Она все-таки упала, не удержавшись на скользком полу, и больно ударилась коленкой. Старший из бедуинов что-то сердито сказал тому молодому, который не успел в этот раз ее поддержать.
— Он говорит, что если ты устала, то мы понесем тебя, — на ломаном английском сказал Маше бедуин.
— Не нужно. — Маша хотела спросить, долго ли еще продлятся ее мучения, но решила не унижаться. Она гордо вскинула голову и постаралась идти быстрее, несмотря на боль в колене.
Они долго петляли извилистыми коридорами, потом оказались в подземном зале, откуда вело несколько одинаковых ходов. Насколько Маша могла разглядеть в неверном свете факелов, зал был огромным. Предводитель бедуинов, нисколько не колеблясь, свернул в нужный коридор.
— Теперь недолго, — шепнул Маше ее провожатый. Она сделала вид, что не слышала.
Однако скоро и вправду потянуло свежим воздухом, и все прибавили шагу. Они вышли из подземелья. Местность вокруг была пустынной. Уже наступила ночь, и над ними в полной тишине висели крупные яркие звезды.
Предводитель отряда сложил руки рупором и издал странный хохочущий звук. Видимо, он подражал лаю шакала или какого-то другого зверя пустыни. Издалека донесся такой же лай, и через минуту из темноты появились несколько бедуинов, ведя в поводу верблюдов.
Предводитель что-то сказал на своем гортанном языке. К Маше подвели одного из верблюдов, смуглый погонщик выкрикнул короткое повелительное слово, и верблюд послушно лег на землю. Даже в темноте было видно, что он белоснежный. Медленно двигая из стороны в сторону мягкими губами, верблюд посмотрел на девушку. Кажется, в его больших глазах промелькнуло сочувствие.
Маша подумала, что наступил последний момент, когда можно попытаться убежать. Если бедуины увезут ее в пустыню, такой возможности больше не представится. Однако она вспомнила о людях Азраила, и ее охватила странная апатия. Ей сделалось вдруг совершенно безразлично, что произойдет в будущем.
Бедуины помогли Маше устроиться в высоком удобном седле, верблюд поднялся и плавно двинулся в темноту.
Небольшой караван шел дальше и дальше. Верблюды постепенно увеличили скорость, и теперь они бежали по ночной пустыне длинной растянутой цепочкой. Маша слегка покачивалась в седле, как в весельной лодке. Она поняла, почему верблюда называют кораблем пустыни. Эта неторопливая раскачка, вместе с накопившейся за бесконечный день усталостью, постепенно усыпляла ее. Внезапно она вздрогнула и отогнала дрему, подумав, что ждет ее впереди.
Прямо по курсу из темноты выступили приближающиеся горные отроги, еще более темные, чем ночная тьма. Верблюды постепенно замедлили шаг и вскоре остановились.
Предводитель отряда что-то прокричал повелительным голосом. К Маше подошел погонщик, ее верблюд плавно опустился, и девушка скользнула на землю. Дальше следовало пробираться узкой тропинкой среди скал, и верблюды стали бесполезны.
Тропинка постепенно поднималась вверх. Рядом с Машей шел прежний молодой бедуин, поддерживая ее на особенно крутых и обрывистых участках пути. Маша чувствовала, что силы постепенно покидают ее. Слишком много случилось за последние сутки. Прошлую ночь они со Старыгиным провели на катере, который вез их из Италии к побережью Африки. Не выспались, и с утра она толком ничего не ела. Внезапно голова закружилась, и бедуин обхватил ее за плечи.
— Долго еще идти? — спросила его Маша, чувствуя, что ее силы уже на исходе.
— Недолго, — отозвался тот. — Скоро вы увидите Святого Старца.
Маша не стала задавать лишних вопросов, решив, что все само разъяснится.
Тропинка забирала все круче и круче в горы. Идти становилось труднее, но к Маше пришло второе дыхание, она не жаловалась и старалась не отставать от своих спутников. В темноте было трудно находить место, куда можно поставить ногу, и если бы не молодой бедуин, Маша давно уже сорвалась бы в пропасть.
Наконец, тропка проскользнула, как змея, между двумя скалами и закончилась на ровной площадке перед входом в пещеру.
Отряд остановился. Предводитель вышел вперед и что-то громко крикнул.
Маша обратила внимание на то, как изменилась его интонация. Если прежде голос вожака звучал повелительно и сурово, теперь он был почтительным и даже немного робким, что казалось совершенно неожиданным для воина пустыни.
Из пещеры донесся короткий ответ, и через минуту оттуда появились двое рослых бедуинов с носилками.
На носилках восседал очень худой, высушенный солнцем пустыни старик в черной рубахе и такой же чалме. На глазах старца была плотная повязка.
Бедуины упали на колени и затихли.
Носилки старца поставили на землю, он поднял правую руку и сделал благословляющий жест. Машины спутники поднялись с колен и молча застыли, словно чего-то ожидая.
Старец что-то негромко произнес, и молодой бедуин перевел Маше:
— Он просит, чтобы вы подошли.
Маша приблизилась к старику и остановилась в нескольких шагах перед ним. Он снова что-то проговорил, и один из его телохранителей снял повязку с его глаз.
Маша увидела два мутных, лишенных зрачков пятна и невольно попятилась. Старец протянул к ней руки и заговорил.
— Святой Старец говорит, что он счастлив, — вполголоса переводил Маше ее молодой спутник. — Он счастлив, что дожил до дня, когда увидел тебя, госпожа. Хотя его глаза уже давно ничего не видят, однако они увидели исходящий от тебя свет. Это свет твоей царственной крови и свет твоей судьбы.
Старик троекратно склонил голову и снова заговорил. Переводчик продолжил:
— Святой Старец говорит, что ему выпала счастливая судьба, самая счастливая среди всех его предшественников. Он уже второй раз видит своими незрячими глазами свет царственной крови. Не так давно здесь уже побывал человек с такой же кровью, как у тебя, госпожа. Это был потомок святых королей, отец твоего отца…
— Не так давно? — удивленно переспросила девушка. — Мой дед умер двадцать лет назад!
— Что такое для него двадцать лет! — проговорил переводчик. — Это много для тебя, госпожа, прости мою дерзость, для меня двадцать лет — это вся жизнь, но Святому Старцу гораздо больше ста, и время утратило для него свой быстрый ход! Но не перебивай его, госпожа!
Старик снова заговорил.
— Тысячу лет назад наши предки пришли на эту землю под знаменем Святого Короля, того, от кого ведешь ты свой род. Тогда наша одежда была украшена крестом…
— Так вы — потомки крестоносцев? — удивленно воскликнула девушка.
— Да, это так, — подтвердил переводчик. — Когда-то нас называли крестоносцами, но тысячу лет назад твой предок, госпожа, оставил нас здесь и повелел охранять найденный им Ключ. С тех пор мы именуем себя Стражами, Стражами Ключа… Сменялись хозяева этой земли, проходили войска разных племен, но мы свято хранили Ключ. Святой Старец — двадцатый Великий Страж, и только ему выпало счастье дважды встретить людей царственной крови… это значит, что наша миссия скоро закончится…
