— Прости! — Внезапно отпустив руку, он отступил на шаг, снова прижавшись к двери.
— Ты справился! — Восторженно воскликнула я.
— Если бы вампиры могли седеть, то я стоял бы уже белым.
— Ты о чем? — Прищурившись, спросила я.
— Ты хоть на минуту можешь себе представить, чем все могло кончиться? — В который раз повторил он.
— Могу, — невозмутимо ответила я.
— Нужно обработать рану, — косясь на порез, сказал Вебер и на какое-то мгновение его лицо вновь исказила гримаса безумного голода.
— Да. — Не произнося больше ни слова, я поднялась наверх, в ванную. Оказавшись за закрытой дверью, я обессиленно привалилась к стене, тяжело дыша.
Безумная идея воплотилась в жизнь, но ее последствия могут еще стать неожиданными.
Открыв кран, я подставила руку под прохладную струю воды, смывая кровь. От пореза на ладони не осталось ни следа. Достала аптечку и вытащила бинт, ведь нужно забинтовать для Алекса раненую руку. Покончив с этим фарсом, я вновь спустилась вниз.
В холле Алекса не обнаружилось. Оказалось, он стоял на том самом месте, где я порезала руку и неотрывно смотрел на нож со следами крови, всем телом навалившись на руки, прижатые к каменной столешнице. Услышав шаги, он поднял усталый взгляд, полный грусти.
— Теперь время нужно мне. Подумать. Переварить произошедшее. — Не обращая на меня больше ни малейшего внимания, он быстрыми шагами вышел из кухни. Через минуту громко хлопнула входная дверь.
Я хотела броситься за ним, остановить и попытаться все объяснить, но ноги словно приросли к полу, а из глаз покатились слезы.
Возможно, этим своим поступком я все разрушила! Я не знала.
Сорвав с руки ненужную повязку и отправив ее в мусорное ведро вместе с испачканным полотенцем, я принялась наводить порядок до прихода родных.
Работа немного помогла восстановить самообладание и к приходу сестры, от недавно разыгравшегося спектакля, не осталось ни следа.
Глава семнадцатая. Первый снег
С того памятного события прошло три дня. Он ни разу не позвонил, а сама сделать первый шаг я не решалась.
Работа отвлекала от мрачных мыслей, но все же недостаточно. Ни с кем не хотелось разговаривать. Домашние, видя мое состояние, благоразумно держались подальше. Несколько раз приходила безумная мысль — поехать в какой-нибудь город и попытаться найти вампира, желательно очень сильного и неуправляемого друмира, тогда я смогу выместить на нем всю ярость и отчаяние, медленно накапливающиеся в эти дни. Все что угодно, лишь бы не чувствовать пустоту внутри.
На четвертый день моего добровольного заточения выпал первый снег и, если верить синоптикам, вскоре наступит настоящая зима.
То, что еще вчера вечером навевало грусть и тоску своим серо-коричневым цветом, сегодня покрылось тонким белоснежным слоем.
Рано утром, впервые за несколько дней, сестра решилась и с радостным видом тормошила меня до тех пор, пока я с ворчанием и недовольством с трудом открыла глаза.
— Ну же, вставай! — Словно заезженная пластинка, твердила сестра.
— Отстань! Еще слишком рано. — Попытки отвернуться и с головой укрыться одеялом оказались бесполезными.
— Вставай! — Над самым ухом, растягивая слова, вновь попыталась подействовать на меня неугомонная сестренка.
Не выдержав напора и радостного возбуждения, в котором пребывала Диана, я, наконец, сдалась. Едва я села, как Диана без предупреждения отдернула шторы, от яркого света пришлось зажмуриться и прикрыть ладонью глаза.
— Зачем?
— Доброе утро! — Весело прощебетала она.
— Кому как. Задерни шторы! — Еще сонным голосом попросила я.
— Ты только посмотри в окно!
— М-м-м.
— На улице снег!
— Да, что ты! — Высказывание едким тоном ничуть не смутило сестру и не умерило ее пыл.
— С этого дня ты перестаешь хандрить! — И приняла боевую позу: ноги расставила на ширине плеч, руки уперла в бока, вздернула подбородок. Она взирала взглядом полным решимости воплотить в жизнь свои слова.
Недобро прищурив глаза, я смотрела на нарушителя своего спокойствия, однако мой грозный взгляд нисколько не напугал ее.
— Сегодня ты отвезешь нас с Меган в колледж, — безапелляционно заявила сестра.
— Можешь взять мою машину, только сначала закрой шторы. — Откинувшись на подушки, я попыталась погрузиться в сон, накрывшись одеялом, но оказалась полностью раздетой.
— Эй! — Возмущенно вскочив, я попыталась вырвать заветную ткань из неожиданно крепких рук Дианы.
— Не отдам!
— Мама! — Крик разнесся по комнате, неприятно отразившись в ушах.
— Не старайся — не поможет! — Безжалостно заявила она.
На крик примчался папа, причем в буквальном смысле, ворвался в комнату с испуганным лицом и с твердым намерением дать отпор неприятелю, проникшему в дом. Осмотрев спальню и оценив ситуацию, он рассмеялся.
— А мама где? — В один голос спросили мы.
— Срочно вызвали на работу. — Его взгляд остановился на одеяле, до сих пор растянутом в обе стороны. — Утренняя разминка? — Спросил отец, кивая в сторону спорного предмета.
— Она не дает мне спать, — по-детски плаксивым голосом, отозвалась я, не забыв придать лицу соответствующее выражение. — Скажи ей, оставить меня в покое.
Папа отрицательно покачал головой.
— Диана права. Я не знаю, что произошло между тобой и Алексом, но этому следует положить конец. Тебе нужно прогуляться.
Бросив раздосадованный взгляд на сестру, расплывшуюся в счастливой улыбке, словно говорившей: "Вот видишь! Я была права", я в сердцах бросила на пол пресловутое одеяло и села на кровать.
— Хорошо! Ваша взяла, — обреченный вздох вырвался наружу.
— Вот и отлично! — Удовлетворенно кивнув, папа вышел из комнаты, забыв закрыть дверь.
Победивший противник, радуясь как маленький ребенок и подпевая под нос веселую мелодию, начал бесцеремонно рыться в шкафу с явным намерением не останавливаться на достигнутом.
Выбор сестры оказался под стать погоде, царившей за окном — вся выложенная одежда отличалась бежево-кремовым оттенком.
Кремовая водолазка из тонкой шерсти отлично гармонировала с цветом моих волос. Бежевый шерстяной свитер с короткими рукавами и огромным горлом оказался довольно длинным, пришлось немного собрать его в поясе. Диана умудрилась даже отыскать узкие брюки оттенка топленого молока, которые я купила под настойчивым взглядом Нины, но переехав к родителям, засунула в самый дальний угол, но как выяснилось не слишком успешно. Даже кашемировое полупальто и высокие кожаные сапоги представляли собой практически однородный ансамбль.
