Корсак поморщился:
– Глупости. Они оба умерли! Я сам это видел. Они сцепились, как два пса, и прикончили друг друга. И, честно говоря, я этому рад.
– Но свалка сгорела, а трупов никто не нашел. Хорошо хоть книги удалось спасти! Наверное, они надолго теперь осядут в каком-нибудь «книжном Гохране». Слушай, кто вообще мог там все поджечь?
– Да кто угодно. На свалках постоянно что-то тлеет. Ночь была ветреная, потушить огонь было некому, ну и…
Глеб запихнул сервировочный ножик обратно в карман и хотел вынуть оттуда руку, но пальцы его наткнулись на гладкую поверхность игральной карты. Он замолчал.
– Что случилось? – спросила Маша, вглядываясь в лицо Глеба. – Ты побледнел.
Корсак вытащил руку из кармана и беззаботно улыбнулся:
– Просто я плохо сплю в последнее время.
– Бедненький! – Ресницы Маши дрогнули. – Да еще Митька, оболтус, постоянно мучает тебя своими видеоиграми. До полуночи тебя вчера не отпускал.
– Кто кого мучает – это еще вопрос. Между прочим, по очкам я у него вчера выиграл!
– Митька придерживается другого мнения, – сказала Маша.
Глеб утрированно нахмурился:
– Он еще слишком маленький, чтобы иметь свое мнение. Так этому прохвосту и передай!
Маша улыбнулась:
– Сам его оповестишь. Он сказал, что сегодня вечером у вас второй раунд. И что он тебя «сделает».
Брови Глеба приподнялись от удивления.
– Что, так и сказал – «я его сделаю»?
– Так и сказал.
Глеб вздохнул и с иронией в голосе проговорил:
– Никакого уважения к старикам! Хорошо еще, что твой сын не играет в покер.
Маша подозрительно прищурилась:
– Ты ведь не собираешься его учить?
– Что ты! Я же не кретин, чтобы воспитывать собственного конкурента. Я при нем даже слово «карты» никогда не произносил!
– Точно?
– Клянусь своим серебристым «Порше Кайеном»!
– У тебя нет «Порше Кайена», – сказала Маша.
– Ты права. – Глеб улыбнулся и загадочно добавил: – Я подумал, что «Порше Кайен» – это как-то пошло. Поэтому…
Он достал из кармана брелок сигнализации и нажал на кнопку. За спиной у Маши что-то пискнуло. Она обернулась. Великолепная серебристая «БМВ Х5» весело подмигнула ей фарами.
– Господи… – проговорила Маша растерянно. Повернулась к Глебу и пристально на него посмотрела. – Корсак, откуда?!
– Ну… Как тебе сказать…
– Ты опять играл?
Глеб пожал плечами:
– Тебя не было рядом. Некому было за мной присмотреть.
– Ты – сумасшедший! – выдохнула Маша.
– Возможно.
– Обещай, что больше не будешь!
– Ладно. Но только если тебя больше не будут похищать. Иначе я не сдержусь. О! А вот и твои верные рыцари!
К ним приближались Стас Данилов и Толя Волохов.
– Ниро Вульф и Арчи Гудвин, – прокомментировал Глеб. – Собственными персонами.
Маша посмотрела на него с упреком:
– Глеб, ты обещал!
– Ладно, не буду.
Пока оперативники подходили, он достал сигарету и закурил. После обмена приветствиями Стас Данилов посмотрел на Глеба и мягко проговорил:
– Корсак, все еще дуешься?
Глеб стряхнул с сигареты пепел, посмотрел на Данилова спокойным взглядом и сказал:
– С чего ты взял?
– Вижу, что дуешься. Зря! Я сглупил, ну с кем не бывает? Но в душе я всегда оставался твоим ярым поклонником. Толя, подтверди!
– Подтверждаю, – кивнул Волохов.
– Сладко поешь, – заметил Глеб. – Да вот только верится с трудом.
– Не веришь, значит. – Стас изобразил на лице грусть, горестно вздохнул и сказал: – Ладно, покажу. Толя, подержи-ка!
Он всучил Волохову сумку, расстегнул на куртке «молнию», посмотрел на Глеба и Машу – интригующе, а затем резким движением распахнул полы куртки.
На его белой футболке, прямо на груди, большими красными буквами было намалевано:
YOU ARE MY HERO![7]
А рядышком пристроились изображения сердечка и сложенных для поцелуя пухлых губок.
Маша засмеялась, Глеб фыркнул.
– Сразу предупреждаю, что написано не кровью, а краской, – сказал Стас. – А в остальном – все настоящее. И слова, и чувства!
– Круто! – похвалила Маша.
– Клоун, – сказал Глеб. И добавил уже вполне добродушно: – Но приятно видеть, что ты вынул наконец кол из задницы.
Он повернулся к урне, чтобы выбросить окурок сигареты. Стас быстро развернулся к Маше спиной и запрокинул полы куртки. На спине у него красовалась размашистая надпись:
BUT I STILL COOL![8]
Маша прыснула от смеха, но тут же закрыла рот ладошкой.
Глеб швырнул окурок в урну, чуть помедлил и отправил туда же мятую игральную карту, которую достал из кармана.
Стас Данилов тем временем опустил куртку и как ни в чем не бывало посмотрел на повернувшегося Глеба. Тот обвел веселые лица оперативников проницательным взглядом.
– Так… Чую заговор!
– Никакого заговора, – сказала Маша.
Глеб еще некоторое время разглядывал их лица. Вздохнул.
– Ладно, копы. – Он чуть прищурил свои золотистые глаза и вдруг объявил: – Детишки, как насчет небольшой автомобильной прогулки по Москве? С последующим приземлением в ресторане, разумеется.
Маша сразу поняла, о чем идет речь, строго посмотрела на Глеба и сказала:
– Не думал о том, что машинка куплена на грязные деньги?
– Если хочешь, я пожертвую ее детскому дому, – заявил Глеб. – Но сперва… – Он подбросил на ладони ключи: – Сперва немного покатаюсь. Вы со мной?
Маша забрала у него ключи и сказала:
– Я поведу!
– Э-э… – растерянно проговорил Глеб, но Маша уже шла к машине.
Корсак вздохнул, подмигнул изумленным оперативникам и двинулся следом. Толя и Стас застыли с открытыми ртами. Первым из оцепенения вышел Волохов. Он сглотнул слюну и хрипло проговорил:
– Люксовый кроссовер!
– Нового поколения… – отозвался таким же голосом Стас.
Они переглянулись.
– Слушай, – пробасил Толя, – и как это у него получается?
– Знал бы как – жил бы в Монако, – ответил Стас.
Толя оглядел шикарную «БМВ». Помолчал секунду и обронил:
– Надпись со спины сотри. Она уже не актуальна.
– Угу, – безропотно согласился Стас.
– Эй, Лелек и Болек! – окликнул их Глеб. – Вы с нами или как?
– С вами! – сказал Толя.
Он плечом сдвинул Данилова с пути и первым зашагал к машине. Стас остался стоять на месте. На его худощавом лице отобразилась борьба противоречивых чувств.
– В ресторане едим и пьем за мой счет! – объявил Корсак. Весело посмотрел на Стаса и добавил: – Гарантирую неограниченное число подколов в мой адрес!
Суровые черты Данилова разгладились.
– С этого и надо было начинать! – хмыкнув, сказал он. И, разрешившись от бремени сомнений, бодро зашагал к машине…
