Впрочем, ничего странного. Обернувшись, я увидел того, кого и предполагал: Самурая. Нельзя сказать, что он выглядел уставшим, а скорее, чуть запыхавшимся.
— Эй, ты! — крикнул он. — Стой!
— Может, полежать тут в теньке, пока ты до финиша доберешься? — бросил я, не останавливаясь.
— Да погоди ты. Разговор есть.
У него? Разговор?
Я притормозил, подождал, пока он приблизится.
— Ну?
— В общем… — Он замялся, посмотрел в сторону, и я почувствовал, что слова даются ему с трудом. — Я тут подумал и понял, что веду себя как дурак.
Вот так заявление! Что это с ним такое?
— Честно. Мне казалось, Совет совершил большую ошибку, взяв тебя в Обитель. Но позавчерашний бой с Персом… Ты действительно хорошо дрался. А я уважаю достойных противников.
Я молчал, с подозрением рассматривая Самурая. Эмоциональный фон возбужденный… чувствуется раскаяние. Вполне настоящее.
— Может… закопаем топор войны? Хотя бы на время. До выпуска из Обители.
И он протянул мне руку.
Я немного помедлил, пожал в ответ. И опомниться не успел, как оказался на земле, с выкрученным к спине локтем.
— Ах ты! — проскрежетал я, пытаясь вырваться. Но не тут-то было. Гаденыш крепко прижал меня к земле, так что в рот попала полусгнившая листва.
— Ты и правда думал, что я предложу мир? — прошептал он на ухо. — Ты меня достал сучонок. Унизил. А теперь я тебе покажу, кто у нас главный.
В плечо что-то укололо. Почти не больно, как будто комар укусил… или слепень… или игла…
— Отдохни пока в овражке, — продолжал нашептывать Самурай. — Не бойся, это всего лишь снотворное. Хотя, по правде, мне хотелось вколоть тебе яд. Но ничего, ограничимся твоим проигрышем.
— Тебя накажут, — выдавил я, силясь сбросить ублюдка. Но в глазах мутнело, по телу разливалась слабость, сковывая мышцы. Не двинуться, не пошевелиться…
— Черта с два. Кодексом предусмотрен любой вариант снятия противника с дистанции. Помнишь, когда ты чуть не сбросил меня с крыши? Очень честно было, да? Но что там сказал Перс? — И Самурай добавил менторским тоном, копируя тренера: — "Вас тренируют для настоящего боя. А в сражении с вампирами все средства хороши". Так-то.
— Убью, сука, — яростно прошелестел я, чувствуя, что проваливаюсь в небытие.
— Ну-ну.
Он отпустил меня, пнул в бок, сталкивая в овраг. Земля завертелась, закружилась, а потом погрузилась в черноту.
Я пришел в себя от холода, такого, что заледеневшие конечности отказывались слушаться. С далеко не первой попытки умудрился сесть, привалившись спиной к склону оврага. Надо мной висела луна. Полная. Желтая. Одинокая.
— Т…тт…вою мать, — выругался я, выбивая зубную дробь.
Это ж сколько я провалялся? И где вообще нахожусь? Мысли тяжело ворочались в голове, неохотно пробиваясь сквозь ватный дурман. Я усиленно старался вспомнить, что произошло перед тем, как меня накрыла темнота. Кажется, сегодня был зачет. Забег. Точно. Потом я встретил Самурая… Стоп. Меня наконец-то осенило. Вот мразь! Он вколол какую-то дрянь! Притворился, что хочет покончить с нашей враждой и накачал снотворным. А я тоже хорош охотничек, поверил ему! Но если я не пришел к финишу, почему никого не отправили на поиски?
Запрокинув голову и осмотревшись, снова выругался. И на этот раз без клацаний челюстью. Надо мной возвышалась практически отвесная стена, из которой торчали пучки полузасохших кустов, а дно устилала листва, в которую я и бухнулся. Этот ублюдок столкнул меня в овраг — поисковые группы могли пройти в двух шагах и не заметить.
Тут по позвоночнику пробежались колючие мурашки.
От холода, уверил я себя. Наверняка. Пролежи часиков восемь, а то и десять на земле в одном спортивном костюме, еще не так замерзнешь. Хорошо, если причина в этом… Спину будто утыкали иголками. Или гвоздями. Только не раскаленными, как у индийских йогов, а наоборот, убийственно ледяными.
Тишина наползала. Подкрадывалась, будто хищный зверь. Утих ветер, замолчали птицы. Даже деревья, и те не колыхались. И теперь я знал точно, инстинктов не обманешь, — они рядом. И они вышли на охоту.
Вампиры двигались бесшумно. Осторожно подбирались к оврагу со стороны дороги, не зацепив ни одной ветки, не хрустнув ни одним сучком. И от этого беззвучного приближения тварей становилось жутко. Сердце забухало часто-часто, рефлекторно вспыхнуло зрение истинного. Окружающий мир посветлел, тени расступились, а чувства обострились. Я замер, превратившись в изваяние. Задержал дыхание, вжался в стенку оврага, слился с тенью, позволив холоду вновь проникнуть внутрь и забрать тепло человеческого тела. Это собьет их со следа, но ненадолго. Сердце остановить невозможно, так же как и ток крови…
Что делать? Я безоружен. До Обители слишком далеко. И сколько бы их там ни было, одному мне всех не одолеть. Если только… Я мысленно потянулся к Обители. Там мои напарники. Они могут помочь. Могут поднять тревогу…
От напряжения спина взмокла, по лбу покатились капельки пота. Я стиснул зубы, силясь сформировать четкую картинку. Дорога. Поляна. Овраг. Лес. Вампиры. И словно выплюнул послание в пространство. Сигнал о помощи. Немой крик. И тут же пожалел об этом.
Ментальный зов выдал меня мгновенно. Голова вдруг взорвалась дикой болью, а перед глазами поплыли алые круги. Невидимая и жесткая рука сжала виски, и я, ничего не соображая, повалился на землю. Пытался подняться, но не получалось. Пытался закрыться от ломящегося в мысли вампирского сознания, но потерпел неудачу. Втроем, а я чувствовал присутствие каждой твари у себя в голове, они набросили на меня ментальные сети, с каждой секундой подчиняя все больше. Любая попытка сопротивления вызывала приступ жгучей, выворачивающей душу боли. И вскоре я уже не мог двигаться, просто лежал на заиндевевшей земле, беззвучно хватая ртом воздух.
— Веди себя хорошо, — успокаивающий шепот прорвался сквозь боль, сделал ее не такой мучительной, — и мы не причиним тебе вреда.
— Идем с нами, — успокаивающе зашелестел другой голос. И я поднялся. Безвольной куклой зашагал вдоль оврага, отстраненно наблюдая, как по его краям скользят мои поводыри, как указывают на пологий склон, маячивший впереди. И вот я послушно карабкаюсь вверх, цепляясь за ветки орешника и могучие еловые корни. Не знаю, что меня держало и заставляло подчиняться. В голове не осталось ни единой мысли, кроме как выполнять приказы вампиров. Моей личности больше не существовало. Все, что имело значение — это идти туда, куда укажут. Делать то, что скажут. И если в глубине души и ворочалось что-то, к чему следовало бы прислушаться, внять немому призыву, то делать это совершенно не хотелось.
