Он что-то вспомнил, опустил плечи и сразу отяжелел.
– Когда я первый раз зашел и попробовал из пулемета – ноль эмоций, будто в пустоту. Цель вижу! Все реально, расстояние – сто метров, на экране отбивается физический объект! Ну что еще?.. Со второго захода когда из пушек вдарил, мгновенно реакция пошла! Сначала вытянулась, будто кто изнутри распорку вставил, и выключилась. Знаешь, как телевизор выключается, медленно гаснущая точка, и всё… Думаю, завалил! Аж руки затряслись. Глянул на экран, и страшно стало: цель не поражена, летит впереди и вроде бы приближается…
– Стрелок хренов…
– А кто бы знал?! Она же двадцать минут вокруг меня моталась и что только не вытворяла. С хвоста зайдет, к соплам вплотную, и хоть бы что! – У Олега затряслись руки. – Запрашиваю землю, что делать, а мне эти чурки – выполняй полетное задание… Откровенно сказать, я с испугу атаковал, боялся столкновения… Понимаешь, натуральное хулиганство!
Он взмок от волнения и наконец догадался – содрал солдатскую маловатую ему фуфайку, пижаму и напился из графина.
– Значит, так, фраер! – со знанием дела заявил Жуков. – Если хочешь летать, про эту тыкву ни гу-гу. Сразу обратят внимание на твою тыкву. А если брякнешь, сам испытал, психушка тебе обеспечена.
– У меня есть доказательства, – хмуро проговорил Шабанов.
– Какие, солнце мое?.. Вот если бы ты угнал у них один экземпляр и закатил в ангар, тогда бы да! Или притащил секреты этих высоких технологий, а заодно и внучку.
– Правнучку…
– Да какая разница?
– А то, что я перемещался в пространстве с космической скоростью? И за пять часов побывал в разных частях света?
– Вот если ты хотя бы в сельсоветах отметился! Чтоб записали в книгу: тогда-то, во столько-то, прилетал такой-то…
– Я видел торнадо в Тихом океане.
– Было сообщение по «ящику», вот и все.
– Хорошо. В девять сорок две по Гринвичу российский танкер «Семен Дежнев» был на траверзе острова Галлета в Средиземном море. – Шабанов говорил и чувствовал, что Олег прав. – Нас заметили. Должна быть запись в судовом журнале, проверить очень легко, по радио, например…
– Кто станет проверять? Заховай? Да он после твоего исчезновения ходит на подогнутых стропах… А потом, если даже есть запись и вас заметили, где доказательство, что в тыкве сидел ты? Надо было ручкой сделать капитану танкера, фамилию крикнуть.
Судьба так отбила и откатала бывшего суворовца, так вынудила подвергать все сомнению, что он уже давно не верил и в собственное существование. Пожалуй, мог запросто убедить, будто его сейчас и в генеральской палате нет…
Проходить два раза в год обследование и тестирование на состояние психического здоровья – это что-то значило.
– Меня увидела мама, – выдал последнюю тайну Герман. – Это было одиннадцатого мая в четырнадцать двадцать три.
– Вот как? – тихо и задумчиво изумился Жуков. – Ну-ка, ну-ка…
– Мы приземлились на берегу Пожни. Черемуха расцветала, холодно было… Она еще пошутила, вот, говорит, возьму и оставлю здесь. Вернешься – меня нет. Что станешь делать?..
– Кто – она?
– Агнесса… Я задами пошел к дому, чтоб никто не видел. К огороду приблизился, смотрю, матушка морковку сеет. Наберет семян в рот и прыскает на грядку… Она всегда в черемуховые холода сеет. Стою и смотрю на нее. А батя в это время канаву чистил возле дома, лопата мелькала… Она почувствовала, голову подняла, руками так лицо зажала… Руки в земле… И пошла ко мне. Чую, бежать надо, а стою… Вплотную подошла, на губах морковное семя…
– И что дальше-то, говори! – У кадета вдруг не стало хватать терпения.
– Ничего… Я тихо так отошел и рукой помахал.
– И всё?
– В том то и дело! – закричал Шабанов. – Я в тот миг не смог стать ребенком! Броситься на шею!.. Не готов был смотреть на мир детскими глазами и воспринимать его таким, какой он есть. И вот – потерял.
Олег стукнул себя по колену.
– Дурак! Мог ты оставить ей какую-нибудь вещицу? Характерную?
– Да что-то не подумал в тот момент… Не было, не родилось сознания! Думаешь, это так просто – целиком вернуться в детство?
– А при чем здесь детство?
– При том…
У Жукова с кадетских времен была хорошая привычка: когда чего-либо не понимал – не оспаривал, не рвал глотку и не смеялся. И то, что он принял решение атаковать некий явившийся ему летающий объект, было удивительно – черт его дернул, что ли…
– Не годится! – отрезал он. – Никоим образом!
– Почему? Мать-то меня видела!
– Старушка просто уснула на грядке.
– Где же уснешь – такая холодина!
– Ну, не уснула, сильно тосковала по тебе, думала. Вот ты ей и привиделся! Бывает такое от тоски? Да сколько угодно! Материнское сердце, брат.
– Пошел ты!.. – Шабанов ругнулся. – В комплексе-то все это ведь стоит чего-то!
– Вот именно, чего-то! – вдруг разозлился кадет. – Чего-то – значит ничего конкретного! Запомни: я не выделываюсь тут перед тобой. Мне больше, чем тебе, надо, чтоб ты доказал! Вместе с собой ты и меня реабилитируешь! Соображаешь?.. Но я все подвергаю сомнению. Потому что любая комиссия сомневаться будет еще больше! Знаешь, в какой оборот меня брали? Сначала вообще уволили!.. Если бы мне Коперник не подвернулся и я бы не доказал, что атаковал эти летающие тарелки не первый, а сто первый, давно бы бутылки собирал или работал рекламным агентом. А я собрал информацию по всем случаям и доказал.
– Какой Коперник? Астроном, что ли?
– Не читал его книгу? Во!.. Кстати, и про меня там есть.
Поразительно, этот безответно влюбленный человек совершенно не походил на такового и словно подчеркивал свой трезвый и холодный ум.
– Ладно, ты битый волчара, – согласился Шабанов. – Предлагай варианты. Систему защиты.
Жуков все еще потел – содрал майку, допил воду в графине.
– В первую очередь, твоя задача – пройти реабилитацию, отбрехаться перед комиссией и получить допуск к полетам. Значит, про летающие тыквы ни слова! Забыл, умерло! Вали, что ухо болело, что «Виру» жрал непомерно…
– Принято. Дальше.
– Второе – до зарезу нужны обломки машины. Значит, надо найти место падения.
– Хребет Дангралас…
– Но сам говоришь, нет его на карте.
– Фокус может быть в местном произношении названия. Или его обновили, сократили буквы… Короче, нужны старые карты, допустим, двадцатых годов.
– Это годится! – воспрял Олег. – Можно через знакомых порыскать в окружных архивах или службе картографии.
– Рыскай. Что еще?
– Есть одна большая дыра: неизвестно, что ты намолол этому козлобородому под наркозом. Если выдал то же, что и мне, дело худо. Он тут как местный Кашпировский, лечит от алкоголизма, лишнего веса. Меня однажды пользовал, гад, но я выкрутился. Ему не очень-то верят, но в качестве оперативной информации могут использовать твой бред. Надо бы его нейтрализовать.
