуля метнулся к двери. Выскочив на улицу, он вдохнул ночной воздух и довольно крякнул. Хорошо, что он не стал откровенничать с Гюрзой, он точно счел бы его за психа. Он бы никогда не признался, даже собственной матери, какой сон ему приснился вчера.
Ведьма из сказки, она стояла у кровати Жули, хрипло хохотала и кричала, что она скоро их всех съест. Сожрет вместе с одеждой и ботинками, разорвет кишки, разгрызет их кости и высосет костный мозг. «Их» — это его, Гюрзу, Мику и Нелли. Он проснулся, задыхаясь от собственного вопля. Голова кружилась, и он рванул в туалет, где его вырвало. Больше в ту ночь он не спал.
Ближе к вечеру Рост снова сходил на трассу к фурам, однако его ждала очередная неудача — мистического Сашка́, который якобы мотается к нему на родину, опять не было, хотя один из водил заметил, что он периодически появляется на час, причем вдрызг пьяный. Последнее известие заставило Роста задуматься о целесообразности своей затеи — что ж это за водитель, который постоянно бухает? Однако дальнобойщик его «успокоил», сказав, что Сашок водила отменный, просто после каждой поездки отрываться по полной для него обычное явление. К тому же, по некоторым сведениям, через несколько дней у Сашка намечается новый заказ. Рост ушел, его одолевали сомнения. Может, плюнуть на эту идею и попытаться выбраться другим способом? Однако новых идей не было, да и откуда им взяться, если он вот уже почти три недели живет на помойке, как крыса, и никаких знакомых, кроме опустившихся бомжей, у него нет?
Когда он вернулся, дома находились все, кроме Джеки Чана. Даша занималась готовкой — резала салат из капусты и редиски. Рост открыл для себя, что эта неприметная женщина стала выглядеть несколько иначе — оживилась, посвежела. Однако взгляды, которыми она одаривала Роста, не становились менее странными. Первой мыслью Роста было то, что она могла видеть, как он ходит к своему тайнику. Когда Жгут еще где-то шлялся, а эти многозначительные взгляды стали уже настолько откровенными, что их стали замечать Витек с Кешей, Рост не выдержал.
— Что происходит, Даша? — как можно вежливее спросил он. Про себя он лихорадочно думал, как бы правдоподобней объяснить свои отлучки, а самое главное — тайник, если она все-таки видела его.
— Надо поговорить, — сказала Даша и пошла за дом. Рост, стараясь не наступить на болтающегося под ногами Черномырдина, направился за женщиной.
— Ну, в чем дело? — прямо спросил он, когда она развернулась.
— Тебя ведь не Гена зовут. Правда? — она испытующе посмотрела на Роста, и тот понял, что врать бесполезно. Тем не менее от прямого ответа он уклонился:
